XXI век: баланс интересов в треугольнике США-Россия-Германия

Во время саммита на Окинаве - Владимир Путин, Билл Клинтон и Герхард Шредер. Дипломатическая игра на американо-германских противоречиях может стать козырной внешнеполитической картой России.
Фото Артема Чернова (НГ-фото)

СО ВРЕМЕН средневековья и эпохи великих географических открытий, когда заметно ускорился ход всемирной истории, ни одно столетие по раскладу глобальных сил не повторяло век предыдущий. Менялись не только очертания государственных границ. Военные и торговые схватки за региональное и мировое лидерство приводили к перераспределению зон влияния, к возвеличиванию одних держав и упадку других. Более того, видоизменялся сам тип миропорядка. И нет сомнений, что XXI век не будет в этом отношении исключением, ибо главной мировой тенденцией стал отход от идеологического противостояния, под знаком которого прошло практически все XX столетие.

Это неизбежно влечет за собой серьезные перемены в системе мировых внешнеполитических координат: геополитическая комбинация XXI века будет сильно отличаться от привычной картины противостояния двух ядерных сверхдержав.

Ясно и то, что новая модель мира вызревает из неустойчивой, пока до конца не проясненной ситуации, связанной с распадом СССР. И главный вопрос заключается в том, кто и как воспользуется новой расстановкой мировых сил.

А перед нами, перед Россией, наряду с доработкой внешнеполитической доктрины и обеспечением своих текущих международных интересов стоит задача стратегического осмысления грядущего миропорядка и определения новой роли в быстро меняющемся мире.

Известно, что тип миропорядка, который стал классическим и получил название "баланс сил" (или "баланс интересов"), впервые по-настоящему сложился на Венском конгрессе 1815 года после окончания эпохи наполеоновских войн. Этот принцип оказался столь рациональным, что на протяжении без малого ста лет позволял Европе жить без крупных войн и способствовал укреплению государственности всех державных стран континента. Именно в то время полностью сложилась Германия, на основе "Пакс Британика" уверенно развивалась Англия, преодолела последствия бурной наполеоновской эпохи Франция.

Очень плодотворно ситуацию баланса сил использовала и Россия. Тот период, вошедший в отечественную историю под названием "горчаковская дипломатия", позволил нашей стране преодолеть неудачи крымских войн и окончательно закрепить за Россией державную роль в европейских делах.

Министр иностранных дел и государственный канцлер светлейший князь Александр Михайлович Горчаков в наши дни получил долгожданное признание потомков и очень почитаем не только в дипломатических кругах, но также среди людей, далеких от внешнеполитических проблем. Секрет особой популярности Горчакова основан на том, что он твердо и решительно противостоял иностранному вмешательству во внутренние дела России, а именно этот "пунктик" стал болезненным для каждого россиянина в печально-знаменитое пятилетие "козыревщины".

Однако не все отчетливо понимают, как именно Горчаков использовал в интересах России сложившийся в Европе баланс сил. Между тем его конкретные подходы к решению жизненно важных для страны внешнеполитических вопросов сегодня представляют особую, я бы сказал, самостоятельную ценность - конечно, не в буквальном, а в методологическом смысле. Потому что горчаковские дипломатические времена во многих отношениях схожи с нынешней нелегкой российской ситуацией.

В связи с этим полезно вспомнить, что Горчаков очень тонко учитывал различие англо-французских и германских интересов. И, опираясь на поддержку Германии, издал в 1870 году знаменитый циркуляр, уведомлявший мир о том, что Россия более не считает себя связанной запретом держать военный флот в Черном море и возводить на его берегах военные укрепления - такой запрет был наложен после поражения в крымских войнах.

Циркуляр Горчакова ослаблял влияние морских держав и шел на пользу Германии - потому она и поддержала в этом вопросе Россию. Но вскоре Горчаков начал противодействовать росту прусского могущества, которого очень опасались Англия и Франция. И в этом вопросе опирался на их поддержку.

Можно привести и другие аналогичные примеры. Все они подтверждают принципиальную мысль: в условиях баланса сил Россия играла на континенте необычайно важную стабилизирующую роль, не позволяя ни одной из европейских держав резко возвыситься над своими геополитическими конкурентами.

