Россия Путина

	Рисунок Вадима Мисюка

CОБЫТИЯ в российской политике развиваются стремительно. Президент, явно выжидавший до дня вступления в должность, начал действовать быстро и решительно. Не все, однако, воспринимают действия властей как последовательные: борцы за права человека удивляются противоречию между попытками обеспечить законность в федеративных отношениях и атаками на СМИ, сторонники мощной централизованной власти - между стремлением обуздать губернаторов и разговорами о необходимости обеспечить независимость и судебную защиту частных предпринимателей, борцы за "либеральные" реформы в экономике - между планами увести государство из экономики и полностью подчинить Кремлю всю политическую сферу. Начались разговоры о разногласиях в президентской команде, о борьбе между Путиным и "семьей" (новую пищу дала история с назначением генпрокурора).

Но так ли уж противоречивы меры нового президента? Ошибка большинства наблюдателей, выявляющих противоречия, заключается в подходе к политике нынешнего руководства страны с собственных позиций, а не с точки зрения тех, кто сегодня занимает кабинеты в Кремле и Белом доме.

Во властных структурах и правда действуют несколько влиятельных группировок, однако их усилия необязательно направлены в противоположные стороны.

Лишь две из этих группировок обладают программами, отличными друг от друга. Для того чтобы понять внутреннюю логику принятия тех или иных решений, необходимо взглянуть на ситуацию в стране их глазами.

НЕОЛИБЕРАЛЫ

Один подход можно обнаружить в документах, исходящих из Центра стратегических разработок Германа Грефа, статьях и высказываниях связанных с ним экономистов (Андрей Илларионов, Алексей Улюкаев, Евгений Ясин, Олег Вьюгин), некоторых пишущих олигархов (Петр Авен) и их сторонников.

Большинство из лидеров этой группы пришли во власть с гайдаро-чубайсовским правительством, но оставались в нем на вторых ролях. После ухода Гайдара некоторые остались в госорганах, но многие ушли в бизнес или даже интеллектуальную оппозицию к официальной экономической политике, а сегодня оказались востребованными новой властью. Эту группу можно назвать "либералы", а точнее - "неолибералы".

Кто такие российские экономические "либералы"? Это люди, которые истово верят в несколько простых постулатов и всеми силами стремятся провести их в жизнь. Вот основные из них: 1) законы экономики сродни законам математики и действуют одинаково в любом обществе; 2) свободный рынок - при любых условиях и в любом обществе - наиболее разумная форма развития экономики; 3) главный внеэкономический ограничитель рынка - государство, следовательно, оно должно в максимальной степени самоустраниться из экономики, сохранив за собой лишь создание правовых условий функционирования рынка; 4) один из основных элементов ухода государства из экономики - сокращение бюджетных расходов, "жизнь по средствам". Конечно, государство должно осуществлять определенную социальную политику, но желательно социальные расходы свести к минимуму; 5) активная экономическая политика государства, например, создание экспортных или поддержка передовых отраслей путем предоставления налоговых льгот, госпрограммы по развитию тех или иных регионов, даже госвложения в инфраструктуру - все это мешает работать свободному рынку и потому неприемлемо.

В соответствии с этими принципами Гайдаром и его командой предлагались и конкретные экономические меры по переводу советской экономики на рыночные рельсы. Меры эти, несмотря на сложные научные разговоры, на самом деле просты: 1) повысить все цены до рыночных; 2) приватизировать большую часть предприятий, пусть за ничтожную сумму, пусть отдав неизвестно кому, но быстро и решительно; 3) сократить госрасходы и ликвидировать бюджетный дефицит; 4) ждать неизбежного экономического роста, который принесет увеличение благосостояния населения и за счет роста налогооблагаемой массы позволит поддерживать бюджетные сферы.

Все знают, чем кончилась попытка гайдаровского правительства провести эту программу в жизнь первый раз в 1992 году.

Естественно, крах курса "либералов" вызвал критику с разных сторон. Известные экономисты указывали им на то, что не все страны одинаковы. Говорили им и то, что даже в странах с развитой рыночной экономикой, например, послевоенных Франции, Британии, Италии и Японии, государство играло существенную роль в экономической жизни, принимая в том числе и некоторые административные меры, что везде в Европе существовал (и существует) госсектор и проводится активная социальная политика, практически везде государство обеспечивает бесплатное (или практически бесплатное) образование, медицину, пенсионное обеспечение и т.п. Уже и некоторые лидеры "либералов", практически осуществлявших реформы, и те, кто их ранее поддерживал на Западе, включая руководство МВФ, частично признали свои ошибки, заявляя, что недооценили роли государственных институтов и реальной ситуации в российской экономике. Однако фанатичные "либералы" критиковали реальных "либеральных" реформаторов с других позиций: виновата не действительность, а нерешительность реформаторов.

