Надо ли России опасаться Китая?

	Борис Ельцин и Цзян Цзэминь, пожимая друг другу руку, смотрели в разные стороны. Фото АП

- Я понимаю стремление наших официальных лиц (прежде всего МИД России) придать судьбоносное значение вполне обычному визиту, если, конечно, рассматривать этот визит с точки зрения явного демарша, адресованного прежде всего США (от чего, на мой взгляд, мало пользы в итоге для самой России). Но если говорить о сути российско-китайских отношений, то боюсь, здесь мы не достигли никакого прорыва и полагаемся больше на формулы и слова, которые для нас и для китайцев имеют разное значение. Ведь что такое формула о стратегическом партнере для китайцев? О партнерстве, даже стратегическом, китайцы договорились с США, конфликтовать с которыми не намерены, и уж тем более не будут делать этого ради России. О партнерстве Китай договорился также с Францией, Великобританией, Японией. В России же формулу "стратегический партнер" воспринимают как нечто однозначное и принципиально достигнутое: это партнер, который непременно поддержит ее политику на международной арене по кардинальным вопросам и сегодня, и завтра, и в новом веке, и, может быть, даже в новом тысячелетии. Это опасная иллюзия, которая нам в отличие от китайцев не позволяет маневрировать и иметь в отличие от нашего "стратегического партнера" двойные стандарты. Боюсь, мы в очередной раз - чтоб заручиться стратегическим партнерством с Китаем - объявили о готовности пойти на очередные уступки, что Китай принял как должное┘

- В дипломатии и политике часто очень важно не то, что подписывается, а то, что остается "за скобками" подписанных документов, как бы благостно и утешительно они ни назывались. В данном случае "за скобками" остались территориальные проблемы. Речь идет о трех островах - Большой (на реке Аргунь), Тарабаров, Большой Уссурийский (у Хабаровска), - занимающих стратегическое положение на границе. Китайцы давно считают их своей территорией, не имея на то оснований. Пришло время заключать Договор о границе, но о нем пока и речи нет! У меня есть опасения (как, впрочем, и у некоторых других исследователей наших отношений), что подобные проблемы, которые Россия оставляет в подвешенном состоянии, Китай непременно использует с выгодой для себя, как он обычно и делает. Пока Китай добивается от нас всего, чего хочет, включая экономические уступки, чего нельзя сказать о России.

Приведу вам примеры, которые характеризуют вышеприведенный тезис. Решение энергетических проблем центрального Китая в принципе было возможно без сооружения гигантского комплекса "Три ущелья": существовал и вариант более дешевый и экологически выгодный - создание энергомоста из Западной Сибири в Китай. Но этот вариант даже не обсуждался, и мои китайские друзья по этому поводу высказались так: "В этом случае мы окажемся в зависимости от России".

Значит, у нашего партнера нет доверия к нам. Или другая ситуация: давно обсуждался проект переброски электроэнергии из Иркутской области в Китай. Стороны не могут договориться о цене за поставляемую электроэнергию, Китай требует примерно 2 цента за кВт.ч, исходя из внутреннего тарифа. Но такая цена означает, что российские партнеры должны поставлять ее по цене ниже себестоимости. Расчет, видимо, простой: у вас положение тяжелое, вы все равно уступите.

Так что реальных проблем в наших отношениях немало, а главная проблема - устоявшаяся схема: Китай, как правило, добивается своего, а Россия, как правило, уступает.

- С политической точки зрения отношения между нашими странами хорошие, надо сказать, что они определяются формулой: равноправное, доверительное партнерство, направленное на стратегическое взаимодействие в ХХI веке. В этой формуле четко определены принцип наших взаимоотношений и цель их развития - стратегическое партнерство в будущем, и нам предстоит еще добиться полного равноправия и реальной доверительности. Особенность взаимоотношений наших двух стран заключается сегодня в том, что в целом в политической области они продвинулись несравненно дальше, нежели в экономической или культурной. Визит премьера Чжу Жунцзи в нашу страну, предшествовавший визиту Бориса Ельцина, был нацелен, в частности, на то, чтобы дать новый толчок развитию российско-китайских экономических связей.

Что же касается давней инициативы Евгения Примакова, то она носила странный характер: во-первых, она была явно неожиданной и для Дели, и для Пекина; во-вторых, автор этой идеи никак не прокомментировал свою точку зрения и не разъяснил ее суть для предполагаемых партнеров. В таких условиях ни один серьезный политик не мог бы даже обсуждать столь важный вопрос. Кроме того, нельзя признать политически корректным и употребление самого понятия "союз" - в Конституции КНР, например, определена недопустимость союзнических отношений с каким бы то ни было государством, и должен заметить, что китайцы никогда не нарушали и не будут нарушать это принципиальное для них положение.

