Какая свобода нужна нашей экономике?

Рисунок Вадима Мисюка

В СВОЕМ первом Послании Федеральному собранию Владимир Путин констатировал: "Нас, граждан России, из года в год становится все меньше и меньше. Уже несколько лет численность населения страны в среднем ежегодно уменьшается на 750 тысяч человек... Если нынешняя тенденция сохранится, выживаемость нации окажется под угрозой".

Что же такое за последние десять лет произошло в России, из-за чего встал вопрос о самом выживании нашего народа - без войны и стихийных бедствий?

Неолиберальная реформа по типовой схеме МВФ длится в России почти десять лет. Накоплен, систематизирован и изучен как российскими, так и зарубежными учеными огромный фактический материал. Ни у кого из объективных исследователей уже не вызывает сомнения тот факт, что именно произведенные в ходе ультралиберальной революции изменения в хозяйстве страны привели к параличу производства, деградации основных систем жизнеобеспечения, ускоряющейся эрозии всей технологической инфраструктуры России. Этот результат вызван не только ошибками, воровством и некомпетентностью отдельных чиновников. Главная причина - в фундаментальном несоответствии проводившейся политики реальным условиям российской экономики и цивилизационным характеристикам нашего общества.

Смысл политики МВФ заключается в расчистке экономик развивающихся стран от "избыточного" государственного регулирования для обеспечения свободного движения международного капитала. Смысл же экономической политики в России должен заключаться в повышении конкурентоспособности отечественных предприятий, обеспечении роста производства и доходов населения. Меры по реализации этих целей в России не только не совпадают с ними, но и во многом противоположны.

В президентском Послании провозглашена идеология экономической свободы. Под этим лозунгом традиционно скрывается практика радикального либерализма с характерной для него политикой дерегулирования, открытия экономики, доминированием интересов крупного международного капитала и безответственностью бизнеса. Возможно, почему-то считается, что если раньше политика самоустранения государства от экономики привела к ее криминализации, разграблению государственного имущества и появлению олигархов при двукратном сокращении производства, то продолжение такой политики в еще более радикальном варианте даст противоположный результат.

Попробуем понять: о какой экономической свободе идет речь?

Свободный рынок подразумевает ответственность хозяйствующих субъектов за соблюдение законов, правил добросовестной конкуренции, уплату налогов, своевременную и полновесную оплату труда и т.п. Если этого нет, то свобода превращается в хаос, в войну "всех против всех", в которой выигрывают самые наглые и организованные. Именно такая свобода, основанная на саморазрушении государства, была дана Ельциным. Десятилетнюю войну, как известно, выиграли олигархи, захватившие рычаги государственной власти и использовавшие их для присвоения национального богатства. По многим параметрам государственного регулирования экономики и общества Россия сегодня куда свободнее любой из стран "семерки".

Не означает ли тезис об экономической свободе простое закрепление постельцинского распределения национального богатства? Свободу олигархов, контролирующих естественные монополии и базовые отрасли, устанавливать сколь угодно завышенные цены и свободно вывозить за рубеж монопольную сверхприбыль? Свободу произвольно занижать оплату труда и проедать накопленный всем миром капитал, управляя приватизированными по сговору с коррумпированными чиновниками предприятиями? Свободу использовать Россию как дойную корову, вывозя природные ресурсы, умы и капиталы в обмен на членство в престижных международных клубах?

Мы на собственной шкуре испытали давно известную истину - свобода, как и принуждение, может принимать разные обличья в зависимости от соотношения экономических интересов и мотивов властей предержащих. Свобода без ответственности за общественные результаты свободных действий обычно превращается в воровство и произвол. Мы полагаем, что целью и критерием реформ должны быть не формальные признаки экономической свободы, а реальное повышение уровня жизни населения. В этом смысле экономическая свобода - это не только свобода распоряжаться своей собственностью, но прежде всего - ответственность власти за обеспечение каждому гражданину реальной свободы реализации своего творческого потенциала, выбора профессии, достойного вознаграждения за труд и других важных для каждого условий осуществления своей "экономической свободы".

Конечно, такую позицию разделяют не все. "Сытый голодному не товарищ". Но если под лозунгом экономической свободы реализуется банальная жажда наживы и желание власть имущих уйти от ответственности за состояние дел в обществе и при этом по основным показателям уровня жизни Россия оказывается отброшенной на десятки лет назад, то впору говорить не о свободе, а о геноциде. Свобода присвоения национального богатства властвующей группой оборачивается удручающим состоянием образования, здравоохранения, распространением алкоголизма, наркомании - то есть тотальной несвободой для большинства народа, зажатого безнадежной нищетой и бесправием.

