Петр Спивак
Эпизод с детской коляской стал хрестоматийным. Не жизненный факт, а кинофакт.
Кадр из фильма «Броненосец «Потемкин»
В литературе есть архаисты и есть новаторы – эта классификация стала привычной со времен Тынянова. Но нечто вроде этих неразлучных противоположностей обнаруживается и во всяком художественном творчестве, и в истории науки и техники, вообще во всех областях человеческой деятельности. И никогда не скажешь про жанр, стиль, институцию, что они обречены носить одну и только одну этикетку.
Редкая сегодня в календаре наглядность в соположении знаменательных дат. Из них наиболее выпуклы, по-моему, три.
18 января 1825 года в Москве открылся Большой театр – в нынешнем здании, ставшем эмблемой высокого искусства. Сейчас театр имеет статус государственного и академического, до 1917 года был императорским. По сути дела, это одна и та же социокультурная ниша: обиталище высокого искусства, поощряемого властью, прежде всего классического золотого фонда. Упор на такой сцене делают на наследие прошлого, а не на то, что создается в наши дни.
Все это предполагает устойчивость, твердую почву под ногами. Но... что-то тут не сходится. Три раза театр сгорал (при этом лишь один раз – в 1812-м – со всей Москвой). Долгие ремонты и реконструкции, в том числе продолжающаяся поныне. В общем, прогнило что-то в Датском королевстве. Не обошлось и без встрясок, связанных с Большим театром как институтом и его спектаклями. Первое, правда, можно списать на большевиков, собиравшихся закрыть Большой, второе – на Сталина, с его разгромом «Леди Макбет Мценского уезда». Но уже на нашей памяти «Дети Розенталя» вызвали гнев как бы низов, а не верхов. История громкая, но характерно, что вызвана она, как и в случае с Дмитрием Шостаковичем, современной, а не классической частью репертуара. И даже более того: Шостакович написал оперу все-таки по Лескову, а Леонид Десятников – по Владимиру Сорокину.
Следующая дата – ровно через 100 лет, день в день. 18 января 1925 года вышел первый номер «Нового мира», самого значительного литературного журнала советской эпохи. Пьедестал, на котором давно уже возвышается это издание, не должен заслонять от нас кардинальное отличие от такого института, как ГАБТ. Толстый журнал публикует только новое и ранее неизвестное, а интерпретации классики уместны на его страницах лишь тогда, когда они новы. Это объективный фактор, так сказать. А субъективный... Тут наглядный пример на тему исторической роли личности и случайности. Когда в январе 1950-го Сталин поставил свой автограф на документе о назначении Твардовского главным редактором «Нового мира», он и помыслить не мог, какую лавину последствий это вызовет. Через два-три года, еще при жизни вождя, у журнала появились признаки собственного лица. Ну а дальше и говорить нечего.
А 18 января 1926-го на экраны советских кинотеатров вышел «Броненосец «Потемкин» Сергея Эйзенштейна. Эйзенштейн – патентованный новатор, авангардист. Но лента эта очень скоро стала общепризнанной классикой. И, похоже, навсегда. Она всегда оказывается во всех десятках и дюжинах лучших фильмов всех времен и народов. «Броненосец» окутан облаком хрестоматийных фактов вроде красного знамени на черно-белой пленке, раскрашенного самим режиссером. «Броненосец» цитируют и пародируют, он, кажется, весь стал сводом цитат, разобранных для других фильмов. На первом месте здесь, конечно, детская коляска, катящаяся по Потемкинской лестнице.
Поразительно, что же видели в этом фильме, как его понимали. Борис Слуцкий посвятил ему такие строки: «Свободу восславляли образы,/ Экран кричал, как человек,/ И пробуждались чувства добрые/ В жестокий век,/ В двадцатый век». Эйзенштейн и Пушкин, предвестие 1917-го и классический гуманизм! И сейчас в эйзенштейновских художественных поисках многие видят вечные ценности свободы. Пути искусства, пути его рецепции странны и неисчерпаемы.
Два главных фильма довоенного советского кино: «Броненосец «Потемкин» и «Чапаев». 18 января 1904 года родился сыгравший Чапаева Борис Бабочкин (ум. 1975), который, как всякий настоящий актер, добившийся триумфального успеха, боялся остаться актером одной роли. Этого, к счастью, не произошло, но работы в театре, актерские и режиссерские, неизбежно в слабом положении по сравнению с киноролями: аудитория несоизмерима. Может быть, лучшее, что сыграл за всю свою жизнь Бабочкин, – главный герой «Скучной истории» Чехова в телевизионном спектакле. Но Василий Иваныч усваивается легче...
Классика есть классика, в ней по определению есть что-то музейное, неживое. Но чтобы классикой стать, надо сначала оказаться живой точкой культуры, местом рождения смысла. У родившегося 18 января 1925 года французского философа Жиля Делёза (ум. 1995) есть работа «Образ-время» – о том, что наше отношение к миру теряет под собой твердую основу: ведь привычные понятия и категории, с помощью которых мы рассматривали те или иные проблемы, сами становятся проблемами и должны быть найдены заново. Постклассический, постмодернистский мир.