Именно эти ультралибералы сегодня представляют наиболее влиятельную группу среди разработчиков экономической политики Путина. Предлагаемая ими программа (так называемая программа Германа Грефа) - это новое издание гайдаризма: гайдаризм криминально-клановой эпохи.

Кроме снижения госрасходов и ухода государства из экономики, она предполагает также создание и жесткое соблюдение правовой инфраструктуры рыночной экономики и передачу значительных экономических полномочий регионам (как одну из мер по выводу центральной власти из экономики).

Программа эта, несмотря на разумность и даже крайнюю необходимость некоторых ее элементов, - взрывоопасная смесь. Сокращение социальных выплат, приватизация пенсионной системы, перевод значительной части образования и медицины на платную основу, стопроцентная оплата жилья и т.п. приведут к резкому росту недовольства населения, которое может вылиться в забастовки и другие массовые акции.

И потом, эти меры выдают плохое знание собственной страны. Пенсионные средства, переведенные в частные фонды, в российских условиях, безусловно, будут украдены. Такое было даже в законопослушной Британии. Увеличение платы за медицину и образование (кстати, практически повсюду в "цивилизованной" Европе медицина, среднее и высшее образование - совершенно или практически бесплатные, пенсия и минимальная зарплата и пособие по безработице гарантированы государством, и введены все эти гарантии были в обстановке послевоенной разрухи, что только стимулировало экономический рост) повлечет повышение смертности и молодежной преступности. Квартирная же плата и сегодня многим не по карману. Окончательно вымрет Север, который не может выжить в условиях тотального рынка. В то же время к ожидаемому экономическому подъему предложенные меры, как и в прошлый раз, не приведут, так как, по меткому выражению академика РАН Александра Некипелова, "нашу экономику можно сравнить с городом, в котором нормально функционируют светофоры, но участники движения - дальтоники". Наша экономика не реагирует (или "неправильно" реагирует) на "правильные" экономические меры, будь то "либеральные" или "нелиберальные", и для того чтобы применять методы реформирования, обычно действенные в рыночных экономиках, необходимо сначала вывести ее на рыночные рельсы.

Еще более углубят хаос, вызванный "либеральными" экономическими реформами, меры, предлагаемые в грефовской концепции судебно-правовой реформы. Явно необходимые меры (усиление роли суда, ликвидация соответствия судебных округов административно-территориальному делению страны) не могут компенсировать общей направленности на развал остатков государственности и впечатления полного игнорирования российской действительности. Конечно, хорошо, когда народ избирает начальников местной полиции (как в Америке!) и когда большая часть полиции подчиняется местным властям, но в России все знают, что именно муниципальная милиция наиболее коррумпирована. Предлагаемое перекладывание финансирования милиции, ГИБДД и противопожарной службы на муниципальный бюджет и передача вневедомственной охраны в частные руки в наших условиях приведет к мощному росту коррупции, усилению связи этих структур с преступностью и уничтожению одного из последних рычагов влияния Центра на обстановку в регионах.

Недовольство населения снизит популярность режима, укрепит оппозицию в парламенте и вне его, приведет к саботажу неэффективного курса регионами и поставит нового президента перед выбором: либо, как это сделал в аналогичной ситуации Ельцин, смягчить "либерализм" или даже отказаться от него, либо проводить его по-чилийски, то есть диктаторскими методами. В первом случае президент начнет искать новую политику и новых исполнителей, что с гораздо меньшей кровью можно сделать уже сегодня. Во втором - самое последовательное и жесткое проведение либерального экономического курса в российских условиях приведет к еще большему кризису, диктатуру придется укреплять, и мы придем не к чилийскому, а скорее к аргентинскому или гаитянскому варианту: криминально-клановая система с элементами демократии сменится застойной криминально-клановой диктатурой.

Идеи отказа от "излишних" демократических процедур последнее время становятся все более популярны среди "неолибералов". Сторонники этого пути постоянно приводят примеры экономически эффективных диктатур: китайская, южнокорейская, чилийская. Но даже если закрыть глаза на то, что за экономический прогресс в этих странах заплачено жизнями многочисленных жертв репрессий, на каждый пример эффективной диктатуры найдется два примера неэффективной (например, многочисленные африканские и латиноамериканские режимы). С другой стороны, примеры экономически эффективных демократических режимов (Индия, Япония, послевоенная Германия) показывают, что авторитаризм не является ни необходимым, ни достаточным условием для экономического рывка. Все зависит от конкретных условий конкретной страны.