Прослеживающийся в последних экономических проектах правительства стиль либеральной революционности наводит на мысль, что под флагом экономической свободы нам могут навязать продолжение реализуемой МВФ и другими глобальными экономическими институтами политики "Вашингтонского консенсуса", которая внедряется в зависимых от них странах для превращениях их хозяйств в свободное пространство для ТНК метрополий. Такая "свобода" уже была дана при Ельцине с вполне закономерным результатом - парламент большинством голосов поддержал обвинение президента в геноциде собственного народа. Что даст нашим гражданам еще более последовательное продолжение этой политики?

Чтобы ответить на этот вопрос, обратимся к самому недавнему и красноречивому примеру ее реализации - аргентинским реформам последних лет ("реформа Кавалло"), которые еще недавно рекламировались у нас как экономическое чудо.

Напомним, что смысл реформы Кавалло в Аргентине заключался в отказе от государственного регулирования экономики, полной либерализации внешней торговли и ставке на привлечение иностранных инвестиций и кредитов и, кроме того, в резком сокращении государственных расходов. Название "валютное правление" эта схема получила потому, что вместо национального Центрального банка главным регулятором макроэкономической политики стал жесткий механизм привязки денежного предложения к приросту валютных резервов.

Менее двух лет назад, сразу после дефолта 17 августа 1998 г., чтобы сохранить свое ослабшее влияние, МВФ навязал команде Ельцина в качестве непререкаемого экономического гуру бывшего министра экономики Аргентины Доминго Кавалло. В спешном порядке был сверстан план Черномырдина - Федорова - Кавалло, активно поддержанный Джорджем Соросом. Он заключался в следующем. На первом этапе - обесценение долгов и сбережений через гиперинфляцию, сопровождающуюся обвальным падением обменного курса рубля и резким снижением реальных доходов и сбережений населения. На втором этапе - фиксация обесценившейся денежной массы и обменного курса рубля и переход к системе валютного правления.

Известные российские экономисты сразу попытались обратить внимание власти на то, что в случае реализации этого плана Россия потеряет суверенитет в денежной политике, поставит свою финансовую систему под контроль валютного совета. В такой системе государство полностью отказывается от эмиссионного дохода и кредитования экономического роста - чтобы профинансировать расширение отечественного производства, придется вначале экспортировать сырье или взять за рубежом кредит для получения валюты, под прирост которой разрешается эмитировать рубли. Или продать предприятия иностранцам, чтобы они ввезли валюту для эмиссии рублей под рефинансирование производства.

И в том, и в другом случае закреплялось бы положение России как глобального донора развитых стран. Информационно-аналитический центр Совета Федерации разработал прогноз результатов программы Черномырдина - Федорова - Кавалло. Последствия были бы таковы: резкое обесценение сбережений и доходов граждан и предприятий; окончательное разрушение наукоемкой и сложной обрабатывающей промышленности; дальнейшее сжатие реальной денежной массы в 2-3 раза, сопровождающееся резким ухудшением финансового положения предприятий, их массовым банкротством и перепродажей иностранцам; деградация технологической структуры экономики, закрепление ее сырьевой ориентации; ликвидация научно-технического потенциала России; резкий рост безработицы - до 30-35%; доминирование иностранного капитала, без притока которого окажется невозможным развитие производства.

К счастью, депутатам предыдущего созыва Государственной Думы хватило мужества заблокировать этот план.

Необходимо отметить, что к концу 1998 года уже были известны катастрофические во многих отношениях результаты, к которым привела система валютного правления в Аргентине. Получается, что эксперты и политические деятели, проталкивавшие эту схему в России, попросту скрыли соответствующую информацию от общества (и, возможно, от правительства). По сути, был совершен должностной подлог.

В Аргентине была реализована программа "структурной стабилизации" МВФ в наиболее чистом виде. Хозяйство России слишком сложно, отягощено остатками плановой системы, да к тому же и народ, как считают радикальные либералы, "неправильный". Хозяйство Аргентины - меньшее по масштабам и сложности, с развитыми институтами рыночной экономики. Здесь функционирование экономики при наложении на нее условий неолиберальной программы прослеживается четко и наглядно, обратные связи прозрачны. Реформа Кавалло - почти лабораторный эксперимент, в то время как в России интерпретация результатов затруднена множеством плохо изученных факторов, маскирующих причинно-следственные связи. Для понимания и предвидения эффектов от воздействия инструментов неолиберальной программы на национальное хозяйство опыт реформы Кавалло дает неоценимую информацию.

