Рамазан Джабаров ЧЕЧЕНЦЫ всегда были традиционалистами по отношению к исламу, отдавая зачастую предпочтение адату (обычному праву), который имел более глубокие исторические корни. Ислам, пришедший на Кавказ в форме суфизма, в течение длительного времени безуспешно пытался бороться с адатом. В конечном счете суфизм вынужден был пойти на компромисс, "освятить" адаты и приспособиться к местным условиям. Уже позже, в XIX в., все попытки имама Шамиля ликвидировать институт адатов встречали отчаянное, в том числе вооруженное сопротивление многих чеченских общин.
В XIX в. борьба за "чистый ислам" была, по сути, проиграна, а чеченское общество осталось во власти традиционных институтов без всплесков религиозного экстремизма и клерикализма.
Ситуация изменилась коренным образом в конце 80-х гг. нашего века. Социально-политические процессы в обществе наложили отпечаток на религиозную ситуацию не только в Чечне, но и в России в целом. "Перестройка" религиозной жизни среди последователей ислама происходила в следующих условиях:
- в России традиционно отсутствовала какая-либо взвешенная (кроме как запретительная) политика по отношению к исламу. Декларированный под давлением Русской Православной Церкви закон (октябрь 1991 г.), который в принципе устраивал РПЦ, абсолютно игнорировал тот факт, что в стране, помимо христианской, есть и другие религии;
- государство, ликвидировав Советы по делам религий при СМ СССР и СМ РСФСР и другие соответствующие структуры, самоустранилось от правового регулирования режима отделения Церкви от государства. Тем самым государство само не только создало предпосылки для фактического неравенства традиционных для России религий, но и всячески подчеркивало огосударствление Православной Церкви. Свидетельство тому - консультации президента и главы РПЦ в октябре 1993 г. Решая вопрос о судьбе многонациональной и многоконфессиональной страны, президент не счел нужным встретиться с представителями других религий;
- "перестройка" религиозной жизни по времени совпала с открытием в Москве посольства Саудовской Аравии. Появление в России официальной саудовской миссии внесло существенные коррективы в тактику деятельности зарубежных исламских организаций и центров. Изменение тактики главным образом сводится к переносу основного акцента работы финансируемых Всемирной Исламской Лигой (ВИЛ) (Саудовская Аравия) исламских организаций на территорию России и стран СНГ. Через отдел по делам ислама посольства были восстановлены связи со значимыми для зарубежных центров представителями мусульманского духовенства России и созданы необходимые условия для их продвижения в религиозные лидеры в тех или иных республиках.
Создав "базу единомышленников" среди местного духовенства, посольство стало привлекать для работы в России различные саудовские фонды и организации. К 1993 г. в Москве и других городах открыли филиалы фонд "Ибрагим бен Ибрагим", "Ахмед Аль Дагестани", "Организация исламской солидарности", Медресе имени короля Фахда, "Общество Шамиля" и т.п. Именно эти организации, управляемые и финансируемые ВИЛ через департамент по делам мусульманских меньшинств, были призваны путем создания параллельных исламских структур и исламской оппозиции утвердить саудовское влияние на Кавказе и в России. В ход было пущено все: завоз и бесплатное распространение десятков миллионов экземпляров Корана и другой религиозной литературы, издание которой внутри страны было запрещено, подкуп отдельных религиозных деятелей, подписание различных контрактов по строительству мечетей и культурных исламских центров, организация бесплатного паломничества, обучение за рубежом и многое другое.
Между тем активизировали свою деятельность в регионе и исламские организации Турции, которые не скрывали своей поддержки "мусульманского движения на Кавказе".
Зарубежные исламские организации, учитывая, что в России практически отсутствует влияние на мусульман со стороны официального духовенства, инспирировали создание Исламского культурного центра, Высшего координационного центра, Исламского конгресса и т.п. с филиалами в регионах. На них были возложены следующие задачи:
- внесение раскола в среду официальных мусульманских общин и обострение межэтнических противоречий в регионах традиционного проживания последователей ислама для "приведения в движение этнического сепаратизма";
- проведение антиобщественных и экстремистских акций против официального духовенства и госучреждений;
- осуществление информационного обеспечения "мусульманского отдела" посольства;
- создание условий для сближения с государственными чиновниками и депутатами из числа мусульман;
- подбор и изучение вероятных кандидатов на учебу в Саудовской Аравии и других зарубежных учебных заведениях и др.