Кроме того, в условиях, когда "либеральный" курс для России отвергнут большинством ведущих западных экономистов и политиков, его возрождение, да еще и проведение, вопреки желанию большинства, с использованием недемократических методов вызовет неизбежное охлаждение отношений с Западом и поставит власть перед выбором между изменением курса или продолжением его в условиях международной изоляции.

ВЫХОДЦЫ ИЗ ВОЕНИЗИРОВАННЫХ СТРУКТУР

Костяк другой группировки составляют выходцы из спецслужб, начинавшие свою карьеру еще в советское время. Они отлично видели неэффективность советской системы, но в то же время считают происходившее в последние десять лет не ее реформированием, а уничтожением государственности. Причиной провала ельцинских реформ они считают беззаконие. Отсюда и главный путинский лозунг: восстановить законность, установить "диктатуру закона". Именно стремлением к укреплению "законности деятельности органов государственной власти и органов местного самоуправления" обосновывается необходимость принятия важнейших актов, изменяющих основы федеративных отношений, которые дадут возможность президенту за нарушение закона отстранять от должности глав субъектов Федерации, ослабят их влияние, изгнав из Совета Федерации, но дадут и им самим право распускать органы местного самоуправления. Для обеспечения законности назначаются и полномочные представители президента в новые федеральные округа.

Частью этого подхода является свойственное военным понимание власти как прямой вертикали с обязательным подчинением нижестоящих вышестоящим, стремление выстроить отношения в обществе по армейскому образцу, а также укрепить собственно армию и другие военные образования как наиболее "чистую" и "дисциплинированную" часть общества, повысить статус военных и во многих случаях ставить их руководить "разболтавшимися" гражданскими. Не случайно среди вновь назначенных полпредов так много военных.

Могут, однако, спросить, почему, несмотря на стремление к соблюдению закона, некоторые меры властей и даже высказывания самого президента, отдают откровенным беззаконием. Взять хотя бы отношение власти к выборам. Будучи и.о. президента, Путин устраивает совещание губернаторов, где они публично обещают обеспечить тот или иной процент голосования за поддерживаемую им партию. Дело доходит до поистине патетических сцен, когда, например, руководитель президентской администрации Александр Волошин рассказывает нам, как он обеспечит исключение "административного ресурса" из избирательного процесса (а мы все, конечно, верим и плачем от умиления). Да и сам Путин, заявляя, что любые выборы должны быть честными, постоянно вмешивается в избирательный процесс, открыто поддерживая то Геннадия Селезнева на пост губернатора Московской области, то противников Яковлева в Санкт-Петербурге, то вдруг устраняя этих противников. А ведь есть законодательство о выборах - почему не начать диктатуру закона с него?

Но дело не только в выборах - президент и министр юстиции публично называют журналиста Андрея Бабицкого (личность одиозную, но какое это имеет значение?) врагом и преступником задолго до суда (а как же презумпция невиновности?), причем разыгрывают с ним совершенно абсурдную историю. Телевизионным каналам, позволяющим себе критиковать власть, грозят изъятием лицензии или организацией финансового краха. Министр по антимонопольной деятельности одобряет создание монополии, организуемой "нужными" олигархами. Люди в масках штурмуют ведущую компанию СМИ (по совпадению занимающую позицию, критическую по отношению к властям), а представители ФСБ открыто демонстрируют якобы изъятые при обыске документы и передают их конкурирующим телекомпаниям не только до суда, но даже до конца следствия. Именно эти действия, а не абстрактные разговоры о необходимости диктатуры закона становятся сигналом для десятков тысяч крупных и мелких начальников по всей России, именно их они и будут копировать.

И планы Кремля не предвещают ничего хорошего. Напомню только о появившемся в "Коммерсанте" проекте реорганизации президентской администрации, который фактически восстанавливает в ее рамках Пятое управление КГБ в виде "Политического управления президента РФ" для контроля над оппозицией, выборами и СМИ. Хотя президентская администрация и открещивается от этого документа, действует она пока в странном соответствии с ним.

