Татьяна Полоскова КАК БЫЛО заявлено, в апреле 2001 года в Москве состоится съезд соотечественников. Провозглашенная российским руководством идея поиска и инвентаризации неучтенных ресурсов, способных стимулировать развитие нашего государства и укрепить его престиж на международной арене, очень хорошо стыкуется с идеей проведения съезда соотечественников с участием представителей различных "волн" и слоев русской диаспоры из стран ближнего и дальнего зарубежья. Именно многослойность русской диаспоры, похожесть и разность интересов ее представителей должна быть учтена при подготовке и проведении съезда. Тогда все его участники (ветераны, профессиональные политики, молодые лидеры, представители русского бизнеса) найдут ответы на вопросы: как именно будет строиться взаимодействие России с разными категориями диаспоры; кто (какие структуры) будет осуществлять поддержку социально незащищенных слоев, а кто - взаимовыгодное сотрудничество с деловой элитой; чем Россия может помочь своим соотечественникам, а какие проблемы этнокультурного выживания им решать, опираясь на собственные силы; каким образом русская диаспора может способствовать укреплению престижа России в мире и развитию межгосударственного диалога.
Разговор на съезде будет полезным, если будет конкретным и честным. Если от бесконечных обещаний и от стереотипа "Россия должна помогать своим соотечественникам" мы сможем перейти в другую плоскость: а что Россия в ее нынешнем состоянии реально может сделать для своей диаспоры, насколько широк веер этих возможностей, а главное, как они реализуются?
На самом деле Россия может немало. Российское государство может продекларировать, что взаимодействие с зарубежной диаспорой является важнейшим направлением внешней политики России. В этом смысле принятый Закон о соотечественниках (при всех его правовых несуразицах) важен не как юридический документ, а как декларация ("своих в обиду не дадим").
Россия в состоянии оказывать поддержку социально незащищенным категориям российской диаспоры, подключив к адресной (ветераны, инвалиды, дети-сироты) помощи не только средства из федерального бюджета, находящиеся в распоряжении правительственной комиссии, но и другие ресурсы. Так, многие русские организации дальнего зарубежья готовы взять шефство над общинами соотечественников в СНГ и Балтии. Российские регионы вполне могут взять под патронаж русские детские дома и дома престарелых в странах ближнего зарубежья. И такие примеры есть. Конечно, не всем регионам это под силу, но ведь имеются и регионы-доноры, то есть богатые, крепко стоящие на ногах. Только помощь должна быть не в связи с очередной выборной кампанией, предполагающей "раскрутку" русского электората в странах СНГ и Балтии, а постоянной. И обязательно адресной. Адресную модель оказания поддержки зарубежным диаспорам использует большинство стран. При этом деньги выделяются не на организации (причина банальна - могут украсть, и это не черта только "русского национального характера"), а на программы и конкретным людям.
Россия может наконец-то провести полную паспортизацию русских (и российски ориентированных) организаций не только ближнего, но и дальнего зарубежья, наладив с ними информационную связь. Создание сайта "Соотечественник", о котором было заявлено на недавно состоявшемся заседании правительственной комиссии по делам соотечественников за рубежом, - первый шаг к системе информационного взаимодействия между Россией и русским зарубежьем.
Россия может разделить функции по взаимодействию с соотечественниками между госструктурами, "топчущимися" на ниве "помощи соотечественникам" и нередко дублирующими друг друга, и не только может, но и должна предельно централизовать работу с диаспорой. Когда за работу с соотечественниками отвечает и соответствующий комитет Госдумы, и некие подразделения в администрации президента, и структуры в различных министерствах, то в конечном счете не отвечает никто. Я уже не говорю о многочисленных "фондах и ассоциациях", откровенно паразитирующих на помощи соотечественникам.
А главное, Россия может, проанализировав свой многолетний опыт взаимодействия с зарубежными соотечественниками (в том числе советского периода), определить, какие формы и механизмы этого взаимодействия оправдали себя, а какие нет; какие русские организации смогли встать на ноги и действительно способны содействовать сохранению и развитию русской диаспоры, а какие существуют только на бумаге; кто из русских лидеров ближнего и дальнего зарубежья оправдывает свой статус, а кто сделал этническую принадлежность средством для выбивания денег из скудного российского бюджета.