Что же мы видим в итоге реализации ультралиберальной доктрины в Аргентине? В июне, почти одновременно с Посланием российского президента, по Аргентине прокатились массовые волнения и столкновения с полицией, охватившие целые регионы. Крупнейшие профсоюзы объявили о всеобщей забастовке. Отдельные марши протеста прошли под руководством священников, люди, доведенные до отчаяния, взбунтовались.

Коротко напомним фактическую сторону хода реформы. В 1991 году в Аргентине законодательно был принят "план конвертируемости". Курс песо был жестко привязан к доллару (1:1). Государство добровольно согласилось на ограничение своих полномочий в области финансовой политики. Эмиссия разрешалась лишь в случае прироста золотовалютных резервов, а контроль над соблюдением этого порядка передавался специальному валютному комитету, тесно связанному с МВФ. Компенсацией за частичную утрату суверенитета аргентинское правительство считало обещание финансовой поддержки (в форме займов и льготных кредитов) со стороны международных финансовых институтов.

Обязательство о продаже валютной выручки экспортерами было отменено. В банковскую сферу Аргентины был открыт свободный доступ иностранному капиталу: за шесть лет иностранные банки увеличили свою долю в банковских активах страны с 17% до 53%. Была сознательно обеспечена большая прибыльность по долларовым вкладам по сравнению с депозитами в песо. Вскоре объемы сбережений в песо и долларах в банках страны почти уравнялись. Стоит заметить, что одним из результатов либерализации банковской сферы была ее криминализация - Аргентина стала одной из зон для отмывания грязных денег. Как сообщил ИТАР-ТАСС, на прошедшем в октябре 1999 года семинаре специалистов Аргентины и США были оглашены масштабы отмывания денег - около 15 млрд. долл. в год, из них 6 млрд. наркодолларов.

К доллару стали переходить функции, выполняемые обычно национальными валютами: кредитование экономики (более чем наполовину), обязательное банковское резервирование (полностью), денежное обращение (треть денежной массы) и т.д. Лишь две сферы остались за национальной валютой: выдача зарплаты и выплата налогов. Произошла долларизация финансовой системы Аргентины. 14 февраля с.г. правительство ради получения очередного кредита МВФ обязалось акционировать, а затем и приватизировать государственный банк "Banco de la Naciуn".

Уязвимость такой финансовой системы показал разразившийся в конце 1994 года кризис в Мексике. Стоило только Федеральной резервной системе США повысить учетную ставку, как привлекательность рынка для иностранных инвесторов улетучилась. Лишь за три первых месяца кризиса Аргентину покинуло свыше 4 млрд. долл.; одновременно общий объем депозитов в банковской системе сжался более чем на 8 млрд. долл. Остановить или хотя бы как-то воспрепятствовать этому бегству капиталов правительство не могло: валютный контроль по условиям реформы был отменен!

Всем стало ясно, что реальные рычаги управления внутренними экономическими процессами Аргентины переместились за ее пределы. ФРС США контролирует хозяйство еще недавно сильной индустриальной страны, для которой небольшое изменение учетной ставки ФРС чревато катастрофическими последствиями.

Одновременно правительство приступило к тотальной приватизации госсобственности (при существенном занижении реальной стоимости предприятий). Иностранный капитал получил право на проникновение практически во все сферы и взял под контроль ключевые отрасли экономики Аргентины, включая военно-промышленный комплекс. В руках компании "Локхид-Мартин" теперь находится еще недавно лучшее предприятие оборонной промышленности страны "ФАМА". Насколько эфемерным был доход от приватизации, говорит тот факт, что сумма капиталов, сбежавших из страны после мексиканского кризиса, превысила размеры наличных поступлений от приватизации за весь период ее проведения.

Предполагалось, что приватизация вызовет приток иностранных инвестиций. Но 80% их направлялись на скупку уже существующих предприятий, а не на реализацию новых проектов на основе современных технологий. После 1993 года приток прямых инвестиций сократился, в 1994-1995 годах его размеры были уже сопоставимы с уровнем перед приватизацией. Это означает, что иностранные владельцы не спешат приступать к модернизации производства.