Вопрос не во внутренних противоречиях, а в своеобразном понимании закона. Закон можно понимать по-разному: и решения британского парламента, и сталинская Конституция, и воровские правила - все это называют законом. В данном случае закон понимается не как зафиксированные и оберегаемые государственной властью обязательства по обеспечению естественных прав личности (как в различных теориях естественного права), не как выраженные в правовой форме обязательства договаривающихся сторон (как в теориях договорного права), но как метод управления, способствующий достижению целей верховной власти. Естественно, источником такого закона может быть только сама власть. Хаосу, вызванному противоречиями местных постановлений и традиций, противопоставляется порядок, основанный на жестком соблюдении единых законов, исходящих от политического Центра.

Теоретические корни такого утилитарного отношения "военной" группировки российских руководителей к закону нужно искать в советском опыте. Учились они у советских правоведов, которые еще в 1938 году решили, что "советское право есть совокупность правил поведения, установленных в законодательном порядке властью трудящихся, выражающих их волю и применение которых обеспечивается всей принудительной силой социалистического государства, в целях защиты, закрепления и развития отношений и порядков, выгодных и угодных трудящимся, полного и окончательного уничтожения капитализма и его пережитков в экономике, быту и сознании людей, построения коммунистического общества". Сегодня общественные цели изменились, трудящимся стало угодно строить не коммунизм, а капитализм. Но неизменно отношение к праву как к эффективному инструменту государственной политики и желание применять различные правовые меры в зависимости от их социального содержания. Исходя из такой трактовки, нельзя с одинаковыми мерками подходить к тем, кто работает на благо общества (социально близкие), и к тем, кто явно работает против него (социально вредные). С этой точки зрения призыв исходить из презумпции невиновности по отношению к Павлу Бородину и объявление Андрея Бабицкого или "МОСТа" (работающих против одной из важнейших общественных целей - операции в Чечне) виновными до суда вовсе не является противоречием. Разное отношение к империям Гусинского и Березовского, к ТВЦ и ОРТ, к Владимиру Яковлеву (несмотря на все личное) и Юрию Лужкову (хотя отношение к последнему меняется по мере изменения его поведения в более социально приемлемую сторону) - все это становится частью последовательной и понятной линии, определяющей, что в данный момент считается общественно полезным. Диктатура - для одних, закон - для других, мы будем осуществлять диктатуру, а вы - соблюдать законы, чиновнику - "презумпция невиновности", а журналисту - приговор без суда. То же и с административным ресурсом - исключить применение его теми, "кому не положено", чтобы те, "кому положено", могли применять его в полную мощь. Для внешнего наблюдателя это не что иное, как двойная мораль и воплощение принципа "цель оправдывает средства".

Подобное отношение к закону вовсе не означает, что все меры, принятые в его рамках, будут деструктивными. Многое зависит от того, что считается в данный момент социально позитивной целью. Сегодня эта цель - обеспечение единства страны и ее ускоренного экономического развития. Первая цель вполне может быть достигнута, и меры по ограничению власти региональных баронов, восстановлению единого правового пространства, обеспечению действия Конституции и федеральных законов на всей территории страны здесь можно только приветствовать. Однако, одобряя принимаемые нынешними властями меры в области федеративных отношений, мы не должны закрывать глаза на то, что их результатом, если нынешнее "инструментальное" отношение к закону сохранится, будет вовсе не демократическая "цивилизованная" Россия, но жесткий авторитарный режим. Для самой же власти проблема будет состоять не в этом, а в том, что жесткая централизованная и военизированная система, черты которой проступают в нынешних реформах, вряд ли сможет обеспечить экономический подъем, да и просто эффективное управление.

Повышение статуса армии и других образований военного типа и связанное с этим поощрение уважительного отношения к собственной стране, ее истории, также до определенной степени может только приветствоваться. Государство не в силах существовать без знания истории и уважения к общим ценностям, а армия - без денег и чувства собственного достоинства. В любом случае нынешняя тенденция - это неизбежная реакция на разрушительную антигосударственную политику и издевательства над армией ельцинского периода. Но ничто не должно перехлестывать через край. Отдание должного военным и построение государства по милитаристским принципам, назначение военных на ключевые политические должности, призыв всех поголовно на войну - совершенно разные вещи.