Сама по себе идея такого союза - Москва-Пекин-Дели - не нова. В формулировке, подобной формулировке Примакова, она выдвигается уже на протяжении нескольких лет. Ее содержание часто трактуется однозначно: объединение трех стран во имя консолидации всех развивающихся стран и их совместной борьбы против США. Последствия такой трактовки предельно ясны, это возрождение холодной войны. Между тем ведь можно себе представить совершенно иной тип взаимодействия двух или трех стран: не ПРОТИВ какого-либо иного государства или группы государств, а ЗА решение общих проблем.

- Об этом говорилось с самого начала восстановления добрососедских отношений с Китаем, однако мы не всегда придерживаемся принципа сбалансированности, предпочитая громкие заявления планомерной и долговременной работе, чем, кстати, от нас китайцы и отличаются в лучшую сторону. Вместо того чтобы объявлять о создании какой-либо оси, нужно просто развивать уже достигнутые соглашения. Например, у России прекрасные отношения с Индией, у КНР - с Пакистаном. Следовательно, это могло бы послужить политической основой для совместных усилий по созданию обстановки доверия и равноправного сотрудничества на огромной территории Азии┘ Другая точка совместного приложения сил - экономика. Потенциальная емкость рынка трех стран столь велика, что создает грандиозные возможности для экономического и научно-технического сотрудничества. Что же касается политического сотрудничества трех стран, то для его определения совершенно не нужно пользоваться понятиями "союз", "ось", "блок" и т.д. Они ассоциируются с милитаристскими устремлениями или военными приготовлениями, тогда как речь должна идти о другом - о мирном сотрудничестве во имя стабильного будущего.

- Думаю, такой вывод был бы явно преждевременным, хотя ситуация действительно сложилась неординарная, но, заметьте, Китай, поддерживая Россию на Совете Безопасности ООН по вопросу об агрессии против суверенной Югославии, преследовал свои цели и думал, как говорится, о своем - о Тайване, который находится под покровительством США, и, конечно, китайские лидеры думали и о Тибете. Если американцы бомбят Югославию, то что им мешает нанести ракетно-бомбовые удары по любой стране или любой "проблемной" зоне любой страны! Этими соображениями и руководствовался Китай при голосовании против агрессии НАТО в Югославии. Именно этими же соображениями руководствовался Китай во время визита Бориса Ельцина, поддерживая Россию в борьбе против агрессивного сепаратизма, поскольку поддержка России очень важна для Китая в международном плане.

Что же касается Японии, то она именно благодаря США избавлена от чрезмерных военных расходов - на протяжении многих лет Япония в своих расходах не выходила за пределы одного процента валового продукта. Американцы же обеспечивают эффективность морских коммуникаций Японии, так что и позиция Японии по балканскому кризису совершенно понятна. Не стоит забывать и о том, о чем говорилось выше: Япония и Китай договорились о "партнерских отношениях дружеского взаимодействия, устремленного на мир и развитие".

- Нужно всегда помнить, что Восток - дело тонкое, особенно по части формулировок┘

- Что касается военного сотрудничества России и Китая, то оно развивается нормально, поскольку Китай заинтересован в современных системах вооружения из России и стремится в этом отношении выйти на новые рубежи, но какой-либо военно-политический союз с Россией (или любой другой страной) исключен, поскольку Китай твердо и последовательно придерживается своей концепции: не вступать ни в какие блоки, союзы, альянсы. И в этом он достаточно последователен.

- Если "вычесть" из этого набора ядерное оружие, то такая картина превосходства Китая имела бы место, но Россия располагает достаточными запасами термоядерного оружия, так что в этом отношении потенциалы России и Китая просто несравнимы. Не будем забывать и о том, что в Югославии, в канун нового века, в начале 1999 года началась война совершенно нового типа: война компьютерная, война информационная, война технологий, в которой "живая сила" или боевые самолеты уже не имели былого значения ┘

- Это очередная иллюзия, которая существует благодаря должному уровню китайской дипломатии. На самом деле ничего "большего", чем Россия, КНР от США не добился - американская администрация позволяет себе относиться к Пекину столь же высокомерно, как и к Москве. Другое дело, что Пекин в отличие от Москвы ведет себя на мировой арене во многих отношениях скромнее, спокойнее, дальновиднее, но в то же время жестче и тверже. Обратите внимание на проблему Тайваня. Пекин заставил весь мир подчиниться его требованиям о непризнании Тайваня в качестве равноправного члена мирового сообщества. Подобная позиция отражает интересы только Пекина. Это значит, что КНР добивается всеобщего признания своих сверхдержавных требований. Стоило, например, маленькой Македонии установить дипломатические отношения с Тайванем, КНР тут же выступила против продления мандата миротворческого контингента ООН в этой стране. Диктат входит в арсенал внешнеполитических и внешнеэкономических действий Китая, и с этим вынуждены считаться другие страны.

