Петр Спивак
Дейл Карнеги не искал философских глубин. Он просто хотел, чтобы люди не портили жизнь друг другу.
Фото с сайта www.calend.ru
Есть что-то таинственное в юридическом и социальном статусе отдельного лица или целой группы, в актах гражданского состояния. На грани мистики.
Ладно бы человек сам задумал и осуществил какое-нибудь правовое действие. Тогда он субъект этого действия и вообще субъект, личность. Но любой из нас может оказаться объектом, действие над которым совершает кто-то другой.
24 ноября 1917 года ВЦИК и Совнарком РСФСР, руководимые большевиками, издали «Декрет об уничтожении сословий и гражданских чинов». Вообще говоря, с содержательной своей стороны этот документ большевистским не был. Речь в нем шла об упразднении иерархических атрибутов Российской империи, рухнувшей еще в Февральской революции. Учредительное собрание сделало бы то же самое. Но с двумя существенными отличиями. Во-первых, советская власть возникла в результате военного переворота и не обладала легитимностью. Во-вторых, только большевики могли по своему произволу изъять имущество сословных учреждений и обществ. Между первым и вторым, конечно, есть связь.
Так уж устроены государство и право (не говоря уже о морали и общественном сознании), что после того, как утрачена исходная легитимность, на ее отсутствующем фундаменте можно громоздить сколько угодно чего угодно, но все это будет обречено. И за одними антиправовыми действиями последуют другие, в том числе непохожие на прежние. А потом какие-то из них будут в меру умения и возможностей исправлять, но преодолеть не смогут, пока не возникнет новая легитимность.
Таких попыток было немало в период хрущевской оттепели. 24 ноября 1956 года вышло постановление ЦК КПСС о том, чтобы восстановить национальные автономии депортированных народов – калмыков, балкарцев, чеченцев, ингушей и других. Их выслали во время войны, но еще в
30-е годы стали ликвидировать национальные районы и сельсоветы за пределами титульных автономий, а первыми жертвами таких репрессий оказались белые казаки и крупные землевладельцы. Преследования по социальным мотивам, заявленные в упомянутом выше декрете, закономерно перешли в преследования по мотивам этническим, в акты геноцида. Неполнота реабилитации и общий вакуум легитимности отозвались затем конфликтами уже постсоветской эпохи.
Коллективная, групповая идентичность, связанная с роковой травмой, отпечаталась во множестве биографий. Например, в жизни, судьбе, творчестве всемирно известного композитора Альфреда Шнитке, который родился 24 ноября 1934 года (ум. 1998) в тогда еще существовавшей автономной республике немцев Поволжья, в немецко-еврейской семье. И был бы, несомненно, выслан оттуда, если бы жил там с родителями во время войны. Это была одна составляющая угнетенности, выражавшаяся в своего рода странничестве, бесприютности в своей стране. Вторая, связанная с первой взаимоотражением и синонимией, – музыкальный авангардизм Шнитке, то есть эстетические искания, советской властью не поощрявшиеся. Многие сочинения композитора, даже их названия, звучат как голос человека, изможденного социальным и государственным абсурдом. Тот факт, что литературной основой оперы Альфреда Шнитке «Жизнь с идиотом» стал одноименный рассказ Виктора Ерофеева, объясняется, думаю, тем, что главный мотив там именно этот. А есть еще последняя, Девятая симфония Шнитке, об аутентичности исполнительских трактовок которой спорить будут долго. В том числе апеллируя к роковому номеру симфонии, который, согласно давнему поверью, является предсмертным знаком...
Увы, XX век приучил воспринимать духовные и культурные ценности в национальных категориях. Большим любителем этого является, скажем, сербский кинорежиссер Эмир Кустурица, родившийся 24 ноября 1954 года. Я сказал «сербский», но сам он называет себя не иначе как югославским режиссером и музыкантом, художником страны, которой уже нет. Личностная самоидентификация – дело самой личности, простите за тавтологию. Лишь бы индивидуальный миф не подменялся коллективным, лишь бы искусство из самоценности не превращалось в средство национальной идентификации. У Кустурицы причудливо перемешано то и другое. Нелепый мир, схваченный в фильме «Подполье», с бесконечной абсурдностью войны, граничит со столь же, в сущности, нелепым авторским видением (пост)югославской реальности в таких вот архаичных координатах. Политические заявления Кустурицы (а они многих коробят и даже шокируют) имеют именно эстетические и искренне-фольклорные корни.
«Людьми правят гордость и эгоизм, а движут тщеславие и предрассудки», – заметил один известный человек. Другое его высказывание прямо соотносится со сферой эстетики, хотя сам он не художник. Вот оно: «Все мы мечтаем о каком-то волшебном саде роз, который находится за горизонтом, вместо того, чтобы наслаждаться розами, которые цветут прямо за нашим окном». Этим человеком был американский педагог и популяризатор психологической науки Дейл Карнеги. Он родился 24 ноября 1888 года (ум. 1955). Можно сколько угодно спорить с теми программными принципами, на которых он строил свои книги для широкой публики. Дело не в этом. Его куда больше интересуют плодотворность и эффективность правил общения, тех навыков, которые позволяют убеждать других в своей правоте. Отсюда названия книг Дейла Карнеги, разошедшихся многомиллионными тиражами: «Как завоевывать друзей и оказывать влияние на людей», «Как перестать беспокоиться и начать жить»... А вот итог: «Умейте встать на позицию другого человека и понять, что нужно ему, а не вам. С тем, кто сумеет это сделать, будет весь мир». Гуманность, личность, рациональность.