Привыкшие к военной дисциплине выходцы из военизированных систем в руководстве считают, что ослабление губернаторов без излишнего их раздражения может быть достигнуто, если взамен им будет отдана полная власть над непослушным местным самоуправлением. Это, во-первых, полностью соответствует схеме четкого централизованного управления, а во-вторых, жертва не велика - неэффективные, болтающие местные избранники. Однако обуздание регионального беззакония вряд ли даст положительный результат, если будет направлено на облегчение условий для беззакония Центра. В России милитаристы-централизаторы обычно кончали плохо (Иван Грозный, Бирон, Петр III, Павел I или Николай I). Ускоренное же экономическое развитие приходилось на периоды расширения гражданских прав и местного самоуправления, причем это расширение внедрялось сильной, но разумной государственной властью. Так было при Петре I, Екатерине II, но особенно при Александре II, реформы которого обеспечили скачок конца XIX - начала XX века.

Российский исторический опыт показывает, что принимаемые сегодня меры по обеспечению единства страны смогут дать позитивные результаты, только если будут сопровождаться не свертыванием пусть несовершенной, а все-таки демократии, этого единственного достижения ельцинской эпохи, но ее совершенствованием, прежде всего на уровне местного самоуправления, чего как огня боятся региональные бароны. Местное самоуправление, о роли которого много писал Александр Солженицын, будет одновременно и школой народовластия для населения, и (что было бы весьма полезно для Кремля) политическим противовесом властям региона. Ему необходимо дать активнее заниматься не полицейскими функциями и тушением пожаров, но, как это успешно делали земства, образованием, здравоохранением, возможно, коммунальным хозяйством, причем не передавать местным органам государственные школы и больницы (что способно разрушить существующую систему, не создав новой), но поощрять создание новых так, чтобы разница между государственными и местными учреждениями была видна и у жителя возникла бы возможность выбора. Опираясь на местное самоуправление и на полпредов, президент сможет более эффективно ограничить нынешние региональные кланы, действуя одновременно сверху и снизу, выглядя при этом не самодержцем, заботящимся только о собственной власти, но социальным реформатором.

КРИМИНАЛЬНО-КЛАНОВАЯ СИСТЕМА

Политическую систему, сложившуюся в результате "реформ", можно определить как "криминально-клановую" или "электорально-клановую". Первое название показывает, что ее основу составляют борющиеся за власть группировки кланового характера, тесно сросшиеся с криминальным миром, широко применяющие для достижения своих целей незаконные действия либо непосредственно, либо используя связи в преступном мире. Второе подчеркивает, что эти группировки в борьбе за власть в качестве одного из основных методов используют систему выборов.

Эта политическая система еще в меньшей степени, чем советская, способна обеспечить экономическое развитие и приведет к полной деградации экономики и постепенному распаду государства как единого управленческо-правового и экономического пространства. Естественно, новая власть, стремящаяся обеспечить экономическое развитие государства, должна начать с попытки сохранить само это государство, а это означает ликвидацию или существенное ограничение всевластия кланов.

Команда Путина вроде бы понимает это, но, похоже, хочет обойтись малой кровью. Лозунг дня - не ликвидация олигархов и их империй, но дирижирование ими и направление активности кланов в нужное русло. Идея эта порочна как с теоретической, так и с практической точек зрения.

Президент и его советники говорят, что крупный бизнес везде, в том числе и в "цивилизованных" странах, влияет на политику. Это так, но вовсе не везде крупные бизнесмены напрямую (то есть благодаря связям, а не победе на выборах) делегируют в высшие властные органы своих представителей или сами становятся министрами, в результате чего правительство превращается в конгломерат враждующих друг с другом лоббистов. Такое бывает только в криминально-клановых системах. Превратить наших олигархов в "цивилизованных" путем укрепления независимости центральной власти и подчинения деятельности кланов закону (а такова, по его собственным словам, цель Путина) невозможно по той причине, что наличествующие олигархи создали свои империи как раз вопреки закону и только благодаря связям с властью. Они не способны действовать как "цивилизованные" бизнесмены, потому что таковыми не являются, по своей сути они - криминально-клановые махинаторы. Прекрасно понимая, что свободная конкуренция, законность, честные выборы - крах дела их жизни, что без друзей в правительстве и в Думе, без тендеров с заранее известным результатом, без таможенных и налоговых льгот их империи обречены на гибель, они будут всеми силами цепляться за старую систему. Поэтому балансирование между имеющимися олигархами, за которым скорее всего стоит желание использовать "полезных" для нужд власти, ограничивая рамками закона "вредных", не выведет страну из застоя. Для экономического развития, кроме укрепления независимости центральной власти и подчинения деятельности кланов закону, необходимо перераспределение собственности, благодаря чему она перейдет из рук махинаторов в руки способных работать в условиях конкуренции. Для такого перераспределения вовсе не нужны конфискации и экспроприации. Достаточно в судебном порядке пересмотреть явно криминальные приватизационные сделки, а для начала просто изгнать из руководства страной откровенных лоббистов, без которых их клиентам придется трудно. Однако пока новое руководство не делает даже самых скромных шагов в этом направлении, предпочитая по-ельцински лавировать между кланами. Возможно, решающий удар по олигархическим кланам и будет нанесен, а сегодня президент выжидает, опасаясь действовать сразу по всем направлениям. Однако, если в руководстве возьмет верх именно "инструментальное" отношение к закону, удар этот, вероятно, будет направлен не против всех олигархов, но против тех, кто не сотрудничает с властью. С остальными договорятся по-хорошему.