Немаловажно и другое: когда в Европе начался постепенный отход от геополитического баланса сил в пользу блоковых, осевых и прочих связей, равновесие нарушилось, и континент медленно, но неудержимо начал сползать к Первой мировой войне.

После ее окончания на смену классическому балансу сил пришел принципиально иной тип миропорядка, основанный на системе Версальских договоров, навязанных Европе прежде всего президентом США Вудро Вильсоном. Эта новая модель мира, закрепившая раздел Европы и перекроившая ее географическую карту, привела к образованию новых малых стран, запутав вопрос о границах и заложив тем самым мину под будущее. Разве можно признать случайным, что система Версальских договоров продержалась очень недолго, и уже через двадцать лет разразилась Вторая мировая война?

Двигаясь по ступеням истории, необходимо вспомнить о следующей памятной дате: в 1945 году на Потсдамской конференции снова возобладал классический баланс сил - не только в европейском, а в мировом масштабе, - и Европа уже более полувека живет без войны.

Но после крушения СССР начался новый этап передела мира. Дали о себе знать давние исторические обиды, возродились реваншистские настроения. И с каждым годом становится все очевиднее, что вековые геополитические интересы великих держав лишь дремали под спудом идеологической схватки XX века, а теперь вновь пробуждаются. Обнаружилось вдруг, что сбалансированная "связка" НАТО и Варшавского договора была только временным бастионом взаимного сдерживания. И когда этот бастион рухнул, постепенно, пока еще расплывчато, однако неумолимо, словно на фотоснимке, опущенном в проявитель, начали проступать знакомые традиционные сюжеты и контуры европейских геополитических "игр" времен Бисмарка и Меттерниха.

Да, они еще слабо различимы, далеко не весь дипломатический мир готов признать их. К тому же они проявляются в новом, видоизмененном обличье, и эти видоизменения связаны с современными процессами глобализации, в которых участвуют Соединенные Штаты Америки.

Однако при глубоком анализе открывается примечательная картина. На авансцене европейской политики явственно, отчетливо, привлекая к себе повышенное внимание, как бы "блистают" трения между расширяющейся НАТО и Россией, не одобряющей продвижение североатлантического альянса к своим границам. Но где-то на втором плане, оставаясь пока в тени, уже вызревает другой, гораздо более важный в долгосрочном геополитическом плане процесс, затрагивающий отношения двух крупнейших западных держав - США и Германии.

И если называть вещи своими именами, то можно говорить о том, что вовсе не дебаты вокруг расширения НАТО будут определять миропорядок XXI века. Главным, пока подспудным, но неотвратимым является близящийся спор за мировое лидерство между США и Германией. Понимание этих важнейших, на мой взгляд, стратегических особенностей современной геополитики необходимо для того, чтобы более полно и точно определить роль и место России в среднесрочной и долгосрочной перспективе мирового развития.

Понимание того, что на горизонтах мировой истории рано или поздно замаячит призрак соперничества между США и Германией, логически вытекало еще из событий, связанных с объединением двух германских государств. Словно джинн из бутылки, этот призрак возник уже на развалинах Берлинской стены. Большая Германия, со временем экономически переварив бывшую ГДР, объективно должна превратиться в одну из мощнейших держав и бросить вызов мировому заокеанскому лидеру.

После падения коммунизма и распада СССР к этому аргументу прибавился другой, не менее объективный вывод: американский "ядерный зонтик" над Европой постепенно будет терять значение, а в НАТО, где первенствуют США, неизбежно начнут усиливаться континентальные настроения. И с годами (или десятилетиями?) эта военно-экономическая организация все же будет дрейфовать в "экономическом направлении" - не под нажимом России, а в интересах континентальных стран. Понятно, что в этом случае влияние США в НАТО также должно уменьшиться.

Эти два общих вывода создают как бы фундамент для понимания глобальных процессов, результатом которых в близкой перспективе станет формирование миропорядка XXI века. Однако уже сегодня достаточно отчетливо заметны признаки начавшегося соперничества между США и Германией. И это неудивительно. Как только единство Запада перед лицом коммунистической угрозы потеряло значение, на передний план сразу же вышли вековые национальные интересы ведущих мировых держав. И грядущая эпоха будет характеризоваться, как уже сказано, не противостоянием СССР и США, как было во второй половине ХХ века, а различием американских и европейских, прежде всего германских интересов.