По данным октября 1999 года, ТНК владеют 83% акций 1000 крупнейших компаний Аргентины. Перестало существовать народное хозяйство Аргентины как целостная система, ориентированная на интересы страны. На его месте возникла "периферийная" экономика, структура которой определяется интересами центра глобальной рыночной системы. Демонтированы или парализованы системообразующие для страны отрасли за исключением нефтяной, на которую приходится 50% инвестиций находящихся в Аргентине фирм. Хозяйство страны стало буферной зоной для "сброса кризисов". При этом наиболее "кризисонеустойчивыми" стали самые передовые отрасли экономики, прежде всего машиностроение. Малейшие колебания конъюнктуры приводят уже не только к утечке капиталов в форме денег, но и к "бегству предприятий". В конфиденциальном докладе Союза промышленников правительству 1999 год назван годом "великого переселения" промышленных предприятий в Бразилию.

Исключительно важным следствием ухода государства из экономики стала гибель в ходе реформы Кавалло малых предприятий. Несовместимость этого постиндустриального производственного уклада с неолиберальной программой - особая большая тема. Здесь только заметим, что разрушение ткани малых предприятий ("подстилки" промышленности) породило в Аргентине острейшие социальные проблемы и подорвало внутренний потенциал накоплений и развития, а также ликвидировало "инкубатор" национальных кадров предпринимателей. Как сказано в редакционной статье газеты "Кларин", Аргентина может стать "нацией без национальной буржуазии".

Благоприятный, с точки зрения либералов, инвестиционный климат - лучше некуда! - не привел к заметному приросту прямых инвестиций в реальную экономику. Инвесторы предпочитали операции на финансовом рынке, вложения краткосрочного характера, свободно перемещающиеся по миру в зависимости от доходности сделок. Спекулятивный капитал подмял под себя капитал производственный, в аргентинском ВВП распухла финансовая компонента.

Другим пунктом реформы была либерализация внешней торговли. Утверждалось, что она приведет к росту торгового сальдо за счет наращивания экспорта. Что же произошло на деле? Да, экспорт несколько вырос, однако импорт увеличивался быстрее, так что положительное сальдо торгового баланса, имевшее место в 1991 году, уже в первом календарном году политики "валютного правления" (1992-й) сменилось на отрицательное. В 1994 году торговый дефицит Аргентины был равен уже почти 6 млрд. долл.

Либерализация импорта привела к краху многие национальные производства, тем самым сузив потенциальную экспортную базу экономики. Вместо достижения заявленных целей либерализация внешней торговли при "валютном правлении" обернулась для Аргентины консервацией ее роли поставщика сырьевой продукции, включая сельхозтовары (в общем объеме - свыше 70%), при постоянно снижающемся уровне конкурентоспособности и нарастающем торговом дефиците.

Другой мерой Кавалло стало резкое свертывание государственных расходов, в том числе на оборону, науку, здравоохранение. Армия влачит жалкое существование. Весьма успешные научные разработки во многих направлениях свернуты - под прямым нажимом США. Страна, совсем недавно являвшаяся лидером Южной Америки в научной сфере, ныне по уровню расходов на НИОКР скатилась до 0,3% от ВВП, притока в науку частных капиталов не произошло (доля государства в расходах 80%). Системы здравоохранения и пенсионного обеспечения переданы на откуп частному капиталу.

Кардинальному сокращению подверглась численность занятых в государственном аппарате. Вместе с массовыми (от половины до трех четвертей занятых) увольнениями персонала на приватизированных предприятиях это вызвало беспрецедентный рост безработицы. Жертвами ее стали люди из среднего класса, квалифицированная часть трудового потенциала страны. Безработица за семь лет выросла в три раза и достигла 14,5% экономически активного населения. Во многих регионах Аргентины без работы оказалось до трети населения. Этот процесс не затухает, а нарастает - с конца 1998 года по июнь сего года число рабочих мест сократилось на 150 тыс.

Именно июньское 2000 года, второе за полгода, резкое сокращение государственных расходов (снижение зарплаты 140 тыс. бюджетников) и повышение налогов (в среднем до половины зарплаты), проведенные по требованию МВФ, переполнили чашу терпения людей. Финансовая нестабильность вызвала политическую. Дело дошло до того, что даже партии, входящие в правящий блок, вынуждены были подвергнуть резкой критике собственное правительство, назвав его программу "диким неолиберальным планом".

В общем, можно констатировать, что политика "валютного правления", приведя к радикальной трансформации социально-экономического уклада аргентинского общества, отнюдь не обеспечила то, ради чего якобы она была введена.