Подобное поведение на мировой арене вполне объяснимо. Китай - великая держава, это почти четверть человечества. Это потенциально самый крупный рынок мира, а завоевание китайского рынка стало важнейшим побудительным мотивом действий всех ведущих транснациональных корпораций, в том числе американских, в их отношениях с КНР. В свою очередь, Пекин в высшей степени нуждается в бесперебойном поступлении в страну иностранного капитала, научно-технических достижений развитых стран, в открытии их рынков для китайских товаров. Китай превратился в крупнейшую перерабатывающую фабрику мира, поставляющую дешевую продукцию на рынки почти всех стран. При этом он вынужден постоянно помнить, что выступает в качестве просителя, страны, зависимой от промышленно развитых стран, в том числе от США. Однако и США вынуждены осознавать, что Китай вырвался из тисков нищеты и голода, стал аграрно-индустриальной державой с растущим экономическим и экспортным потенциалами. Америка теперь заинтересована в Китае как экономическом партнере и вынуждена усмирять свои политические амбиции.

Ничего подобного нельзя сказать о России. Российские политики слишком часто говорят о величии страны, делая предельно мало для того, чтобы Россия была таковой на деле. Нам многому надо еще научиться у Китая, и научиться главному: Китай имеет ясную долгосрочную стратегию развития, вся внутренняя и внешняя политика жестко подчинена интересам ее реализации. У России нет стратегии развития со всеми вытекающими из этого последствиями.

- Почему "одно время"? Есть люди, даже именитые, сохраняющие подобные убеждения, об этом, например, может свидетельствовать опубликованная в

"НГ-политэкономия" # 1 за 1999 год большая статья Богомолова и Кондрашовой. Для пропаганды своей точки зрения эти авторы даже не пренебрегли мифотворчеством о Китае и весьма превратным толкованием фактов. Они нарисовали благостную, не соответствующую действительности картину. Можно подумать, что по степени развития коррупции, мздоимства, воровства, самоуправства чиновников, криминализации общества, капитализации власти, крушения коллективистских устоев прошлого, накала социальных проблем, развития "теневой" экономики, оттока капитала за рубеж Китай отличается от России в лучшую сторону. К сожалению, нет. Наше общество до неприличия мало осведомлено о реальном положении дел у нашего соседа.

- Видите ли, для меня как для исследователя неприемлемо обсуждение проблем российско-китайских отношений в духе выяснения, кто кого обгоняет. Суть проблемы в другом. В КНР разработана стратегия развития на ближайшие 50 лет, и к середине XXI века, как намечено в Пекине, КНР должна "в основном" осуществить модернизацию страны, добившись соответствующего увеличения экономического потенциала и облагораживания социальных показателей развития.

Условия в КНР таковы, что под гигантским давлением многомиллионной армии безработных, (150-220 миллионов в деревнях и 26-38 миллионов в городах), которая увеличится, после того как в ближайшее десятилетие в трудоспособный возраст войдут еще примерно 160 миллионов человек, страна должна непрерывно создавать десятки миллионов рабочих мест - и альтернативы этому нет. В противном случае страну будет ждать беспрецедентный социальный взрыв. Вот почему Китаю необходимо выдерживать максимально высокие темпы экономического роста, и он добивается решения этой задачи, даже (иногда) ценой выхода за рамки экономических возможностей государства.

В этих условиях реформы жестко подчинены интересам обеспечения предельно высоких темпов экономического роста, они проводятся только тогда, когда необходимо убрать препятствия на пути развития, только в тех областях, где таковые препятствия возникли, и только в той мере, в какой решаются актуальные проблемы. Поэтому нет такой области, в которой реформы носили бы комплексный характер и за 20 лет последовательно преобразовали бы систему экономических отношений. Иначе говоря, китайские реформы не носят системного характера. Более того, перед ними подобной задачи и не ставится. Главное, однако, заключается в другом: реформы в Китае, способствуя решению конкретных проблем экономического роста, обеспечивают социально-экономическое развитие страны. Ныне Китай подошел к самому трудному рубежу, к необходимости глубокого реформирования государственного сектора. Все предшествующие попытки дали только опыт неудач.