Эти различия, между прочим, впервые проявились еще в годы, когда начался распад Югославии. Известно, что США Югославию считали важной стратегической позицией, страной, которую предстояло окончательно вырвать из социалистического лагеря и со временем интегрировать в НАТО. Поэтому в американские планы не входил распад Югославии, и на первом этапе драматических событий, начавшихся на Балканах, США пытались сохранить целостность федеративного государства, чтобы втянуть его в орбиту своего влияния.

Но принципиально иная точка зрения была у Германии, которая первой, не советуясь с заокеанским партнером, одобрила стремление Словении и Хорватии к выходу из состава Югославии. Ведь они издавна, исторически считались сферой особых интересов Германии, и едва возникла подходящая ситуация, Бонн поторопился вернуть европейскую историю на старые, проверенные пути, не считаясь с мнением старшего заокеанского союзника.

Этот примечательный эпизод недавней истории прошел почти незамеченным. Однако в нем, если вдуматься, заложен весь "генетический код" предстоящего геополитического конфликта между США и Германией, который будет развиваться в соответствии с новым сценарием ХХI века. Этот сценарий, по мнению многих авторитетных аналитиков, предусматривает, что на смену военному противостоянию придет конкуренция в так называемых зонах экономического взаимодействия. Иначе говоря, ядерное и вообще военное превосходство, в котором Европа уже никогда не сможет соперничать с Соединенными Штатами, в обозримом будущем перестанет быть главным фактором мирового первенства, уступив приоритет "мягкой силе" - то есть экономическому могуществу. А именно по части экономической силы Европа в целом и Германия в частности объективно становится соперником США.

Если под таким углом зрения вновь перелистать страницы недавней истории, то, как говорится, между строк можно заметить факты, отчетливо свидетельствующие о том, что Германия, исподволь и не афишируя этого, уже приступила к осуществлению своих долгосрочных планов. История предоставила ей для этого неплохие шансы. И первым из них стала ситуация, возникшая после ликвидации Совета экономической взаимопомощи, в результате чего Восточная Европа, издавна также считавшаяся сферой особых германских интересов, ослабив связи с Москвой, осталась как бы бесхозной. В политическом плане ее тут же подхватили США, поставив задачей вовлечение восточноевропейских стран в НАТО. Как уже сказано, этот лежащий на поверхности процесс развивается для Америки достаточно успешно, позволяя говорить о новых победах американской дипломатии.

Но вопрос в том, не окажутся ли эти победы пирровыми? Ведь под политический шум, сопровождающий расширение НАТО на восток, Германия без программных заявлений, но последовательно и неотступно осуществляет быстрое экономическое продвижение в страны Восточной Европы. Известно, как сильно упрочились ее позиции в Чехии - даже гордость чешской индустрии "Шкода" уже стала германской собственностью. Идет наращивание немецких инвестиций в Венгрии. В западной Польше продолжается скупка немцами земель, по сообщению варшавских газет, иногда через подставных лиц...

И возникает закономерный вопрос: чем же на самом деле продиктовано первоочередное принятие этих стран в НАТО? Военно-политическими замыслами Вашингтона или же экономической стратегией Берлина? Ведь когда НАТО начнет дрейфовать в сторону трансформации, ослабляя военные составляющие и выдвигая на первый план экономические, влияние Германии в Восточной Европе резко усилится, что позволит немцам занять в НАТО главенствующие позиции. Не получается ли так, что Америка таскает каштаны из огня для будущей Великой Германии?

А ведь есть и другие не менее важные регионы, за влияние на которые предстоит борьба между Америкой и Германией. Например, нельзя исключить, что начнется серьезная экономическая экспансия немцев на Украине - при определенных внутриполитических обстоятельствах в этой стране. Пока по части западного влияния на Киев лидерство держат американцы, о чем свидетельствует череда военных маневров и заигрывания Киева с НАТО. Однако это влияние - военно-политического свойства, а экономический аспект еще не освоен. Но Украина в свое время тоже была одним из элементов германской стратегии. Не попытается ли Берлин вернуть утраченное, как происходит в Словакии и Хорватии, в Восточной Европе?