Очевидно, что русская диаспора 2000 года - разная и по социальному положению, и по степени правовой защищенности, и по уровню политизированности. А значит, и ожидания у нее разные. Спросите у наших зарубежных соотечественников, что значит для них Россия, и вы получите совершенно непохожие ответы: "Россия - это духовный символ"; "Россия - защитник и покровитель"; "Россия - это вторая (или первая) родина"; "Россия - это партнер".
В каком же качестве нужна Россия диаспоре? Разным категориям по-разному. И эти ожидания съезд тоже должен учесть и оправдать. Как учесть и качественные изменения, произошедшие за 10 лет в русской диаспоре ближнего зарубежья. Хотим мы или нет, но реалии привели к тому, что большинство русских поняли: целиком уповать на помощь со стороны России нельзя, рассчитывать нужно в первую очередь на себя. Часть русской диаспоры смогла в сложнейших экономических условиях, в ситуации жесткого психологического прессинга не только выжить, но и стать основой формирования русской политической, деловой и культурной элиты, с мнением которой вынуждены считаться и в коридорах власти стран проживания. "Мы накопили опыт этнокультурного выживания. Мы не пассивный объект политики России", - заявляют русские. И они имеют право и основания на подобные заявления.
Многочисленные попытки создать русские бизнес-клубы, идея формирования европейского Совета соотечественников и другие инициативы, исходящие от представителей "благополучной" части диаспоры (бизнесменов, политиков) очень показательны. Диаспора сама пытается сформировать политическое и деловое лобби с целью защиты своих интересов, это тоже не наше изобретение. Многие диаспоры, ныне являющиеся по потенциалу и по степени влияния на политические и экономические процессы "мировыми", формировались без помощи государства. Либо в силу отсутствия такового (еврейская диаспора до создания государства Израиль), либо в силу других причин. А сейчас государства обращаются за помощью к своим диаспорам (армянской, китайской, индийской, итальянской и т.п.), поскольку их политический и финансовый потенциал не только сравним с государственным, но нередко превосходит его. Идет ли Россия по этому пути? И фиксируют ли вообще наши государственные организации и эксперты подобные процессы? А может быть, нуждающаяся, социально не защищенная диаспора более удобна? А само слово "поддержка" диаспоры изначально предполагает ее подчиненное, приниженное положение и кого-то очень устраивает? Ведь с русской диаспорной элитой и вести себя нужно по-другому, и пустые разговоры с ней не пройдут. Это люди дела. Предложения о предоставлении льгот русскому бизнесу, ведущему дела с предприятиями в России, с последующим отчислением процентов от прибыли на нужды диаспоры (поддержку русских школ, ветеранов) исходят от самих бизнесменов. Россия на это не идет. Может быть, у нас есть другой финансовый ресурс? Нет.
Для мировой практики естественно, что формальным (или неформальным) лидером этнической общины является не самый социально ущемленный, а самый влиятельный представитель диаспоры (политик, крупный бизнесмен, видный правозащитник, деятель науки и культуры, вхожий в истеблишмент). Очевидно, что только такой человек может реально повлиять на положение данной этнической общности, а также создать систему, так как диаспора нужна таким людям в качестве социальной опоры их деятельности. А опорой она будет в том случае, если ей будут обеспечены условия для развития. Для такой цели и формируются диаспоральные лобби. От страны - к регионам; от регионов - к международным диаспоральным объединениям. В принципе роль так называемой исторической родины здесь может быть минимальной. Но тем мучительней путь и тем больше шансов, что диаспора превратится в разрозненные, разбросанные по земному шару "русские островки", не связанные между собой и не реализовавшие свой шанс стать связующим звеном России с миром, представителем и хранителем ее культуры, важнейшим демографическим ресурсом.
Съезд дает шанс восстановить связь между диаспорой ближнего и дальнего зарубежья, найти точки соприкосновения между ее разными слоями. Возможно, другого шанса не будет.
Существует расхожее мнение: без помощи со стороны России диаспора не выживет. Не будем тешить себя иллюзиями. Выживет. Сократится, сузится, как шагреневая кожа, но выживет. Как выжили русские общины в условиях диктатуры в странах Латинской Америки, когда не только запрещалось говорить по-русски, но и давать славянские имена. Как выжили русские в предвоенный период в Финляндии, когда фашиствующие организации убивали за русское слово. Как выжили без какой-либо поддержки со стороны "исторической родины" организации, объединявшие белоэмигрантов, перемещенных лиц, невозвращенцев. Другой вопрос: а стоит ли повторять такую модель? И кто от нее выиграет? Кто угодно, только не мы.
Дарья Гармоненко