Для поддержания паритета песо с долларом власти вынуждены постоянно прибегать к крупным заимствованиям. Внешний долг, который на время снизился благодаря приватизации (что использовалось в пропаганде), вскоре стал быстро расти. С начала 1991 года до конца 1997-го он вырос почти на 50 млрд. долл., составив 110 млрд. долл. Затем искусственно созданная неолиберальная система сломалась - к концу 1998 года внешний долг подскочил до 144,2 млрд. долл.

Если для поддержания равновесия требуются такие колоссальные финансовые инъекции, то это указывает на принципиальную внутреннюю нестабильность системы полностью либерализованной и открытой экономики. Любопытно, что рост внешнего долга шел быстрее, чем рост ВВП, и намного быстрее, чем рост реальной экономики. Это означает, что в ходе реформы Кавалло хозяйство страны не развивалось, а проедалось, накладывая все более тяжелое бремя на следующие поколения. Если в 1992 году доля внешнего долга едва превышала четверть ВВП Аргентины, то в 1996-м она достигла почти половины. При этом обслуживание долга с каждым годом все более ощутимо подрывает основу хозяйства, отвлекая все больше средств. Так, в 1992 году на эти цели пошло 5 млрд. долл., в 1996 году - уже 15,5 млрд. Иными словами, на погашение задолженности в 1996 году направлялось почти 60% всех поступлений от экспорта, в то время как в 1992 году - 34%. Как невесело шутили в 1998 году, каждый новорожденный аргентинец появлялся на свет с долговым векселем на 25 тыс. долл. И это предлагают взять за образец для России!

Нельзя не отметить, что контроль иностранного капитала и МВФ над экономикой и финансами Аргентины привел к потере ею политической самостоятельности. В 1997 году страна получила статус "главного союзника США из числа стран, не входящих в НАТО". На международной арене она во всех без исключения вопросах выступает как сателлит Вашингтона. На последней сессии Организации американских государств Аргентина противопоставила себя всем соседям, оказавшись единственной страной Южной Америки, которая поддержала США в их доктрине "ограниченного суверенитета" для Латинской Америки - введение права на военную интервенцию в любую страну региона, подобную интервенции в Югославию.

Результаты "валютного правления" в Аргентине дали большой запас новых знаний о неолиберальной доктрине в целом. Это был острый эксперимент, за который пришлось заплатить высокую социальную цену. Мы обязаны вникнуть в его уроки. Прежде всего здесь подтвержден общий вывод, к которому не раз приводили "опыты" МВФ во многих странах, включая нашу: механистический детерминизм, положенный в основу ультралиберальных программ "структурной стабилизации", не позволяет предвидеть поведение таких сложных систем, как экономика или социальная сфера страны.

Практика многократно подтвердила теоретически давно доказанный факт: между парой формальных макроэкономических показателей и реальным поведением системы нет прямой связи. Но упорствующие в своем невежестве политизированные неолиберальные экономисты продолжают считать, что стабилизация главных макроэкономических показателей (уровень инфляции, устойчивость валюты и рост ВВП) сделает страну привлекательной для инвесторов, что деньги потекут в страну, а не будут убегать из нее. На деле формализация экономической политики и искусственное поддержание указанных индикаторов создали в реальном хозяйстве такие внешне незаметные, но опасные напряжения, что необремененные либеральными догматами аргентинцы поступали вопреки индикаторам - они вывозили деньги из Аргентины. В апреле 1999 года совместное исследование Министерства экономики и МВФ показало, что на тот момент аргентинцы держали за границей не менее 90 млрд. долл. Эта сумма превышала объем всех банковских депозитов внутри страны и в 4 раза превышала валютные запасы Центрального банка. Она представляет собой три с половиной годовых дохода от экспорта аргентинских товаров. Таким образом, главные индикаторы, из которых исходит неолиберальная модель, оказались просто неадекватными. Реальное поведение экономических субъектов диктуется иными показателями, которых модель не замечает.

Главный провал реформы Кавалло состоит в том, что эта реформа вызвала массовое обеднение населения Аргентины при улучшении макроэкономических индикаторов. Как все это похоже на сегодняшнее состояние российской экономики! И недавно принятый "во исполнение Послания президента" план первоочередных мер правительства даже в этих деталях до боли похож на реализованный в Аргентине.

