Павел Золотарев Тот факт, что чеченскую проблему, как и любую аналогичную, невозможно решить только военной силой, стал давно очевиден всем, даже политикам.
Можно и нужно взять под контроль все населенные пункты, транспортные коммуникации, уничтожить бандформирования и исключить саму возможность возобновления организованных действий со стороны бандитских групп; поднять на должный уровень - хотя это и очень тяжело - социальное обеспечение населения Чечни; создать условия для прихода к власти в Чечне нового руководства, не зараженного идеями сепаратизма и независимого от международных террористических организаций.
Но достаточно ли будет всего этого?
Известно, что мы способны заглядывать в будущее ровно настолько, насколько умеем оглядываться в прошлое. Прошлая же история взаимоотношений России и Чечни такова, что сама мысль о возможности быстрого решения проблемы выглядит, мягко говоря, наивной.
Артиллерийские и авиационные удары, рейды вплоть до горных районов Чечни - все это уже было в 20-30-х гг. нынешнего столетия. Вот строки из отчета штаба Северо-Кавказского военного округа за 1930 г.: "Ничему не научившись в прошлом, повторяем прежние ошибки и вновь не имеем решающего успеха, позволяя бандитам безнаказанно уйти, подрывая тем самым авторитет Красной Армии".
Понятно, что грабли в России - не столько орудие сельскохозяйственного труда, сколько покрытие для той дороги, по которой мы маршируем. Но не мешало бы все-таки взять их в руки и, разворошив поверхностный слой, заглянуть немного глубже.
В истории чеченского народа в последние два столетия прослеживаются две противоположные тенденции. Первая тенденция - стремление сохранить основы складывавшейся веками структуры общественного устройства, которая строится на тейпах в социальной плоскости, на тукхунах - в географической и на правилах адата - в правовой. Вторая - стремление к становлению и укреплению общепринятых государственных институтов.
Традиционный чеченский общественный уклад, в том числе правила адата, во многом способствовал формированию таких качеств, как свободолюбие, гордость, приоритет защиты родного очага, семьи, уважение к женщине, гостеприимство, почитание воли старейшин. Все эти достойные уважения черты стали неотъемлемой частью культуры чеченского народа. Как, впрочем, и иные, вовсе недостойные уважения. Разбой, грабежи, похищение людей в рабство - это тоже элемент чеченской культуры, а отнюдь не следствие нынешнего конфликта. Их появление обусловлено вполне объективными факторами.
Географические условия Чечни таковы, что торговые пути всегда проходили далеко в стороне, а на своей земле, особенно в горных районах, разбогатеть было трудно. Легче было ограбить, иногда даже соседа, с которым рядом пахал землю еще днем, или похитить человека иного рода-племени и заставить работать на себя. В той или иной форме эти факторы действуют и сейчас. В советские времена в республике всегда существовала проблема рабочих мест, которая становилась еще острее из-за высокого уровня рождаемости. Выезд за пределы своей родины, работа в различных "шабашных" полузаконных бригадах, а в наши дни в криминальных и полукриминальных структурах - все это лишь способы существования.
Что же касается стремления к созданию своего независимого государства, то это уже скорее следствие субъективных факторов, чем объективных. Вооруженная борьба начиналась тогда, когда появлялись пассионарные лидеры, которым для достижения своих личных властных устремлений необходимо было консолидировать народ вокруг какой-то идеи. Для этого нужен враг, для борьбы с врагом нужна армия, а для создания армии нужна государственная структура управления. Самому чеченскому народу все это не было нужно прежде и не нужно сейчас. Не случайно шейху Мансуру пришлось брать на вооружение ислам и обозначать внешнего врага для защиты веры. Имам Шамиль не просто провозгласил шариат государственным правом, но и предпринимал все возможные меры вплоть до разрушения аулов, дабы заменить адатное право законами шариата. Только так можно было приступить к административной организации нового государства. То есть, с самого начала ислам в Чечне использовался чисто прагматичным образом.
Аналогичная картина имеет место и сегодня. Абсолютному большинству чеченского народа никакая государственная самостоятельность не нужна. Традиционно чеченский народ в равной степени отрицательно воспринимает свою собственную государственность и ту, которая привносится со стороны. Но лидеры навязывают народу свою волю. Приемы те же. Враг - Россия, идеология - ислам, но уже не традиционный, а в его экстремистском варианте. Традиционный ислам, органично вписавшийся в жизнь чеченского общества, основан на мирных принципах, поэтому он и непригоден для нынешних чеченских лидеров, которые его отбросили, как бросают киллеры использованное оружие.
