Россия в поисках солидарности

	Лев Черной.

В ТЕЧЕНИЕ нескольких месяцев я, читая газеты, периодически с недоумением обнаруживал себя в числе соискателей депутатского места по тому или иному округу. При этом мне предназначались для развертывания моих зловещих амбиций самые разные города и веси нашей необъятной страны. Я должен был "накрыть своей черной тенью" и Чукотку, и Калининград, и Таймыр, и Бурятию. Самое смешное и глупое в этих измышлениях состояло в том, что вся моя политическая активность, вся система действий и высказываний последнего года жестко привязывались к этому соискательству якобы вожделенного депутатства: "Мол, тревожится господин Черной по поводу своей судьбы и хочет уцепиться поэтому за поплавок депутатской неприкосновенности. А какое депутатство без публичной роли, без фильмов и статей о себе?"

Забитый, пошлый, замшелый прием дешевого агитпропа... Человек высказывает ту или иную мысль. Эта мысль опасна, поскольку может вызвать общественный резонанс и сдвинуть тот или иной процесс в ненужную сторону. И тогда, чтобы убить мысль, общество начинают уводить в сторону: "Вы не слушайте, ЧТО он говорит! Вы подумайте, КТО ОН ТАКОЙ, и главное - ЗАЧЕМ он это говорит!" А поскольку ответить на вопрос, зачем тот или иной человек говорит то-то и то-то, однозначно просто невозможно, начинается гадание на кофейной гуще: "То ли он в депутаты хочет, то ли втирается к кому-то в доверие..." То ли, се ли... Поди разберись.

Вот уже и убита мысль, разменяна на гроши грязных догадок и мелких домыслов.

Кажется, теперь подобные заходы начали называть "технологиями". Мол, "эффективная технология, вот и все. А уж насчет правды - так извините". Слушаешь подобные рассуждения и думаешь, насколько все-таки умнее и ближе к жизни были те далекие от меня по ориентации политики прежней эпохи, которые хотя бы декларировали необходимость говорить массам правду. Спору нет, что правды не говорили. Но в самой заявке содержалось хотя бы желание овладеть доверием этих масс на достаточно серьезном уровне, двинуть массы в ту или другую сторону.

В какую сторону и зачем - вопрос отдельный. Меня здесь интересует само это желание получить в свои руки серьезный ресурс серьезного доверия общества. Само понимание необходимости этого ресурса, его невероятной ценности. С чего начинается власть? Власть настоящая, власть, основанная на стремлении реализовать свои цели... Не с этого ли желания иметь серьезный ресурс, желания, доведенного до подлинной исторической страсти?

В этом смысле власть сегодня даже не валяется в грязи. В грязи можно валяться долго - авось кто-нибудь подберет. Нет, власть сегодня тает, как снег в теплой ладони. Она уплывает, как пойманная скользкая рыба. Она обманчиво легко идет в руки и столь же легко теряется. Потому что, попадая в те или иные руки, власть сразу чувствует, годятся ли эти руки для власти. Хотят ли они ее всерьез, по-настоящему, не для дешевых спектаклей.

Нельзя постоянно мухлевать и иметь настоящую власть в стране. Это не значит, что нельзя успешно мухлевать если не постоянно, то по крайней мере очень и очень долго. Но чем дальше продолжается такой успешный мухлеж, тем больше дистанция между растерянным, дезориентированным, легко манипулируемым электоратом и тем ОБЩЕСТВОМ, которое только и может быть источником настоящей власти в стране. Чтобы иметь власть, надо как минимум иметь общество. Однако общество - это не то, что можно получить "на халяву", бесконечно использовать, тратить напропалую - и бесконечно же иметь в своем распоряжении для новых манипуляций. Электорат - это еще не общество. Масса - это еще не общество. Толпа - это не общество. Народная поговорка гласит: "Что имеем - не храним, потерявши - плачем".

Обнаружив, что общество нами потеряно, растрачено в череде газетно-телевизионных истерик, растоптано, запутано, утоплено в болоте мелких подковерных интриг, мы заплачем. Но будет поздно. Простой вопрос: если сегодня (во второй раз!) происходящее в Чечне обернется просто интригой на крови, найдутся ли завтра люди, которые и после такого горького опыта решат пролить свою кровь... за что и ради чего?