Следует также отметить: в 1992-1994 гг. на территории Чечни, Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии, Башкирии и Дагестана саудовские организации через созданные ими структуры приступили к открытию целой сети подпольных полувоенных лагерей, якобы для изучения основ мусульманской религии. На самом же деле в лагерях осуществлялась интенсивная идеологическая и военная подготовка молодежи - "будущих защитников ислама". Какое значение отводилось этим лагерям в Чечне, видно из цитируемого ниже документа: "Развивая молодежь физически и имея характер военных организаций, они (лагеря. - Р.Д.) могут восполнить пробел, который существует в нашем движении по освобождению родины. Молодежь, воспитанная в национальном и исламском духе, может стать стальным остовом, который ляжет в основу будущей национальной армии". Эти лагеря в скором времени под руководством иностранных миссионеров и инструкторов превратились в центры по подготовке исламских боевиков.
Приход в Чечне к власти Дудаева внес существенные изменения в религиозную жизнь республики. Новые лидеры Чечни, понимая, что традиционные институты вайнахского общества не признают легитимности их режима, решили, как и много десятилетий назад, использовать ислам в качестве средства для идентификации и самоутверждения себя во власти. Не имея в политическом арсенале каких-либо демократических традиций организации чеченского общества, Дудаев, Яндарбиев и др. вступили в политический флирт с отдельными руководителями суфийских общин кадырийского тариката. С подачи Яндарбиева была разработана программа использования подручных вожаков суфийских группировок в политической борьбе против оппонентов. Многомесячные шумные митинги, сопровождавшиеся исполнением ритуального зикра, проведение съездов отдельных чеченских тейпов, организация конфликтов между религиозными группировками последователей различных школ в конечном счете привели к расколу общества на две "республики", два враждебных лагеря, а летом 1994 г. и к кровопролитию. Яндарбиев создал из числа отдельных "деятелей" от религии и т.н. суфийских старейшин "идеологическое ядро", главной целью которого было освящение власти Дудаева. Религиозные лицемеры объявили президента Чечни мехди (мессией), который должен привести чеченский народ к национальной независимости от "гяуров" в лице России. (Примечательно, что в республике вскоре появились "очевидцы" явления Дудаева с небес). После первых массовых выступлений организаторы сборищ заявили о создании политических партий исламского толка. Из Казахстана, Таджикистана и Дагестана были востребованы религиозные радикалы и объявлено о создании "Кавказского эмирства" во главе с визирем. Религиозные организации официального мусульманского духовенства были обвинены в сотрудничестве со спецслужбами и распущены. На политическую жизнь Чечни все большее давление стали оказывать вновь созданные радикальные исламские организации, такие, как "Братья мусульмане", "Джамаат Ислами", "Исламская молодежь" и другие, которых объединяло не только общее происхождение и общие основополагающие идеологические установки, но и схожесть задач и одинаковые по существу организационные принципы. Руководители этих образований, установив под лозунгами исламской солидарности контакты с саудовскими, пакистанскими и ливанскими организациями, получали от них финансовую и другую материальную поддержку. Представители этих организаций через своих патронов за рубежом организовали выезд Дудаева в 1992 г. на паломничество в Саудовскую Аравию. По возвращении оттуда президент республики стал усиленно озвучивать идею исламизации Чечни. Вскоре прошедший в Грозном съезд мусульман обозначил программу на перспективу - "построение безнационального исламского государства". Программные установки съезда вписывались в доктрину набиравшего в начале 90-х гг. в регионе силу ваххабизма. К концу 1992 г. в республике были созданы все необходимые предпосылки для нового массового "вторжения" проповедников ваххабизма. И они не заставили себя долго ждать. Вряд ли руководители Чечни понимали, когда начинали флирт с исламскими радикалами, какую опасную игру они затеяли.
Следует оговориться, что ваххабизм, или, как его еще называют, "чистый ислам", не является чем-то новым для современной Чечни. Впервые он проявил себя на территории республики в конце 70-х гг. Тогда это давно забытое местными мусульманами учение не нашло широкой поддержки, а государственные органы сумели оперативно пресечь деятельность его проповедников.