Но в сегодняшней ситуации есть два новых - и весьма весомых - фактора. Первый из них - влияние исламских организаций извне. Идет общее наступление воинствующего течения ислама. В России, в том числе из-за отсутствия должного взаимодействия на государственном уровне с руководителями исламской конфессии, столь же традиционной для нашей страны, как и православие, почва для такого наступления весьма благоприятна. Огромные финансовые средства, прежде всего через структуры финансируемой Саудовской Аравией Всемирной исламской лиги и другие саудовские фонды, хлынули не только на Северный Кавказ, но и в Россию в целом. Их цель - оттеснить традиционный ислам, заменить его ваххабизмом (одновременно готовя в системе полувоенных лагерей по изучению ислама будущих защитников "истинной веры") и создать все условия для дальнейшего распространения саудовского влияния. Именно после выезда генерала Дудаева с паломнической миссией в Саудовскую Аравию чеченские лидеры быстро и решительно взяли на вооружение исламские идеи. Зеленое знамя ислама поднимают и такие откровенные террористы международного масштаба, как Хаттаб.
Во время войны 1994-1996 гг. традиционный ислам в Чечне и ваххабиты объединили свои усилия, но после окончания боевых действий их пути разошлись. Официальное чеченское духовенство заинтересовано в становлении стабильного общества в республике, а не в продолжении "священной войны".
Второй фактор, внешний для Чечни, но внутренний для России, состоит в том, что основные финансовые средства сосредоточились у чеченцев, которые проживают и работают за пределами республики. Они весьма слабо связаны с традициями чеченского общества (в том числе и с исламом) и вряд ли когда-либо вернутся в свою республику. Многие из них связаны с сомнительным бизнесом и не могут чувствовать себя достаточно спокойно. Однако они могут многое сделать для возрождения Чечни, если направят свои средства в иное, чем сейчас, русло.
Какой же вывод из всего этого следует?
Было бы несерьезно и даже опасно пытаться с ходу решить столь сложную проблему, как чеченская, но ряд рекомендаций высказать можно.
Первое. Дезорганизовав действия бандформирований, не стоит спешить с формированием в Чечне институтов государственной власти. Прежде всего совершенно нет ясности в вопросе о том, какими они должны быть. Очевидно только, что необходимо учитывать исторические особенности и традиции. Правовое пространство Чечни, оставаясь составной частью общероссийского, должно иметь свою специфику. К тому же любая, сколь угодно совершенная структура государственных институтов сейчас не будет воспринята чеченским народом. Было бы разумно сохранить на достаточно длительный срок военные органы управления, в том числе в финансовой сфере (здесь можно опираться на сеть военно-полевых банков). Одновременно необходимо формировать местные органы самоуправления с опорой на авторитет и мнение старейшин, религиозных лидеров.
Второе. Основные усилия необходимо сосредоточить на создании в Чечне новых рабочих мест, особенно для молодежи. В первую очередь было бы целесообразно привлечь молодых людей в те государственные структуры, в которых предусмотрена воинская служба. Хотелось бы напомнить, что до 1917 г. в России чеченцы не только успешно служили в армии, занимая самые высокие посты, но и составляли основу царской охраны.
Для создания дополнительных рабочих мест, в первую очередь в сфере малого бизнеса, необходимо найти способы привлечения средств чеченцев, проживающих в других регионах России. Можно было бы рассмотреть возможность законной легализации тех доходов диаспоры, которые приобретены незаконным путем.
Третье. В Чечне и в целом на Северном Кавказе вопрос земельной реформы - очень тонкий и не имеющий универсального решения даже в рамках одной Чечни, ибо в горных и равнинных районах условия различны. Но решать его надо.
Четвертое. Государству следует предпринять меры по поддержке как в Чечне, так и в России в целом традиционного ислама. Без этого трудно будет вытеснить исламских экстремистов с тех плацдармов, которые они у нас уже заняли. Одновременно было бы целесообразно предпринять скоординированные с другими заинтересованными государствами шаги во внешнеполитической сфере, чтобы ограничить распространение исламского экстремизма.
Пятое. Не стоит препятствовать попыткам приезда и размещения в Чечне международных наблюдателей, представителей ОБСЕ, других организаций. Участие в той или иной форме международных организаций во внутренних делах тех или иных государств постепенно становится нормой международного права. Страшного в этом ничего нет, главное - не отступать от принципа государственной целостности. В то же время, допуская в Чечню представителей международных организаций, можно и нужно стремиться к привлечению внешних инвестиций, например, от тех транснациональных корпораций, которым нужна стабильность в данном регионе.
Шестое. Надо восстановить в Чечне среднее и специальное образование, наладить повсеместное обучение русскому языку. Роль русского языка для всего Северного Кавказа огромна. Это единственный общий язык для всего множества народов, живущих в данном регионе.
Седьмое. Первоочередной задачей является включение Чечни в единое российское информационное пространство. Мы полностью проиграли информационное противоборство в 1994-1996 гг. Сейчас ситуация иная, но не потому, что работа организована лучше, а потому, что условия более благоприятны. Бандформирования уже не могут использовать российские средства массовой информации в своих целях. Но и федеральное руководство не может их использовать для воздействия на население Чечни. Без возможности распространения печатной продукции, без радио и телевидения трудно рассчитывать на изменение настроений чеченского народа.
