Петр Спивак
В поэзии он находил спасение от прозаических занятий, чуждых душе. Петр Борель. Портрет Алексея Кольцова. 1842. ГИМ, Портретная галерея русских деятелей
«Вышли мы все из народа...» Пародийное продолжение этой песенной строки – «Как нам вернуться в него?» – оставим за скобками. А вот перипетии судеб и самореализации, с которыми связано пользование социальными лифтами, сегодня как на подбор.
Для начала – персонаж, коему отдельность от прочих смертных свойственна была по праву рождения. 15 октября 1795 года появился на свет Фридрих Вильгельм IV (ум. 1861), прусский король из династии Гогенцоллернов (и старший брат Вильгельма I, которому предстояло стать первым императором единой Германии). Дух времени требовал от монарха быть просвещенным. И Фридрих Вильгельм этому духу соответствовал. Художественная натура, автор романа в письмах о вторжении Наполеона Бонапарта и изгнании его. Знаток искусств, человек, сведущий в том, что происходит в науке, – но продолжением этого (отчасти оборотной стороной) был у него принципиальный антидемократизм. Когда после революции 1848 года Франкфуртское национальное собрание предложило ему императорскую корону, он отказался ее принять. «Корона из сточной канавы» – этим и прочими непарламентскими выражениями на тему толпы Фридрих Вильгельм ответил депутатам.
То ли дело люди, отмеченные высоким даром! В дружеских отношениях с королем Пруссии был, например, живший тогда в Германии русский поэт Василий Жуковский, его постоянный корреспондент. А в России в круг литературных знакомых Жуковского входил родившийся 15 октября 1809 года поэт Алексей Кольцов (ум. 1842), человек совершенно непоэтического социокультурного происхождения (король Пруссии был бы шокирован). Прасол, причем потомственный, – какая проза... Но он стал писать стихи. После первых творческих опытов такого стихотворца-самоучку, понятно, должны заметить, помочь ему освоиться в новой для него среде. Так и произошло: традиция, для нас естественная, только зарождалась, но живой человек, искавший признания, стимулировал ее. И вот на что обращали внимание у Кольцова первые его ценители и покровители.
На фольклорное начало в его стихах, – это очевидно, бросается в глаза. На крестьянское видение мира, а не просто говорение от лица мужика. Мы и сейчас повторяем: «Раззудись, плечо!/ Размахнись, рука!» – даже если не знаем, что это стихи Кольцова. Однако ведь у него не просто необычное для тогдашней поэзии «место действия». «Поэзия Кольцова – это деревня нашей литературы», – определил потом Юлий Айхенвальд, критик Серебряного века. И добавил: «Все здесь непосредственно, искренне, естественно, и жизнь дана в своей первобытности и простоте. Мы возвращаемся к чему-то родному...»
Стоп. Это уже, что называется, парадигма. Вся русская деревенская проза и поэзия маячит впереди. Ну а сам Кольцов? Вот что он писал Белинскому: «Тесен мой круг, грязен мой мир, горько мне жить в нем... Нет голоса в душе быть купцом, а все мне говорит душа день и ночь, хочет бросить все занятия торговли – и сесть в горницу, читать, учиться». Да-а, сходства с тем же королем Пруссии больше, чем можно было ожидать. А Салтыкову-Щедрину не застила глаза фольклорность вкупе с народностью, и он нашел, что главное у Кольцова – «жгучее чувство личности»!
И в самом деле. «Жизнь, зачем ты собой/ Обольщаешь меня?/ Почти век я прожил,/ Никого не любя...» Со временем искусство все больше осваивало таких персонажей, так что их впору назвать антиподами монархов и аристократов.
Перенесемся через океан, в Америку. 15 октября 1900 года родился кинорежиссер и продюсер Мервин Лерой (ум. 1987), в чьей биографии есть некие переклички с кольцовской. Не крестьянин, совсем нет, а житель Сан-Франциско. Но в городе этом в 1906 году произошло катастрофическое землетрясение, разрушившее семейный торговый центр и заодно разорившее страховую компанию. Бедность, уличная торговля. Потом Лерой отправился искать счастья в Голливуд. Что опять-таки универсальная схема для множества реальных и воплощенных на экране судеб.
Потом это так или иначе вошло в фильмы Лероя. Но с некоторыми осложняющими дополнениями. Самая известная его лента – «Мост Ватерлоо» (1940), где возлюбленная главного героя, военного летчика, вытолкнута со своего законного этажа социальной иерархии за неположенный роман. А в самой, наверное, первой из всеми замеченных лероевских картин, «Маленьком Цезаре» (1931), свое восхождение по карьерной лестнице делает начинающий мошенник. Сначала мелкий жулик, а потом один из главарей преступного синдиката в Чикаго. С сопутствующими страстями и осложнениями.
И у писателей-детективщиков нынче особый день. В 1926 году родился Эван Хантер (ум. 2005), более известный как Эд Макбейн. Его путь пишущего человека – от литературного агента до романиста, издающегося миллионными тиражами. Но детективного своего амплуа он стеснялся, взял для этого жанра псевдоним. Что, конечно, характерно. А вот Марио Пьюзо (1920–1999) к такой маскировке уже не прибегал. Зачем? Это была для него настоящая словесность. Хотя дорогого стоит его признание, почти покаяние: «Мне стыдно говорить об этом, но «Крестного отца» я написал исключительно из того, что мог найти в другой литературе. Я никогда не встречал настоящего честного гангстера».
Остались, пожалуй, прежде всего экранизации, фильм Копполы «Крестный отец». И коронные фразы, пошедшие в народ: «Предложение, от которого невозможно отказаться», «Ничего личного, это просто бизнес».
О да. Народ ухватился. Значит, пришлось по душе.