В Чечне не введено чрезвычайное положение. Это означает на самом деле очень многое для тех, кто ведет там войну сегодня. В частности, это касается нормальных, твердых, незыблемых (а не то вводимых, то отменяемых) выплат и компенсаций за потерю трудоспособности. А это ведь не только вопрос экономического выживания (что в рыночной среде, согласитесь, отнюдь не мелочь). Нет, это и вопрос нужности тебя обществу, вопрос оцененности обществом твоей жертвы, вопрос твоего единства с этим обществом, вопрос наличия самого этого общества как того, с чем можно образовать то или иное единство.

Отпадая от власти, общество в России обрекает себя на смуту. Но это не значит, что такое отпадение невозможно. Мы прошли через подобный опыт в начале столетия. И мы не должны закончить его повторением пройденного. Нет общества? Откуда возьмется армия для защиты государства? Нет общества - тогда "штыки в землю". Тогда следом за отказом отдельных национальных республик посылать своих людей на войну - "не разделяем цели!" - следует реакция российской глубинки - "своих тоже не отдадим!". И вот мы уже имеем не только "татарский синдром" фактического отпадения от единства российской армии. Мы имеем еще и отдельный Тверской полк. И мы понимаем, что тема службы по месту жительства будет приобретать все большую популярность постольку, поскольку общество будет отпадать от власти. Поскольку будет теряться понимание того, зачем матери должны посылать своих детей на войну.

Казалось бы, сегодня власть как никогда должна держаться за сохранившиеся общественные возможности, за то, что раньше называлось "народ и партия едины". А уж преуспевающее меньшинство нашего достаточно неблагополучного российского общества, та часть, которую привычно называют "элитой"... Но и здесь поразительным образом повторяются некоторые черты поведения, отличавшие топ-слой России в преддверии 1917 года. Идет борьба слабо структурированных групп. Та борьба, которая игнорирует мрачнеющую у нас на глазах реальность. Та борьба, которая все чаще и все в большей степени напоминает пир во время чумы.

Серьезная часть влиятельных российских "делателей погоды" в бизнесе и политике использует свое влияние для того, чтобы превратить газетные полосы в некую разновидность доноса на оппонента. Ввязавшись в это, оппонент отвечает тем же. Что делает общество? Оно не становится на ту или иную сторону. Оно аккумулирует в себе весь выплеснутый в прессу негатив. Оно вынашивает в себе одно-единственное суждение, порождаемое недальновидной распрей в верхах: "Все вы сволочи!"

"Все вы" - это тот самый слой, который однажды уже был сметен вихрем 1917 года и потом продолжал выяснение отношений в эмиграции. "Все вы" - это уже накладывающиеся друг на друга и как бы слипающиеся в одно целое образы российской политической власти.

Объединиться на этом рубеже! Отбросить мелочные амбиции! Откинуть все, что разделяет, все, что (больше и больше убеждаюсь в этом!) ИСПОЛЬЗУЕТСЯ для превращения ответственной за проводимый курс российской политической и экономической элиты в свору грызущихся волков.

Вот в чем был единственный подлинный смысл всех моих выступлений последних четырнадцати месяцев. И никакого другого смысла в них не было. И не будет. Другие смыслы будут навязываться, подбрасываться, подсовываться теми, для кого гражданственность и ответственность - пустой звук. Но сколько бы ни сочинили лжетолкований, - все они будут рушиться.

Для этого не надо каждую минуту реагировать на каждый пасквиль. Для этого надо просто последовательно проводить свою линию. Простой пример. Говорилось про депутатство как то, ради чего мною якобы осуществляется имитация общественной деятельности. Названия "легко покупаемых" округов сыпались как из рога изобилия. Ну и что? По какому округу я иду депутатом? То же самое произойдет и с другими выдумками подобного сорта.

Дикая свистопляска разыгрывалась вокруг счетов руководимых мною бизнес-структур в пресловутом "Бэнк оф Нью-Йорк". В принципе я полагаю, что ничего плохого в наличии подобных счетов нет, в крупном банке держали свои счета очень многие достойные люди и структуры. Но вот ведь в чем дело - мы в этом банке своих счетов не держали. Просто совсем никаких счетов! Ни в каком виде! И это придется признать.

Придется признать и то, что фантазии на тему какого-то экономического конфидента между нами и узкими властными группами Кремля, именуемыми сегодня "семьей", - это бред. Выдумать подобное можно, только навязывая нам, как носителям определенных политических целей, совсем другие цели и представления, несравненно более мелкие, грязные и бессмысленные. Причем навязывание это производится даже не на почве каких-то измышлений, претендующих на фактологичность, а просто на основании агитационно-пропагандистского тезиса: "Если они хотят спасти эту банду, значит, они с нею корыстно связаны!"

