Петр Спивак
Амедео Модильяни безошибочно узнаваем в своих вертикально удлиненных полотнах.
Алиса. 1918. Государственный музей искусств. Копенгаген
Поиски современности, поиски современности! Вот чем обречены заниматься все мастера искусств. А не то их бросят с парохода оной. Впрочем, некоторые предпочитают от современности спасаться бегством, но это отдельная тема.
А где искать подходящую натуру? Страной номер один в этом отношении издавна была Италия, туда ехали художники со всего мира. Однако в последние полтораста лет все чаще наблюдается обратное движение. Амедео Клементе Модильяни родился в Италии, в Ливорно, 12 июля 1884 года, когда уже на подходе был XX век, и почти все свои зрелые годы прожил в Париже. Одна из его моделей, русский поэт Анна Ахматова (которая, кстати, терпеть не могла, когда ее называли поэтессой), потом скажет: «Приближался не календарный –/ Настоящий Двадцатый Век». Рубежом стал год 1914-й; тогда французскую столицу покинули многие из друзей и знакомцев Модильяни, завсегдатаев богемного кафе «Ротонда» на Монпарнасе. С тех пор и поселился в культурной памяти образ богемного персонажа, даже «последнего истинного представителя богемы», как назвал Модильяни парижский приятель-художник. Но что такое богема? Это помимо всего прочего та среда, из которой произрастают классики, но с классическим каноном имеющие мало общего. Богемный гений – это не образец здоровья и культурного поведения, но, напротив, человек, находящийся с ними в постоянном конфликте. В случае с Модильяни дело не только в алкоголе и гашише. Ключевые точки его биографии – приступы болезней: плеврита, тифа, туберкулеза (от него художник и умер в 1920 году). Они подталкивали его к творческому самообновлению.
Модильяни относят к переживавшему тогда бурный взлет экспрессионизму, для которого характерно преобладание эмоционального выражения над изображением, художественная деформация натуры. Он провозглашал: «То, что я ищу, не является реальным и не нереальным, а скорее подсознательным, тайной инстинктивного в человеческом роде». Наверное, человек, в понимании Модильяни, устремлен прочь и ввысь от всего, что его окружает. Отсюда преобладающая в его портретах вертикаль. Это вертикаль самовыражения, которая никогда не была вертикалью власти.
Модильяниевский Париж со всеми богемными прелестями тоже был недеспотичной по характеру своего влияния художественной столицей мира. Жить там – вытащить счастливый билет. То ли дело прожить всю жизнь в городке Дрогобыч, где родился 12 июля 1892 года польский писатель Бруно Шульц. Тогда это местечко было на стыке двух умирающих империй – Австро-Венгрии и России. В той же географической точке, на улице созданного нацистами еврейского гетто, Шульца застрелил гестаповец в ноябре 1942-го. В промежутке, словно бы в качестве тире между этими датами, были попытки утвердиться в Вене, сделать себе имя в качестве художника-графика. Технология, в общем, та же, что у Модильяни. И эстетическое направление с ним общее – экспрессионизм. Но судьба здесь Шульцу не благоволила. Литературные опыты оказались более успешными, принесли некоторую известность. Потом, когда о новеллах Шульца заговорят как о шедеврах прозы XX века, посмертная слава бросит обратный свет на сохранившиеся рисунки, но это было, конечно, уже не то. До новой Польши писатель уже не дожил, а кратковременное советское подданство было отмечено курьезом. Учителю гимназии Шульцу поручили написать к выборам портрет Сталина, но тот, установленный на здании ратуши, оказался засижен галками, и автор этого портрета, по его собственным словам, впервые в жизни испытал удовлетворение от надругательства над его творением.
Живописный стиль Шульца, мир забавно-причудливых местечковых историй остался, по сути, не замечен. Где-то – мировые столицы. А тут – не просто географическая, а экзистенциальная, всемирно-историческая глушь.
Люди, жившие в гуще цивилизации, часто находили, что им этой цивилизации мало, и пытались поднять ее на следующую ступень. Так понимал свою творческую задачу американский архитектор и инженер Ричард Бакминстер Фуллер, который родился 12 июля 1895 года (ум. 1983). Подобно Корбюзье и его единомышленникам, он считал, что дом должен быть машиной для жилья. И спроектировал сборный алюминиевый дом, подвешенный к мачте. Земля же в целом, по мнению Фуллера, есть не что иное, как космический корабль, и перу автора данной концепции принадлежит прилагаемое к этому космическому кораблю техническое руководство. А проекты, разработанные Фуллером, – это по преимуществу купольные конструкции, которые он назвал геодезическими куполами. Цель их – способствовать выживанию человечества, не более не менее. Не диво, что к Фуллеру относились как к завзятому утописту.
И сегодня же день рождения соотечественника Фуллера и его, я бы сказал, антипода – писателя и философа Генри Дэвида Торо (1817–1862). Он развивать цивилизацию не собирался, обеспечивать ее выживание – тоже. Просто решил уйти от нее подальше и написал о том знаменитую книгу, дневник отшельника – «Уолден, или Жизнь в лесу» (1854). Как говорится, выбираем по вкусу: какой путь кому больше нравится.
Я же под занавес напомню об одной дате. 12 июля 1679 года английский парламент принял представленный королем Карлом II (сыном казненного Карла I) Habeas Corpus Act – закон, требующий от власти представлять доказательства того, что человек арестован или задержан в соответствии с законом. Это не Фуллер, конечно. Но и не Торо. А главное – проверено веками.