Объясняя феномен ваххабизма в Чечне, нельзя, как это делается сегодня, сводить все только к "традиционно высокой религиозности" населения республики. Здесь, на наш взгляд, имеются и иные причины.
Во-первых, ваххабизм на Северный Кавказ начал проникать еще в XIX - начале XX в. двумя путями. Первый - через религиозных мусульманских деятелей, выезжавших на паломничество в Саудовскую Аравию - в страну, где ваххабизм являлся официальной идеологией. Второй - через арабских миссионеров, прибывших на Северный Кавказ в указанный период. До настоящего времени потомки тех миссионеров живут в Чечне и Ингушетии.
Во-вторых, Северный Кавказ всегда был сырьевым придатком, а его народы - дешевой рабочей силой бывшего СССР. Экономическая и социальная задавленность, хроническая безработица (только в Чечено-Ингушской АССР в 70-80-е гг. около 200 тыс. молодых людей не имели возможности трудиться у себя в республике, а 70-80 тыс. ежегодно выезжали на заработки в Сибирь и Казахстан), оторванность от традиционного уклада жизни и идеологического воздействия со стороны старшего поколения объективно способствовали образованию религиозно-идеологического вакуума в среде молодежи.
В-третьих, сфера влияния официального духовенства на население в годы советской власти была сужена. Режим не допускал плюрализма идеологий. Не принимая во внимание уровня экономического и исторического развития мусульманских народов, государство пыталось внедрить в их среду свою коммунистическую идеологию.
И, наконец, непосредственная близость Чечни к арабскому и исламскому миру, традиционные связи с ним и наличие там горской диаспоры объективно способствовали формированию своеобразного альянса с этим миром.
Не случайно в начале 90-х гг. одним из первых проповедников нового учения в республике стал выходец из Иордании - американский гражданин Фатхи, за плечами которого опыт участия в афганской войне против советских войск. Он давал уроки нового учения, завлекая молодежь в свои кружки не только религиозными призывами, но и материально заинтересовывая их. Многие его воспитанники в последующем стали командирами т.н. шариатских батальонов и полков. Пройдя идеологическую подготовку, эти подразделения переходили в подчинение известному боевику Хаттабу, на военных базах которого обучались разведывательно-диверсионному искусству. Часть выпускников направлялась для дальнейшей учебы в Афганистан и Пакистан.
Конкретно сформулированной политической программы у чеченских ваххабитов накануне военных действий 1994-1996 гг. не было. В ходе военного конфликта имело место "совпадение интересов" с традиционалистами (последователями суфизма) в борьбе против общего врага. Более того, руководство республики, испытывая материальные затруднения для ведения войны, было заинтересовано в финансовых инъекциях ваххабитов и их хозяев. Это, в свою очередь отвечало интересам зарубежных исламских организаций. Не имея возможности оказывать режиму Дудаева материальную помощь на официальном уровне, правящие круги этой страны передавали денежные средства в Чечню через международные исламские организации, такие, как ВИЛ, Всемирный Исламский Конгресс, "Джамаат-Ат-Таблиг", Международная лига мусульманской молодежи, Исламский центр Японии и др. Тем самым создавались необходимые условия для реализации устремлений по укреплению позиций ваххабитов в Чечне и в регионе.
Сотрудничество между ваххабитами и суфийскими братствами резко изменилось после окончания военных действий. Главные противоречия, которые имеются сегодня, связаны с послевоенным обустройством Чечни. Ваххабиты являются сторонниками концепции продолжения "священной войны" и установления силой оружия "справедливого исламского порядка", который якобы имел место во времена арабского халифата. По мнению ваххабитских вожаков, на Северном Кавказе существует реальная угроза новой войны, что вынуждает мусульманские народы находиться в постоянной готовности к отражению агрессии и вооруженной борьбе за свои национальные права. Только твердое следование законам ислама во всех сферах жизни приведет, по мнению ваххабитов, народы Кавказа к независимости. В одном из отчетов своим зарубежным хозяевам Хаттаб отмечал: "Ислам сегодня - это борьба. Борьба между правительствами и народами. Мусульмане хотят идти в одном направлении, а их правительства - в другом. И такая непрекращающаяся борьба ведется во всех без исключения мусульманских республиках бывшего СССР. На Кавказе, находящемся под оккупацией Москвы, не прекращается борьба против присутствия русских. Русификаторская политика Москвы, ведущаяся в новой форме, должна нами использоваться не только для достижения фактического признания независимой Чечни, но и для инспирирования этнического сепаратизма в Российской Федерации".