С таким же успехом можно было бы подозревать в особо доверительных коммерческих отношениях с семьей Романовых какого-нибудь белого офицера или генерала, остро чувствующего смуту, стремящегося спасти страну и в силу этого осуществляющего свой общественно-политический выбор.

Доносы, доносы и доносы... Лихорадочность, с которой они состряпываются, не позволяет соблюдать даже минимальную логику. С одной стороны, пишется об этой самой нашей экономической конфиденциальности в отношениях к власти (вымышленный грех #1). С другой - в те же дни пишется о том, что власть в России инициировала дело против нас в Швейцарии (вымышленный грех #2). Но ведь совершенно ясно, что тут либо - либо. Либо грех #1, либо грех #2. А то и другое вместе - это просто бред обитателей сумасшедшего дома. С какой стати власть будет возбуждать на Западе уголовное дело против носителей ее западных конфиденциальных экономических интересов?!

СОН РАЗУМА, сон гражданской ответственности и минимальной классовой солидарности рождает этих самых информационных чудовищ.

И это не частная проблема того или иного предмета, тех или иных сплетен. Будь эта проблема частной - не стал бы я выносить ее на публичное обсуждение!

Судите сами. Россия сегодня - не СССР конца 80-х годов. Лихорадочного естественного интереса к российским проблемам в западном обществе сегодня нет. Между тем вал публикаций по поводу "русской мафии", "раша-гейта", "дела семьи" и всего другого - беспрецедентен. Речь идет буквально о тысячах статей, высказываний, комментариев (в том числе и в крупнейших СМИ), выброшенных на газетные полосы и в эфир за считанные месяцы. Что это и зачем? Я оставлю данный вопрос в качестве предмета исследования настоящим профессионалам. Мне же здесь важно то, что это, мягко говоря, не случайно. А что значит - не случайно? Это значит, есть цели, оправдывающие, как говорят "информационщики", "такую бешеную раскрутку". Что это за цели? И здесь мне не хочется перегибать палку, навязывать кому-то экстремальные суждения по поводу происходящего. Но речь идет о крупных и далеко идущих целях. Иначе просто не может быть.

Недавняя статья господина Бжезинского, в которой он фактически выносит смертный приговор нынешней российской государственности (как прежде выносил смертный приговор государственности предшествующей - якобы по идеологическим, коммунистическим основаниям), имеет немалое значение. И является своего рода акцентировкой в целой череде весьма многообещающих оценок и заявлений, касающихся далеко не только чеченской войны. А потому, как бы ни относились российские граждане к нынешней власти и к своему (с готовностью признаю, далеко не безупречному) капиталу, как бы этот капитал ни относился к своим согражданам, членам своего собственного сообщества и своей власти, сама жизнь будет чем дальше, тем больше доказывать, что мы действительно оказались в одной лодке.

Солидарность - вот единственная эффективная стратегия в этой ситуации. Подчеркиваю - именно солидарность. Не более и не менее. Я не верю ни в какую социальную идиллию вообще. И уж в особенности я не верю в нее в нынешней России. Поэтому я предлагаю оставить романтическое слово "братство" для тех форм частной жизни, где уже и сегодня (или даже сегодня) есть возможность для реализации самых высоких проявлений человеческой близости. Я не верю и ни в какие общинные и соборные формы жизни в нынешней России. Формы эти позади. А их восстановление ничего не принесет стране, кроме нового глубокого феодального застоя. А это (на фоне стремительного развития других стран мира) будет уже неким вариантом индейских или африканских резерваций. И, напротив, я верю в индивидуализм, в способность сильных, целеустремленных, независимых людей, двигаясь вперед, двигать в целом всю жизнь. Делать эту жизнь более динамичной, предоставлять возможность для такого же движения все большему и большему количеству людей, способных к этому и желающих этого.

Но я верю только в разумный индивидуализм. В тот индивидуализм, который способен осознать свои собственные ограничения, способен пожертвовать многим ради сохранения главного. Такой индивидуализм в минуты острой опасности рождает... нет, не братство и не соборность, а именно солидарность. И тогда во многом чужие и далекие друг другу люди становятся плечом к плечу, чтобы отстоять главное. Они понимают, что без солидарности, без чувства локтя в этот момент их просто всех уничтожат. Потом такая острая опасность проходит. И люди эти расходятся, возвращаются к прежним формам жизни, сохраняя память о пережитом. И это пережитое ими делает любые формы борьбы, допустимой в дальнейшем, немного более мягкими и человечными. И этим пережитое обеспечивает то жизненное тепло, в котором всегда остро нуждается даже самый крайний индивидуалист.

