Петр Спивак
Михаил Козаков играл своих сверстников, людей того времени, когда общество просыпалось.
Кадр из фильма «Покровские ворота»
Прихотлива фантазия человечества. Обсудили, постановили: 15 октября – Международный день мытья рук. В остальные дни, наверное, сия процедура необязательна. А 16 октября – Всемирный день продовольствия. Уже есть признаки логики: всё именно в таком порядке. Мойте руки перед едой. Но вообще-то такое желание вызывают многие социальные практики.
Казней, например, на эти дни календаря приходится многовато. 16 октября 1555 года в Англии сожгли протестантских епископов Лондона и Ворчестера. В Париже 16 октября 1793 года гильотинировали Марию-Антуанетту, королеву Франции, а 15 октября 1917-го расстреляли танцовщицу-шпионку Мату Хари. Нацистских преступников и связанных с ними деятелей выношу за скобки, это отдельная тема. Но все равно впечатляет.
Репрессивностью полон наш повседневный язык. Фразеологизмы соответствующего толка укоренились, общий смысл их не нуждается в растолковывании. «Наш ответ Чемберлену» – типичный пример. При этом уже мало кто знает, в чем конкретно была суть этого ультиматума и кто его выдвинул. Вопреки распространенному представлению, это был не премьер-министр Великобритании Чемберлен, по имени Невилл, который потом участвовал в мюнхенском сговоре, а его двоюродный брат Джозеф Остин Чемберлен, министр иностранных дел, родившийся 16 октября 1863 года (ум. 1937). В 1927 году он пригрозил прекратить торговые и дипломатические отношения с СССР, если последний не прекратит антибританскую пропаганду. Тогда-то и появился на ссоветских спичечных коробках аэроплан с кукишем вместо пропеллера. Ненормативный словесный эквивалент этого риунка легко додумает каждый.
Теперь перенесемся через Атлантику, в Соединенные Штаты – ответвление или клон Великобритании. Тут и там говорят как будто на одном языке, однако различия между двумя его версиями не могли не появиться. 16 октября 1758 года в Коннектикуте родился лингвист и лексикограф Ноа Уэбстер (ум. 1843), автор классического «Американского словаря английского языка». Заслуга оформления стандартов и норм американского английского принадлежит именно Уэбстеру. Причем угрозу английскому языку он видел не только в американских диалектах и низком уровне американского же школьного образования, но и в речевой манере британских аристократов.
Это один уже, можно сказать, стародавний пример разноречия как глубинного явления внутри одного и того же языка. Другой, близкий к нашим дням, высветил английский писатель Чарлз Перси Сноу, который родился 15 октября 1905 года (ум. 1980). Сноу был не только романист, драматург и мастер биографического жанра, но и ученый физик, к тому же с опытом государственной службы по связанной с физикой проблематике. И это позволило ему стать одним из самых заметных в минувшем столетии эссеистов, чье определение фундаментального конфликта между учеными и писателями как столкновения «двух культур» стало общепризнанным. «На одном полюсе – художественная интеллигенция, на другом – ученые, и как наиболее яркие представители этой группы – физики. Их разделяет стена непонимания, а иногда – особенно среди молодежи – даже антипатии и вражды». 1959 год. Мы тогда были на пороге бурных споров о «физиках и лириках», по крылатому определению Бориса Слуцкого. И, что существенно, ни английский ученый и писатель, ни наш поэт не поднимали знамя той или иной стороны противостояния. Речь шла о диалоге естественников и гуманитариев.
И в те же годы писал свои главные книги другой выдающийся интеллектуал – французский философ и культуролог Мишель Фуко, родившийся 15 октября 1926 года (ум. 1984). Его мировоззрение формировалось на почве, подготовленной Фрейдом, но тот поворот, который совершил в европейской культуре Фуко, ни в какие каноны не укладывается. Если хотя бы перечислить названия его важнейших книг, то сразу будет очевидно, что об этом не писал еще никто. «История безумия в классическую эпоху», «Рождение клиники», наконец, самый, может быть, главный и сокровенный заголовок: «Надзирать и наказывать». Труды Фуко – не что иное, как история и культурология репрессивности, в многоразличных проявлениях этой последней. Всечеловеческие вещи: воспитание детей, лечение больных, понимание природы самой болезни как явления – во всем этом неистребимый дух насилия.
Это проникновение неизбывного и низменного стремления подавлять стало у нас в последние десятилетия одной из главных тем искусства, ищущего ответы на животрепещущие вопросы. 15 октября 1956 года в Москве состоялся первый сбор труппы нового театра, тогда еще театра-студии, – «Современника». А 14 октября – день рождения выдающегося актера, одной из звезд первого состава «Современника». Я говорю о Михаиле Козакове (1934–2011).
Запомнился он многим из зрителей театра и, конечно, кино. Запомнился многими своими ролями. Если составить рейтинг их популярности, то на первом месте наверняка будет поставленный Козаковым фильм «Покровские ворота» (по пьесе Леонида Зорина), где он сам сыграл одного из главных действующих лиц. Но, мне кажется, перевесят эту работу Козакова некоторые другие. Например, шедший в том же «Современнике», а потом экранизированный спектакль «Обыкновенная история» по роману Гончарова. Козаков был там Адуевым-старшим, прагматичным дядюшкой юного Адуева-идеалиста. И предвестием того, во что превратится молодой Адуев (Олег Табаков) в будущем. Универсальный образ подавляющей социальности.
...16 октября – круглая дата. В этот день 1941 года в Москве была большая паника, всеобщее бегство. По всем признакам, прежде всего по поведению властей, можно было прийти к выводу, что немцы вот-вот придут. Дикие сцены: насилие, мародерство... Не у всех, конечно. Но в чем была природа этих событий?
Пограничная ситуация, сказали бы экзистенциалисты. Отбрасывались за несостоятельностью своей социальные оболочки и одежды. У одних это оборачивалось энтропией, то бишь озверением. У других – возвращением к себе, освобождением от тех сил, что гнетут и подавляют. Отделяясь от целого, рождалась отдельная личность. Она и победила.
