Петр Спивак
Архитектор Хундертвассер был против прямых углов и монотонности. Куда ни посмотри, все неожиданно.
Церковь Св. Варвары в Бернбахе (Австрия). Фото Карла Грубера
Давно уже земной шар, нанесенный на карты во всех подробностях и рассмотренный со спутников до последнего клочка, именуется просто «шариком». Но увидеть на расстоянии легко, а пройти, проехать, обжить куда труднее. Даже если далекие страны сулят нам много важного и полезного.
Повадились, например, заинтересованные люди и фирмы, да и просто любители, отмечать каждый год 15 декабря Международный день чая. Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало... Декларируют, правда, в качестве цели этого неофициального праздника «привлечение внимания общества и политиков к проблемам продажи чая, положению работников чайных производств, сложностям, возникающим у небольших производителей в борьбе с большими корпорациями». Уже скулы сводит. И лишь на закуску «популяризация этого напитка в мире». Но вот о чем здесь думаешь: чай – один из самых привычных атрибутов нашей жизни, но он, как и многое другое, – издалека. Когда-то это называлось «колониальные товары».
А иные, некоммерческие интересы? 15 декабря 1821 года было учреждено Французское географическое общество – первое в мире чисто научное объединение такого профиля. Идею выдвинул Жан-Николя Бош еще в 1775 году, и для ее осуществления понадобилось, конечно, снимать сливки с торговли и имперской экспансии. Но, как бы то ни было, приоритет Франции стал серьезным моральным капиталом. До сих пор на международных собраниях национальных географических обществ президент союза французских географов, по традиции, выступает первым.
Когда-то география занималась только тем, что подразумевает буквальный смысл этого названия, – землеописанием. Потом появилась экономическая география, контекст знаний о странах и регионах стал невозможен без этнографии, демографии, социологии, политологии и т.д. Все, что от природы, постепенно ушло на второй план. И сегодня, если попробовать кратко описать ту или иную страну, то образ ее сложится в основном из исторически обретенного. Соединенные Штаты Америки, например, – географическое место американской демократии, в том числе вступившего в силу 15 декабря 1791 года Билля о правах, тех десяти поправок к Конституции, которые стали так называть по британскому канону.
А другие страны, другие типы социума? У родившегося 15 декабря 1903 года известного кинорежиссера Юлия Райзмана (ум. 1994) в раннем фильме «Летчики» (1935) есть сущностное негеографическое определение СССР с точки зрения его гражданина. Персонаж, получив назначение на Сахалин, говорит: «Солнце там есть?.. Партия есть?.. Советская власть есть? Еду!»
Были летчики, а были «самолетчики». Так стали называть обвиняемых в судебном процессе, начавшемся 15 декабря 1970 года. Двенадцать евреев-отказников, граждан страны, не признававшей свободы выезда, пытались угнать Ан-2 местной линии, пассажирами которого были лишь они сами. Двоих (Марка Дымшица и Эдуарда Кузнецова) приговорили к смертной казни, замененной затем 15 годами тюрьмы, остальных – к долгим срокам. Какие были мотивы угона? У некоторых – сионистские, но важнее другое. СССР был для них опять-таки географическим местом с определенными свойствами: отсутствием свобод, государственным антисемитизмом и т.д. Израиль – со свойствами противоположного смыслового ряда.
Социальное, моральное и политическое наполнение географических понятий неизбежно и необходимо, но часто весьма неуютно. И потому человеческая мысль время от времени устремляется «назад, к природе». Вообще-то выпрыгнуть из цивилизации и социальности невозможно. Результатом таких попыток может быть лишь одно: мы просто провалимся на более низкий уровень развития. Спасет от этого разве что условность «выпрыгивания», когда мы играем в природу, притворяемся ею. Так было у австрийского архитектора Фриденсрайха Хундертвассера, который родился 15 декабря 1928 года (ум. 2000) и запомнился зданиями, построенными в биоморфном стиле, на первый взгляд – подражаниями природным формам.
Хундертвассер исходил из соображений постиндустриальных, экологических. Хорошо ли жить в домах-коробках, ощущать себя в застроенном ими пространстве? Нет, это дискомфорт бытовой, зрительный, эстетический. Хороша ли промышленная архитектура? Нет, плоха по тем же причинам. Хундертвассер перестраивал здания мануфактур, делая из них нечто сказочное. Он построил жилой дом в Вене, носящий имя своего создателя, – похожий на холм, причем на крыше там земля и трава, а внутри деревья. Исправление последствий индустриализации. Тут не столько природа, сколько культура. Хундертвассер всегда носил разные носки. На вопрос: «Почему вы носите разные носки?» отвечал: «А почему вы носите одинаковые?» Эстетический плюрализм, асимметрия вместо симметрии... Но еще – пересмотр системы условностей, взгляд со стороны и остраннение (Тынянов) привычного. Другой мир, другое пространство.