Солидарность - вот единственная реальная надежда России. И не будем кого-либо призывать к ней. Начнем с себя. И рассмотрим, к чему приводит уже сейчас ее отсутствие в нашей собственной среде, в сообществе крупных капиталистов.

Сначала мой всем известный конкурент, к которому у меня (вновь, как всем известно) предельно высокий счет, ликует по поводу того, что может использовать "раша-гейт" для того, чтобы каким-то образом увязать меня с этим "гейтом". И тратит на это, видимо, солидные усилия и солидные средства. Но вскоре выясняется, что в эпицентре этого "раша-гейта" оказались сам этот конкурент и руководимые им банковские структуры.

Казалось бы, наносимые по множеству центров российского капитала системные удары должны были побудить данные центры к выработке единой ответной стратегии. Но этого не происходит. Большой сюжет распадается на кучу мелких историй, каждая из которых при этом становится особо бессмысленной из-за подобного распадения. Это даже не пир во время чумы. Это - "умри ты первым, а я вторым". Это (надеюсь, временная!) - потеря нашим капиталом воли к жизни, к самоутверждению и самоотстаиванию. Капитал без этого ничто. Он пища. Легкая добыча любого уверенного в себе хищника.

Возьмем другую составляющую нашей элиты. То, что привычно называют "силовые структуры". Все претензии этой части элиты к капиталу понятны. Но непонятно и не может быть принято желание строить системные отношения на Западе через голову своего капитала и по известному принципу "дружбы против него". Что, западный капитал упустил из-под своего контроля свои спецслужбы? Да он ведет себя по отношению к ним гораздо разумнее, чем его российские собратья. Он придает им высокий статус, отводит высокую роль. Но пусть они попробуют поработать против него. Это продлится очень недолго и кончится весьма и весьма плачевно. И тогда что означает заявляемая уже почти напрямую с экранов телевизоров идея "дружбы поверх границ", "дружбы против" российского капитала? Это означает только одно - системные действия в соответствии с теми программами, которые задает конкурирующий с российским западный капитал.

Что здесь могут выиграть отечественные спецслужбы (оговорюсь - не все они, а те фигуры и группы, которые могут поддаться подобному соблазну)? Только одно - они своими руками выроют могилу себе самим и своему государству. Если их не убеждает излагаемая здесь логика, пусть еще и еще раз вчитаются в новые тезисы господина Бжезинского.

Теперь - народ. Иногда сентиментально заявляется, что цель "раша-гейта" - вернуть русскому народу отнятые у него деньги. Каково качество этой сентиментальности? Одному деятелю Французской революции дали кличку - "сентиментальный тигр". Убежден, что в данном случае речь идет именно о подобной сентиментальности. И что русскому народу средства если и вернутся, то лишь в качестве инструментов обеспечения весьма и весьма прискорбных для него форм социального бытия. Нынешняя жизнь при этом покажется раем. Я говорил уже об этом в своей статье "Крысы и капитаны", разбирая рекламируемую программу Кавальо. Сейчас могу лишь повторить то же самое. Констатируя при этом, что ПО СРАВНЕНИЮ С ТЕМ ПЕРИОДОМ СИТУАЦИЯ ЕЩЕ БОЛЕЕ УЖЕСТОЧИЛАСЬ. РЕЗКО УЖЕСТОЧИЛАСЬ.

Далее - власть. Третируемая за рубежом, обвиняемая во всех смертных грехах, во многом уже припертая к стене и загнанная в угол, разве не должна она хотя бы в силу этого искать каких-то новых выходов на свой народ и свою элиту? Что остается ей, кроме этого? В том тупике, куда ее загоняют, очевидным образом находится вовсе не мирное пенсионное отдохновение. Кто бы что ни говорил.

И, наконец, политическая оппозиция нынешней власти. На что рассчитывает она? Да, ей дадут взорвать нынешнюю (признаю - весьма и весьма небезупречную) ситуацию, но ей категорически не дадут выстроить новую по своему усмотрению! Если до событий в Чечне могли быть какие-то сомнения по этому поводу, то сейчас все уже слишком очевидно!