СИЛЬНЫЙ ИЛИ СЛАБЫЙ?

Большинство россиян голосовали за нового президента России как за сильного лидера, и он выглядел таковым. (Россияне всегда голосуют за того, кто выглядит сильным.)

Сегодня на Западе все громче звучат голоса специалистов, сомневающихся в том, что Путин - сильный лидер. Недавно с развернутым обоснованием слабости нового президента выступил известный американский эксперт Дэвид Джонсон, автор интернетовского сборника, посвященного российской политике. Согласно Джонсону, Путин - лидер без достаточного опыта, всегда бывший на вторых ролях, не имеющий собственной опоры во властных структурах, приведенный к власти людьми Ельцина и зависимый от них и поэтому вынужденный опираться на советы, поддержку и мнение других и согласовывать свои действия с различными влиятельными группировками и балансировать между ними. Не преувеличивать силы кремлевского лидера в связи с мощным влиянием кланов и регионов советует и эксперт Фонда Карнеги Томас Грэхэм. А склонный к парадоксам американский профессор Джерри Хаф даже эпатирует публику теорией о том, что реально в России все еще правит Борис Ельцин. Ельцин, не Ельцин, но что тут возразишь - большинство его людей на своих местах, они продолжают "координировать вопросы"...

Те, кто хочет уличить президента в слабости, легко находят ее примеры. Хотел наш президент еще в бытность и.о. отодвинуть от руководства чеченской операцией нескольких генералов, да передумал (или не смог?), хотел сместить явно нелюбимого им губернатора Санкт-Петербурга, да расхотел (или не смог?), хотел закончить войну в Чечне, да увяз там, кажется, надолго (впрочем, его предупреждали), вроде бы собирался назначить генеральным прокурором своего человека, да его отговорили.

А что в будущем? Пока президент решительно внес несколько предложений в Думу и издал ряд решительных указов. Но будет ли он следить за их исполнением? Ведь и Ельцин принимал громогласные указы, и он назначал своих представителей в регионы (а в Приморский край, как Путин сейчас, послал генерала, да еще с особыми полномочиями), он даже одно время снимал местных руководителей. Но все это были бессвязные действия, не ставшие планомерным курсом. И сегодня как часть разумной политики введение полпредов может привести к позитивным результатам, но как часть неразумной - выродиться в создание очередной дорогой и беспомощной бюрократической структуры, способствующей милитаризации общества (здесь вызывает опасения соответствие новых округов военным) или даже распаду страны (став над губернаторами, подмяв под себя все силовые структуры в рамках военного округа, полпреды, будучи оставлены без внимания слабым президентом, могут легко превратиться из "государева ока" в мощных местных князьков). Так же и борьба за соблюдение федеральных законов без развития местного самоуправления и разумной экономической политики может выродиться в борьбу за власть и влияние.

Так сильный ли лидер Путин? Либерал он или консерватор? Какой путь выберет? В принципе можно представить сочетание некоторых частей различных программ, которое способно двинуть страну по пути экономического развития: например, программа "централизаторов" по обеспечению управляемости регионов и законности на всей территории России плюс мощный независимый суд и развитие местного самоуправления из программы демократически настроенных либералов плюс какой-то средний путь в экономике: соединение разумных мер "неолибералов" (отмена государственных льгот "своим" олигархам, создание правовой базы рыночного хозяйства и равных условий конкуренции, сокращение числа госчиновников, передача государству обязательств по социальной защите уязвимых категорий работников) с программой активного госсодействия созданию рыночной экономики, предлагавшейся правительством Евгения Примакова и известными экономистами (Николаем Петраковым, Александром Некипеловым). Однако для того чтобы идти по этому пути, новому руководству необходимо избавиться от многих популярных сегодня мифов, прежде всего от веры в применимость в России "либеральных" экономических рецептов и от отношения к закону как инструменту государственной политики.