Петр Спивак
Одиночество – спутник всей жизни Вирджинии Вульф. И залог ее неповторимости и подлинности.
Фото Джорджа Чарлза Бирсфорда. 1902
Скажи мне, кто входит в твой круг общения, и я скажу тебе, кто ты. Еще одна существенная сторона человеческого бытия – способы общения: социальные институты, технические средства, психологические привычки и навыки.
Английский химик и физик Роберт Бойль, родившийся 25 января 1627 года (ум. 1691), получил в Оксфорде степень почетного доктора физики и участвовал там в создании Общества наук, которое затем, переехав в столицу, стало там Лондонским Королевским обществом, коего он был президент. Это одна сторона деятельности Бойля. Другая – участие в делах Ост-Индской компании: Бойль – один из ее директоров. Золотое обеспечение первого из этих статусов – работы в области физики и химии (закон Бойля–Мариотта); где-то на полях – религия и философия. А на деньги, которые завещал Бойль, с 1692 года начали проводить ежегодные лекции о Боге и религии, носящие его имя. Направленность их, сказать по правде, не творческая, но сугубо охранительная. С некоторыми учеными это бывает.
Еще более, чем памятный со школы Бойль, известен у нас другой британец – шотландский поэт Роберт Бернс, который родился 25 января 1759 года (ум. 1796). На стихах его сегодня останавливаться не буду, но обращу внимание на две подробности. Со сверстниками – соседями по родной ферме он организовал Клуб холостяков (что, впрочем, не стало пожизненным обязательством), а вдобавок сделался, страшно сказать, масон.
Кружки, кружки... 25 января 1844 года родилась русская революционерка Екатерина Брешко-Брешковская, одна из основательниц эсеровской партии, ставшая первой женщиной-политкаторжанкой и прозванная «бабушкой русской революции». Ее революционная деятельность началась с коммуны интеллигентной молодежи в Киеве, потом Брешко-Брешковская ходила в народ. Что это, как не попытка социальной коммуникации, пусть достаточно экзотическая и безнадежная? Дальше все было вполне традиционно, с нелегальными организациями, революционным террором, каторгой и ссылкой. А после 1917-го – политическое неприятие большевизма, эмиграция и ограниченность политических возможностей. Разве что благотворительность. В 1934 году она умерла в Чехословакии, на похороны приехал сам Керенский.
Но причастность к террористическому подполью – случай все же особый, экстремальный. Желательно вернуться в светский салон. И примеры далеко не единичны. Французская писательница графиня Стефани-Фелисите де Жанлис, родившаяся 25 января 1746 года (ум. 1830), – автор весьма популярных в свое время сентиментальных романов, известный и энергичный педагог. В частности, она была воспитательницей детей в одной высокородной семье, и в числе этих детей был Луи Филипп, будущий король Франции. Другой вариант круга общения – якобинский клуб, который Жанлис посещала в бурные времена.
А если такой вариант покажется кому-то недостаточно оригинальным, можно пересечь Ла-Манш. На Альбионе сегодня день рождения известного писателя Уильяма Сомерсета Моэма (1874–1965). Отец – известный адвокат, мать – хозяйка салона, собиравшего выдающихся людей. А сам Сомерсет Моэм был не только писатель, но и секретный агент британской разведки во время Первой мировой войны; потом написал об этом в новеллах. Как художник он был довольно традиционен, эстетических открытий не сделал, но видел многое. Знал, о чем говорит, когда сказал, что «в революции на поверхность поднимается пена общества, негодяи и преступники». И еще: «Каждый из нас одинок в этом мире. Каждый заключен в медной башне и может общаться со своими собратьями лишь через посредство знаков...»
По соседству в календаре – коллега и соотечественница Моэма, английская писательница Вирджиния Вульф (1882–1941). Профессия та же – и как будто другая. Надо пересоздавать эстетику и поэтику, формировать то явление, которое называют модернистской прозой, литературой «потока сознания» и т.д. Само собой, был и кружок – группа Блумсбери, по названию лондонского района. И за всеми этими поисками – сплетение разнородных материй, их перетекание одной в другую. Драма однополой любви, осложненной воображаемостью этой любви. И экзистенциальная безнадежность, осознание того, что, как писала Вульф в романе «Собственная комната», «опоры – нет, мы идем одни...»
Кружки и клубы отдельно, одиночество отдельно.