В таком раскладе сил и возможностей, что будут означать выборы в Думу? Боюсь разочаровать многих, кто в этом сейчас активно участвует, - они почти ничего не будут означать. Эти выборы скорее всего состоятся. Они принесут нам несколько сюрпризов и две-три скандальные неожиданности. И все. Очень скоро после завершения выборов главные действующие силы "складируют" в думском пространстве некий важный, но второстепенный ресурс и выйдут на решающие схватки. Сколь важно будет, каков при этом оставшийся у них за спиной думский потенциал? Это будет достаточно важно, не спорю. Но это не будет определяющим. Определяющим к этому моменту станет только наш потенциал солидарности. И вряд ли поиск этой солидарности будет происходить в Думе.

Главные политические сражения скорее всего начнутся не ранее февраля 2000 года. Если, конечно, в дело не вмешается его величество Случай, ускоряющий течение исторического процесса. Вот в это время, на этой развилке, видимо, все и решится. И определяющим окажется, конечно же, только одно - какой слой, какая группа, какой профессионально-корпоративный конгломерат выдвинет эффективного носителя солидарности, искомой сейчас в России как никогда ранее.

Технологически инициатива все еще находится в руках власти. Ей и сейчас легче, чем кому бы то ни было, начать собирать социальные силы, на которые она же и может опереться. Слишком велика в России сегодня тяга к ориентации на власть. Она, увы, гораздо больше, чем это нужно в нормальном капиталистическом обществе. Но уж что есть, то есть. Это определяется и слабостью капиталистического сословия, и многими политико-генетическими свойствами самой власти.

Выдвижение лидеров - носителей идеи солидарности - из того, что мы называем "силовыми структурами", более чем возможно в принципе. Но формы этого выдвижения проблематичны. А степень инициативности, организованности и, главное, зрелости и ответственности данной части общества вряд ли качественно выше, чем в других группах. В худшем случае поэтому все может кончиться переворотом или, как говорили в 1991 году, "недоворотом". То есть в любом случае - резким усилением хаоса, а не его снятием.

В принципе возможно выдвижение лидеров на стыке капитала и силовых структур. Но вряд ли такое выдвижение произойдет в столь короткие сроки без инициативных действий власти, которой, подчеркиваю еще раз, база политической и социальной опоры понадобится резко больше, чем когда бы то ни было.

И, наконец, выдвижение лидеров возможно и из народных недр. Трудно предсказать сегодня масштаб забастовочного движения к весне 2000 года. Но, скорее всего, он будет выше, чем в предыдущие годы. И об этом многие позаботятся. Вот только зря эти "многие" думают, что сумеют при этом выйти сухими из воды. Исторический опыт показывает, что те, кто запускал подобные процессы в России, редко оказывались первыми на финише. Чаще они задолго до этого становились жертвами раскручивающегося процесса.

ТЕПЕРЬ спросим себя: выдвижение лидера солидарности, формирование сил солидарности в России будет определяться в любом из этих вариантов новой Государственной Думой? Отбор произойдет только из тех, кто с успехом выдержал думскую гонку? Не думаю! Гонка ведется по другим правилам. И мне трудно представить, чтобы после ее завершения думская ситуация не несла на себе отпечатка этих правил, этой поспешности, этой конфликтности, этих "выборных технологий". Дай Бог, чтобы я ошибался в своих прогнозах. Но главное даже не в этом.

Главное - те задачи, которые могут быть поставлены в рамках данной политической логики.

Задачи эти таковы.

Первое. Задействовать все возможности для того, чтобы фактическая безальтернативность поиску солидарности была осознана теми, от кого зависит будущее России. Борьба за умы была, есть и будет важнейшей частью любой политической борьбы.

Второе. Самым внимательным, заинтересованным, корректным образом вести мониторинг реального процесса, держать руку на его пульсе и улавливать, где именно формируются потенциалы солидарности.

Третье. Идти навстречу такому формированию, не дать ему превратиться в еще одну из сил конфронтации, образно говоря, "тянуть навстречу" этому формированию сил солидарности все обозначенные мною выше части нашего общества, не противопоставляя их при этом друг другу.

Четвертое. Превращать это встречное движение в ударную силу по защите общества и страны. Боюсь, что к весне подобная сила всем нам очень понадобится.

Пятое. Не допуская никаких антиконституционных конвульсий, свято храня все законные рамки (которые и так уж слишком ослаблены), идти в настоящий политический бой и выигрывать его летом 2000 года.

Шестое. Не почивая на лаврах, форсированно проводить масштабные коррективы стратегической линии, сохраняя при этом верность идеалам и принципам свободы, инициативы, чести, достоинства, равноправия граждан великой и могучей страны.

Все, о чем я говорил в течение последнего года, ориентировано на это и только на это. Экзамены на солидарность у нас еще впереди.