Как же можно сравнивать ситуацию в России и КНР? У России не только нет стратегии социально-экономического развития, за последние годы не было даже осмысленной экономической политики! Реформы, если помните, стали изначально проводиться во имя создания рыночной экономики, форсированного образования среднего класса, "настоящего собственника", причем чуть ли не каждая политическая группа деятелей обозначала "свою" цель реформ. Все они говорили при этом о росте благосостояния народа - благие намерения!

В результате у нас реформы стали проводиться, по сути, ради реформ. Да, в ряде вопросов по глубине реформирования экономики мы продвинулись дальше китайцев, но что это дало экономике? Импульсивные реформы стимулировали жесточайший экономический кризис, а он, в свою очередь, вызвал остановку самих реформ. В итоге мы не только не продвинулись к интенсивному пути развития, созданию экспорториентированной экономики, но даже утратили завоеванные в прошлом позиции. Иными словами, наше общество и государство не определили ориентиры своего развития, не подчинили хода реформ достижению конкретных социально-экономических целей. Россия остро нуждается в долгосрочной стратегии развития, рассчитанной как минимум на период до середины следующего века. Предстоит преодолеть однобокое распределение своего демографического, экономического, научного и другого потенциала на территории страны. Наконец, надо на деле освоить Восточную Сибирь и Дальний Восток, если, конечно, мы не хотим потерять эти территории. А этот вариант вполне реален и в итоге нашего "стратегического партнерства", хотя мы не желаем об этом думать. А думать надо!

Если же сравнивать наш и китайский экономический потенциал, то приходится учитывать, что оценить их в России и КНР очень трудно. Несовершенство статистики, высокий удельный вес "теневой" экономики в обеих странах отнюдь не помогают такой работе. Если говорить о КНР, то большую роль играют еще два фактора: слабость низовых статистических служб из-за низкой квалификации кадров и их зависимости от местного начальства, а также сознательное искажение отчетности начальниками всех уровней. В Китае даже появилась поговорка: "Начальники повышают цифры, цифры повышают начальников". Последнее обстоятельство немаловажно, так как китайское государство остается главным собственником и управляющим экономикой. Дело дошло до того, что искажение статистической информации стало мешать принятию правильных правительственных решений. Поэтому, например, с 1997 года при аттестации начальников всех уровней запрещено использовать материалы о результатах хозяйственной деятельности подведомственных им предприятий или территорий.

Поэтому надо учесть, что официальная китайская статистика ориентирована на победные реляции. И она достигла больших успехов на этом поприще. Нашим исследователям и политикам надо весьма критически подходить к ее данным┘

По моей оценке, официальные китайские данные о результатах экономического роста существенно завышены. На самом деле за последние 20 лет среднегодовые темпы роста валового внутреннего продукта составили 5-7 процентов, но никак не 9-10, как утверждается в Пекине. 5-7 процентов в год - это весьма неплохой показатель. Благодаря экономическому росту в последние несколько лет удавалось сохранять стабильный курс юаня. Сегодня экономический потенциал КНР превышает российский, однако у России сохраняется существенно более развитая, чем в Китае, социально-культурная база для роста на основе новейших достижений науки и техники.

- В этих вопросах - целый комплекс проблем, поэтому имеет смысл в них разобраться поэтапно. Начну с "демографической экспансии" китайцев, поскольку это еще один миф, созданный некоторыми политиками в спекулятивных целях. Нет ни одной цифры, приводимой российскими структурами (МВД, Миннац, ФМС и др.), которая соответствовала бы действительности. Опасность массовой миграции из Китая существует, но все зависит от положения дел в нашей стране (и от желания решать проблемы правовым путем), а также от накала социальных противоречий в Китае в ближайшие годы. Пока же правительство КНР миграцию своих граждан не поощряет.

Что касается пророчеств, то в отношении Японии они уже не оправдались, после довольно длительного периода высоких темпов экономического роста в 90-е годы Япония резко их замедлила. Она продемонстрировала, увы, слабость своей экономики в период азиатского кризиса. Прошел год после начала этого кризиса, а кардинальных изменений ситуации добиться не удалось, и теперь вряд ли кто-либо станет утверждать, что Япония в скором времени будет обладать экономическим потенциалом, превышающим американский.