Ваххабиты поддерживают контакты с аналогичными организациями как внутри России, так и за ее пределами. Хаттаб, Абдурахман и их сторонники имеют непосредственное отношение к крупным вооруженным акциям против правительственных войск в Гудермесе и Урус-Мартане и к похищению четверых иностранцев в Ачхой-Мартановском районе. Но утверждения о том, что Хаттаб - проповедник исламского фундаментализма и т.п., не имеют под собой почвы. Хаттаб - не теоретик-богослов, хотя он в какой-то мере стремится поддержать имидж "проповедника чистого ислама" и объявил войну традиционному для чеченцев суфизму, "как учению, разрушающему исламскую концепцию бога и оказывающему развращающее влияние на мусульман", которое должно быть полностью запрещено и искоренено. Хаттаб - обыкновенный террорист, для которого важны не исламские лозунги, а то, как они оплачиваются. Здесь, скорее всего, надо согласиться с тем, что он - весьма прагматичная личность. Для него война - это способ заработать деньги. А кто их платит и за какие лозунги - неважно. В Северном Ираке его услуги оплачивало ЦРУ, в Афганистане и Чечне -и ЦРУ, и Саудовская Аравия. И еще немаловажный факт, который характеризует Хаттаба как лицемера от религии. Он больше известен в самой Чечне и за рубежом как один из активных мюридов суфийского ордена "Аль-Кадырийя", возглавляемого иракским курдом шейхом Аль-Касназани. Это новое специфическое явление в современном исламе, пропагандирующее эклектизм - смешение индуизма, йоги и суфийских ритуальных танцев в сопровождении песен и музыки. Последователи этого ордена появились и среди российских мусульман. В Москве пользуется покровительством соответствующих учреждений так называемое движение "Адамалла", лидер которого, некто халиф Адам, выдает себя за представителя названного ордена на постсоветском пространстве и претендует на светскую и духовную власть в Чечне. Несколько слов об этом новоявленном халифе. В Чечне он известен как психически больной, возомнивший себя святым. Еще в начале 90-х он вынашивал бредовые идеи переноса мусульманской святыни Каабы из Саудовской Аравии в Чечню и создания организации по борьбе с суфизмом на Кавказе. Попытки "чеченского халифа" получить образование в Ираке провалились. Администрацией университета "имени Саддама" за неуспеваемость и нарушение студенческой этики он был отчислен с первого курса. Его "посвящение" в орден "Аль-Кадырийя" шейха Касназани и получение ксерокопии свидетельства о принадлежности к этой организации прошло по инициативе местных студентов.
Между тем в новых условиях общественно-политической жизни послевоенной Чечни сложилась непростая ситуация и в среде официального мусульманского духовенства. Руководители мусульманских общин, идя на тесные контакты с президентом республики, стремятся любыми способами упрочить свое влияние на массы. Если ваххабизм является носителем наиболее реакционных идей, отражающих интересы незначительной части молодых людей, то позиции официального духовенства основываются на мирных принципах ислама. Муфтият республики, созданные им Совет Улемов и Шариатские суды выступают против ограничения ислама рамками мечетей. Цель, которую поставили перед собой традиционалисты, - "активное участие в становлении Чеченского государства и управлении страной, создание атмосферы стабильности в обществе". Последние события в республике подтвердили то, что еще некоторое время назад казалось маловероятным. Традиционный ислам из устойчивого фактора влияния на общественно-политическую жизнь превратился не только в интегральную часть политической надстройки чеченского государства, но и в реальную политическую силу, с которой не могут не считаться власти Ичкерии. А недавнее заявление президента Масхадова о том, что в республике вводится шариатское правление, наглядно подтвердило: в противостоянии ваххабизму традиционный ислам одержал важную для себя победу. Удержит ли он завоеванные позиции, будет зависеть от множества факторов, оказывающих влияние на развитие социально-политической ситуации не только в самой Чечне.
Дарья Гармоненко