Петр Спивак
Владимир Мирзоев ставит перед актерами и зрителями вопросы и хочет, чтобы на них искали ответы. Он называет это соавторством.
Фото Евгения Зуева (НГ-фото)
Что вижу, то и рисую или о том и пишу, а все прочее от лукавого – есть такой принцип. Можно сравнить это с работой фотокамеры, можно – с бескрылым натурализмом. Во всяком случае, те, кто делал первые попытки художественного отражения действительности, рассуждали (или неосознанно действовали) именно так.
Французский живописец Анри-Франсуа Ризенер, родившийся 19 октября 1767 года (ум. 1828), был мастером парадного портрета, причем натурного; так, и Наполеона I Бонапарта, и русского императора Александра I он изобразил, так сказать, с живого оригинала. Жанр, увы, накладывал на художника изрядные ограничения. О соблюдении канонов ему приходилось заботиться больше, чем о проникновении в душу портретируемого. Хотя, например, в портрете актера Франсуа-Жозефа Тальма Ризенер дал себе волю. И, наверное, кое-что передал своему племяннику – будущему художнику по имени Эжен Делакруа.
19 октября, между прочим, круглая дата в истории визуальных искусств: 150-летие Огюста Луи Мари Николя Люмьера (ум. 1954), того самого француза, который совместно со своим братом Луи Люмьером создал кинематограф. Даже те, кто не видел «Прибытие поезда на вокзал Ла-Сьота» или «Политого поливальщика», наверняка слышали об этих лентах. А что делает кино? Копирует действительность.
Тут, впрочем, есть загвоздка. Известно ведь, что киноэстетика очень скоро разветвилась на два русла – условно говоря, прозаическое, идущее как раз от Люмьеров, и поэтическое, связанное с именем Мельеса прежде всего. Причем все это происходило во взаимодействии с импрессионизмом и более поздними направлениями живописи. Ну а где фантазия и символы, там и до мифологии недалеко.
В наше время все это, можно сказать, повседневная пища для словесности. Гватемальский писатель Мигель Анхель Астуриас, родившийся 19 октября 1899 года (ум. 1974), стал одним из лидеров «магического реализма». И преломляющей линзой, и объектом художественного исследования стало у него мифологическое сознание героев-индейцев. Это, конечно, совсем не тот коленкор, что у отмечающей в тот же календарный день свою юбилейную дату мексиканской актрисы и певицы Вероники Кастро, при имени коей у нас наверняка вспомнят «мыльные» телесериалы «Богатые тоже плачут» и «Дикая роза». Там ведь в чем суть эстетики? В том, что содержание сводится к сюжету и может быть пересказано – чем, собственно, широкая аудитория и занимается. А в итоге есть жесткое разделение: с экрана показывают и сообщают, а зрители воспринимают. Никакого диалога. Как в верикали власти: есть ведущие и есть ведомые.
Смежная эстетическая область – жанр фэнтези. 20 октября 1955 года вышло в свет «Возвращение короля» – последняя часть романного цикла «Властелин колец» Джона Роналда Руэла Толкина. А 21 октября 1929 года родилась американская писательница Урсула Крёбер Ле Гуин, один из наиболее читаемых авторов фэнтези. Ее тетралогия о магическом мире, называющемся Земноморьем, с философской точки зрения в чем-то сродни мыльным операм, как это ни смешно звучит. Потому что и тут и там раз и навсегда установлено, что такое хорошо и что такое плохо. Хотя Ле Гуин заметила, что «мудрый не тот, кто знает ответы на все вопросы, а тот, кто знает вопросы, на которые нет ответов».
Понятно, что драконы и прочие мифологические существа у Ле Гуин – не чета Дракону из знаменитой сказки родившегося 21 октября 1896 года Евгения Шварца (ум. 1958), этому демифологизированному тоталитарному правителю. Между прочим, протокольная жизнеподобная форма, созданная Шварцем в мемуарной «Телефонной книжке», внутренне едина с его же сказками. Общее у них – действительность, очищенная от мифов и лжи.
И еще одна неслучайная перекличка. Того же шварцевского «Дракона» поставил несколько лет назад (в Театриуме на Серпуховке) один из наиболее ищущих наших театральных и кинорежиссеров Владимир Мирзоев, который родился 21 октября 1957 года. Вот у него не может быть одностороннего общения с публикой по принципу: я вещаю, а они пусть примут к исполнению. Одно время Мирзоев руководил Театром имени Станиславского и поставил там «Семеро святых из деревни Брюхо» по пьесе Людмилы Улицкой – «медитацию о русском юродстве», по его собственному определению. А недавно экранизировал пушкинского «Бориса Годунова», перенеся его действие в сегодняшнюю Москву.
Проклятая, неизбывная проблема: миф и реальность. В одном из интервью Мирзоев сказал: «Ложь не может заменить правду, и не потому, что «шила в мешке не утаишь», а потому, что ложь разрушает – и самого лжеца, и окружающую среду». Если сегодня у нас может разворачиваться действие «Бориса Годунова», то, стало быть, историю зациклило. Она как мифологический архетип, властвующий над нами. Остранение этого архетипа – путь к свободе.
Напоследок – еще один юбилей. Свое 80-летие отмечает 21 октября прозаик Феликс Кандель, живущий в Иерусалиме. В 1966 году Твардовский напечатал в «Новом мире» его рассказ с программным для журнала заголовком «Я – маленький» (под псевдонимом Ф.Камов). Потом Кандель совместно с Аркадием Хайтом и Александром Курляндским делал первые серии «Ну, погоди!». А уже в эмиграции вышел у него, например, роман «Смерть геронтолога», фантастичный и реалистичный. «Не жестоко ли это – лишать надежды обессиленных и расслабленных?.. Нет, скажем мы, не жестоко» – вот его кредо. Самостояние – так это называется.
Как твердили русские поэты, от Георгия Иванова до Бориса Чичибабина: «И никто нам не поможет./ И не надо помогать».