Что же касается Китая, то, несмотря на высокие темпы в последние 20 лет, экономическое положение КНР остается довольно сложным. У страны сохраняются огромные резервы экстенсивного экономического роста, однако государственный сектор, занимающий господствующие позиции в народном хозяйстве, остается предельно неэффективным. 1998-1999 годы ознаменовались продолжающимся процессом снижения его эффективности. Реализованная прибыль в промышленности в 1998 году сократилась по сравнению с предыдущим годом на 17 процентов, объем потерь только убыточных предприятий возрос почти на 22 процента, идет неконтролируемый отток капитала из страны - Чжу Жунцзи оценил его в 65-85 млрд. долларов. Государственный сектор - это спрут, высасывающий соки из других секторов, прежде всего из деревни. Исключением является только часть народного хозяйства, основанная на использовании иностранного капитала. Чжу Жунцзи при вступлении в должность премьера КНР пообещал в течение трех лет реформировать государственный сектор и добиться ликвидации его убыточности, однако ситуация оказалось сложнее, чем это представлялось китайским лидерам. К тому же Китай в 1998-1999 годах пережил большие стихийные бедствия и одновременно вынужден был преодолевать последствия азиатского финансового кризиса. Финансовая ситуация сегодня в Китае остается очень сложной, гигантские долги государственных предприятий поставили в тяжелейшее положение всю финансовую систему страны. Лидеры КНР считают, что если ситуацию переломить не удастся, Китай ждет коллапс финансовой системы, последствия которого, по словам Чжу Жунцзи, будут "хуже, чем в Южной Корее или Японии и в десять или сто раз хуже, чем наблюдаемые нами в России". Поэтому в Китае поставлена задача перехода от экстенсивного на интенсивный путь развития. Но мешают серьезные проблемы: гигантские и неиспользуемые ресурсы рабочей силы, низкий уровень ее культурно-технической подготовки, более чем скромные расходы на научные и опытно-конструкторские работы, развитие образования┘ Реально это означает, что страна может сохранить довольно высокие темпы экономического роста, однако ей вряд ли удастся в ближайшее время существенно сократить свое научно-техническое отставание от промышленно развитых стран.

Но при всех этих трудностях можно заметить, что Китай в последнее время активно расширяется: Гонконг и Аомэнь стали частью КНР. Пекин приступил к экспорту капиталов для создания условий стабильного поступления в страну природных ресурсов и свободно конвертируемой валюты. За пределами страны создано уже более 5000 предприятий. Возьмем хотя бы проблему обеспечения Китая нефтью и природным газом, запасы которых в стране невелики: на протяжении последних нескольких лет Китайская национальная нефтяная корпорация приобрела нефтяные месторождения в ряде стран, договорившись о создании совместных нефте- и газодобывающих предприятий в Перу, Венесуэле, Ираке, Судане, Казахстане, Иране, Италии, Индии, Туркмении, а недавно перечень этих стран пополнила и Россия. Уже не так далеко время, когда мощные нефте- и газопроводы смогут обеспечить бесперебойные поставки в КНР углеводородного сырья из Туркмении, Казахстана, России и других стран. Это значит, что зона жизненных интересов Китая уже не будет замкнута его государственными границами, она будет распространяться и на часть территории СНГ. Одновременно и зона жизненных интересов стран СНГ распространится и на территорию КНР. Китай станет страной, кровно заинтересованной в стабильности поставок сырьевых ресурсов, а Россия, Казахстан, Туркмения, Узбекистан превратятся в страны, кровно заинтересованные в стабильном потребителе своей продукции.

Хорошо это или плохо? Ни то ни другое, просто мы становимся свидетелями того, как общемировой процесс глобализации производственных и хозяйственных связей начинает захватывать в свою орбиту и нашу страну. Россию не вытесняют из республик Центральной Азии, она сама оттуда уходит, будучи не в состоянии ни осознать своих интересов, ни реализовать их. Правда, в последнее время наметились и другие тенденции, по крайней мере осознания своего "отступления", как и возможного прагматичного "возвращения".

Но может ли Россия, как вы говорите, "переломить ситуацию и совершить геополитический прыжок в будущее"? Может. Для этого прежде всего необходимо разработать стратегию развития России и увлечь наш народ идеалами обустройства собственного дома. Только упорным трудом многих поколений можно совершить "геополитический прыжок". Об этом надо сказать предельно откровенно. Естественно, для этого нужны будут скоординированные и точно выверенные усилия наших политиков и дипломатов, ибо геополитические прыжки не совершаются по вдохновению.