Петр Спивак
Симона Синьоре играла женщин, стремящихся к настоящей самореализации.
Кадр из фильма «Тереза Ракен» (1953)
Безнадежное дело – искать молочные реки с кисельными берегами. Везде проблемы, всюду живая, трудная жизнь. Но все на свете относительно, для всего есть степени сравнения. В этом выпуске нашего календаря разговор пойдет о Восточной Европе. Европе, но Восточной. Это не игра слов, а акцент на исторической и культурной специфике данного региона, с давних пор отличавшегося, так сказать, повышенной турбулентностью.
26 марта 1995 года восемь стран Европейского союза первыми ввели в действие Шенгенские соглашения об отмене визового контроля. Это были Бельгия, Германия, Испания, Люксембург, Монако, Нидерланды, Португалия и Франция. Ни одного государства Восточной Европы. Неудивительно: там еще приходили в себя, только-только перестав быть подсоветским «восточным блоком». Но область риска сформировалась на его территории еще в досоветские времена и при участии не одной только России.
26 марта 1848 года, когда в Европе началась волна революций, русский император Николай I издал манифест, в котором заявил: «Россия, бастион Европы, не поддается революционным влияниям». Что называется, ставим восклицательный знак на полях: речь идет о России как силе не антиевропейской, а самой что ни на есть европейской. Конечно, странно было бы ожидать, чтобы самодержец понимал: логика Европы, вообще Запада предполагает динамичность и несовпадение с собою – все то, что с риторикой о твердыне, бастионе и т.п. несовместно. И очень скоро все стало яснее ясного: Российская империя помогла Австрийской подавить восставшую Венгрию.
Кстати, о Венгрии. 25 марта исполняется 130 лет со дня рождения великого венгерского композитора и пианиста Белы Бартока (1881–1945). Во всякой становящейся национальной культуре ключевую роль – и почвы, и фермента одновременно – играет фольклор. Без него невозможно формирование языка новой нации – что литературного, что музыкального. Но в том-то и дело, что фольклор надо «переварить», пересоздать в ткань современной культуры. Она уже была, вот только Ференц Лист, старший венгерский классик, не знал венгерского языка. Барток занялся собиранием и изучением фольклора Восточной Европы, ему предстояло поднять этот материал на уровень авторского творчества. Задача была решена. В театральных и концертных залах всего мира звучат оперные и симфонические сочинения Бартока, в которых звучат фольклорные мотивы. Но не аутентичные, а такие, какими услышал их композитор XX века.
Однако, как известно, после 1945 года, со вступлением советских войск в Восточную Европу, развитие ее было принудительно направлено в специфическое русло, вернее, загон. 25 марта 1988 года – одна из вех на пути выхода из него: в этот день в Братиславе состоялась посвященная памяти жертв коммунизма демонстрация со свечами. Первая антикоммунистическая демонстрация в тогдашней Чехословакии после Пражской весны. А сама Пражская весна рифмуется с юбилеем человека, чье творчество и судьба оказались с нею и со всем российско(советско)-восточноевропейским узлом связаны.
90 лет назад, 25 марта 1921 года, родилась французская актриса Симона Синьоре (ум. 1985). Настоящее ее имя Симона-Анриэтта-Шарлотта Каминкер, она дочь французского еврея, чьи предки жили в Польше, так что и тут нить приведет в Восточную Европу. Это то, что дано от рождения. А выбор самого человека?
Симона Синьоре была женой Ива Монтана, шансонье и актера. Они оба пользовались у нас широкой известностью, были любимы, не раз приезжали. Тут, конечно, важнейшую роль сыграли левые, да что там – просто коммунистические симпатии артистической четы. Но потом начались проблемы. В 1956 году приезд Синьоре и Монтана в СССР совпал с подавлением восстания в Венгрии советскими войсками. Наум Коржавин тогда же написал: «Грубой силой – под стоны и ропот –/ Я убит на глазах у людей./ И усталая совесть Европы/ Примирилась со смертью моей». Монтан и Синьоре, с которыми долго беседовал Хрущев, пытались с ним спорить. Он не придал значения разногласиям – актеры ему нравились.
Потом пришел 1968-й, оккупация Чехословакии. А вскоре по инициативе Симоны Синьоре Константин Коста-Гаврас поставил фильм «Признание» по мотивам воспоминаний Артура Лондона, выжившего обвиняемого на антисемитском процессе 1952 года в Чехословакии. Главные роли сыграли Симона Синьоре и Ив Монтан. После этого их имена стали в СССР запретными и были легализованы уже посмертно.
Надо отдавать себе отчет: и связи с коммунистическим движением, и поступки диссидентского, скажем так, толка происходили из одного и того же личностного, социокультурного источника. Свойственная искусству склонность к состраданию, к гуманности, к социальной проблематике нередко приводит к «левой» однобокости. Все решает самоконтроль, саморефлексия, а эти качества не всегда бывают неусыпны. Случай Симоны Синьоре как раз показывает нам, как у художника, у интеллектуала происходит пересмотр самого себя. Так было у ее героини в фильме Марселя Карне «Тереза Ракен» по роману Эмиля Золя: ей нужна подлинность, нужно реализоваться настолько, что требуется выход из рутины будней.
И к западу от меридиана, проходящего по центру зарубежной Европы, все это происходит часто под аккомпанемент восточноевропейских мотивов.