Но особенно остро геостратегические интересы США и Германии пересекаются все-таки в России, поскольку наша страна в силу своих масштабов и - что бы там ни говорили! - державной роли будет оказывать весьма существенное влияние на исход предстоящего соперничества за мировое лидерство.

В России, как известно, позиции Америки и Германии неравнозначны. США вне конкуренции по части политического влияния: по сути, именно отношения с США пока являются определяющими в отношениях России с Западом в целом. А Германия, практически полностью следуя в кильватере американской политики, уже давно ведет свою собственную игру на экономическом поприще.

На этот счет можно представить отдельное весьма убедительное экономическое исследование, однако достаточно привести и общеизвестные факты. Именно Германия является основным торгово-экономическим партнером России, именно германские кредиты и инвестиции составляют самую заметную долю в соответствующей статистике. К этому можно добавить объективный "долларовый барьер", который проявляется в дороговизне заокеанских деловых перелетов - в сравнении с географически близкой Германией. Но не надо сбрасывать со счетов и такой субъективный, деликатный и требующий особого анализа фактор, как нарастающий в России низовой, можно даже сказать, народный антиамериканизм.

Наконец, можно ли не учитывать, что в российском политическом истеблишменте со времен перестройки сложились проамериканская и прогерманская партии. Причем в последнее время проамериканская партия явно отошла в тень, она почти вытеснена с политического Олимпа. А подспудные прогерманские настроения, особенно с приходом в Кремль Путина, великолепно знающего Германию и владеющего немецким языком, по понятным соображениям объективно усилились.

Если эти общеизвестные факторы дополнить соответствующими конкретными примерами, свидетельствующими о проникновении германского капитала в российскую экономику, то нетрудно сделать вывод о том, что и в данном случае Берлин ведет себя более дальновидно, чем Вашингтон. Германия явно готовит почву для серьезного экономического присутствия в России, запланированного на период, когда завершатся процессы, связанные с полной интеграцией бывшей ГДР в немецкий народнохозяйственный комплекс.

"Русская задача", в свою очередь, является одним из важнейших компонентов великой немецкой задачи, которая, как известно из истории, ночными кошмарами терзала первого американского президента-глобалиста Вудро Вильсона, - задачи германизации Европы и создания Великой Германии. Чтобы не допустить этого, Вильсон и осуществил версальскую схему раздела Европы. Почти сто лет спустя кошмары Вудро Вильсона начинают возвращаться.

В связи с этим небезынтересно вспомнить давно забытый исторический факт. Кто сможет сегодня внятно ответить на вопрос, какие стратегические цели более полувека назад были официально положены американцами в основу создания Северо-Атлантического Союза? А между тем таких главных целей было две. Первая - отбрасывание коммунизма, и об этом помнят все. А вторая... Вторая - это сдерживание Германии! В послевоенный период в США были в почете заветы Вудро Вильсона. И не сумев из-за усиления СССР произвести вторичное раздробление Европы по версальскому образцу, Америка была озабочена тем, чтобы в будущем не допустить возрождения на глобусе своего давнего геополитического конкурента - Великой Германии.

Но кто, кроме специалистов, помнит сегодня об этой второй стратегической цели создания НАТО? И именно ее забвение весьма убедительно подтверждает мнение о том, что в мире вместе с изменением парадигмы развития - от ядерно-силовой к сугубо экономической - назревает смена лидера и что этот процесс будет непростым.

Судя по всему, американцы пока по-настоящему не осознали грозящую им опасность и то, насколько далеко (хотя и не провозглашая этого официально) Германия уже продвинулась по пути установления нового, выгодного для нее миропорядка. Видимо, поэтому США по инерции все еще жмут на силовые педали, рискуя увязнуть в создании системы противоракетной обороны, хотя это приведет к дальнейшей потере темпа в предстоящей схватке за мировое лидерство, где успех будет определять "мягкая сила".

В этой схватке России отнюдь не уготована роль стороннего наблюдателя. Наоборот, процесс изменения соотношения мировых сил, формирования модели мира ХХI века предоставляет нашей стране очень хорошие шансы для того, чтобы не только участвовать в нем, но и сделать это участие во многом определяющим. Речь идет о поисках и нахождении нового места России в мире. Для этого наряду с решением текущих внешнеполитических задач уже сегодня необходимо глубоко осмыслить глобальные реалии наступающего столетия. Чтобы сыграть на опережение и в полной мере использовать геополитические преимущества нашей державы.