Произошел чудовищный разрыв между привычными и естественными представлениями о назначении хозяйства и экономической теорией. Этот разрыв настолько не укладывается в рамки здравого смысла, что целые социальные группы начинают видеть в делах политиков от либеральной экономики патологическую жестокость, а то и дьявольские замыслы. Доктрина, ориентированная на интересы крупного спекулятивного капитала, не принимает во внимание проблему человеческих страданий. В феврале этого года МВФ потребовал от Аргентины в обмен на выделение нового кредита увеличить пенсионный возраст для женщин с 60 до 65 лет. И это - в некогда независимой, индустриально развитой стране с давно сложившимся европейским стилем жизни.

Разрыв в доходах между самыми бедными и самыми богатыми в стране вырос в полтора раза. Согласно данным Института статистики и цензов, никогда в истории Аргентины не было такого социального неравенства: 20% наиболее богатого населения получает 55,2% доходов - в 14 раз больше, чем 20% самых бедных. Реформа уничтожила средний класс, то есть ударила по самой квалифицированной части трудовых ресурсов страны.

Аргентинцы были потрясены, когда в июле 1999 года в печать просочились данные секретного доклада Всемирного банка "Бедность и распределение доходов в Аргентине". Согласно этому докладу, доходы 36,1% жителей страны не позволяют приобрести минимальную продовольственную корзину, а 8,6% живут в состоянии нищеты и потребляют калорий меньше физиологического минимума. И самое главное, ниже порога бедности находятся 40% детей до 14 лет. Это в стране, имеющей идеальные условия для производства продовольствия.

Резкое и необъяснимое для среднего человека обеднение населения нанесло обществу тяжелые травмы. Так, за первые пять лет "валютного правления" преступность выросла в семь раз, а в 1998 году четверо из десяти жителей Буэнос-Айреса стали жертвами краж и бандитских нападений. Буэнос-Айрес, один из прекраснейших городов мира, теперь окружен поясом трущоб (фавел). Они прорастают и в глубь города, вплоть до центральных кварталов. Страх перед преступниками достиг уровня психоза, страна наполнилась оружием - в столице два миллиона только "законных" стволов. "Валютное правление" изменило сам образ жизни средней аргентинской семьи.

Россия, обладая большим, нежели Аргентина, запасом прочности в отношении диктата МВФ, идет по тому же пути медленнее, упираясь. Однако силу сопротивления не следует преувеличивать. Влиятельные неолиберальные политики и экономисты, выполняя социальный заказ крупного международного капитала и избегая открытого общественного диалога, оказывают постоянное давление на исполнительную власть. Как видно из экономического раздела Послания президента и из "принятых в основном" "Основных направлений социально-экономической политики правительства Российской Федерации на долгосрочную перспективу", в своих главных макроэкономических установках и механизмах навязываемая сегодня правительству экономическая политика содержит ту же логику, что и программа Кавалло в ее начальном, самом радикальном варианте.

Последствия ее окажутся в принципе такими же, хотя фамилии организаторов будут не аргентинские. Но именно "в принципе", а на деле эти меры ударят по населению России несравненно страшнее, чем по жителям теплой Аргентины. Другой у нас климат, да и не даст нам никто таких кредитов, какие дали Аргентине за ликвидацию национального суверенитета. Новый этап "дерегулирования" экономики окончательно сбросит нас на глобальную периферию и загонит в порочный круг вывоза капитала, массовой нищеты и деградации хозяйства.

Предотвратить тяжелые, травмирующие хозяйство и население эксперименты могут лишь осмотрительность и ответственность власти. Президенту и правительству нужно прислушиваться не только к ультралиберальной апологетике ангажированных экономистов, но и к мнению авторитетных ученых, деловых кругов, руководителей отечественного хозяйства. Среди них давно сложился консенсус в отношении программы мер по обеспечению экономического роста, предложенной народно-патриотическими силами России. Основанная на разработках ведущих российских ученых и академических институтов, эта программа позволяет, опираясь на имеющийся в стране научно-производственный и ресурсный потенциал, выйти на траекторию устойчивого и быстрого экономического роста.

Но главное условие для этого сегодня - позиция верховной власти. Она стоит перед выбором: продолжать следовать диктату МВФ или принять за высший и жесткий критерий судьбу народа своей страны. На выборах наш народ предложил власти неявный общественный договор. Ей вновь дан кредит доверия, оправдать который можно только одним - создать в России такие условия жизни и хозяйства, чтобы немедленно прекратилось вымирание нации и стало возрастать ее достояние. Все остальные критерии должны быть подчинены этому.