Несколько лет назад в российской внешней политике была модной тема о различии американских и европейских интересов. И хотя сегодня она почти сошла на нет, объективная основа для такого рода выводов не только сохранилась, но и получила дополнительные обоснования. Не углубляясь здесь в эту проблему, можно тем не менее напомнить, что подспудное столкновение континентальных и заокеанских экономических интересов отчетливо проявилось в рождении евро, призванного составить конкуренцию доллару, в постепенном формировании сугубо европейских, ненатовских вооруженных контингентов и в других немаловажных частностях. А в последнее время после череды потрясений на нью-йоркской бирже высокотехнологичных компаний усилились прогнозы финансово-экономического кризиса в США и - о Господи! - даже возможной утери долларом роли мировой валюты.

Суть не в том, в какой мере и когда оправдаются подобные прогнозы, а в том, что нарастание экономического (а значит, и внешнеполитического) соперничества между США и Германией, играющей особую роль на континенте, носит объективный характер и рано или поздно все равно вылезет, как ржавая пружина из дивана времен Вудро Вильсона.

В связи с этим Москве предстоит своевременно осознать то, чего все еще не могут по-настоящему понять в Вашингтоне: именно коренные геополитические интересы США требуют, чтобы Россия играла самостоятельную политическую и экономическую роль, уравновешивая стремительный рост германского могущества. Если ослабленная Россия будет вовлечена в сферу германского экономического влияния, это роковым образом скажется на глобальном лидерстве Америки. Но с той же абсолютной объективностью можно сделать и другой вывод: если Россия будет вовлечена в сферу американского влияния, это, в свою очередь, нанесет непоправимый урон глобальным интересам Германии.

Иначе говоря, при умелом использовании методов горчаковской дипломатии Россия в ХХI веке может играть чрезвычайно ответственную и самостоятельную роль стабилизатора глобальных политико-экономических процессов. Ее сбалансированное включение в систему мирохозяйственных связей будет иметь важнейшее международное значение. Учитывая колоссальные масштабы нашей страны и богатство ее природных ресурсов, судьба России существенным образом повлияет на всю расстановку сил в мире. Если, например, Америка окажется оттесненной от силовых линий нового экономического поля, складывающегося на одной шестой части суши (бывший СССР), это может привести и к политической второсортности. То же можно сказать и о Германии.

По сути, эта концепция органично монтируется в базисный элемент нашей внешнеполитической доктрины - строение многополярного мира. Однако дело в том, что сегодня мы еще не до конца осознали, какую важную роль в достижении этой цели может играть творческое, истинно горчаковское дипломатическое маневрирование, учитывающее различие интересов США и Германии.

Сказанное, конечно, не умаляет значения нашей восточной политики, также направленной на формирование многополярного мира. Однако дипломатическая игра на объективных американо-германских неизбежных и перспективных противоречиях может и должна стать нашей козырной внешнеполитической картой. Эта карта не будет ни антиамериканской, ни антигерманской, потому что в конечном счете окажется способной помочь созданию ситуации геополитического баланса - наиболее устойчивого типа миропорядка.

Немаловажно и то, что равновесную модель мира, которую можно создать в ХХI веке при активном посредничестве России, готовы приветствовать так называемые средние страны Европы, на чью поддержку в этом направлении мы, безусловно, вправе рассчитывать. Этим государствам в условиях приоритета "мягкой силы" невыгодна монополия одной сверхдержавы. Кроме того, они хотят присутствовать на емком российском рынке и не заинтересованы в однобокой экономической ориентации нашей страны. Этот фактор позволяет сделать более гибким, разнообразным те элементы нашей внешней политики, которые способствуют созданию геополитического баланса интересов и обобщенно получили название "традиционно русская горчаковская дипломатия". К тому же следует учесть, что главные геополитические соперники уже начали подспудно использовать Россию в качестве "поля битвы" - в экономическом смысле. Не случайно некоторые серьезные аналитики прозорливо увидели в нашем дефолте 1998 года отражение глобальной схватки между долларом и евро.

Впрочем, это тема особая...