Петр Спивак
Героев гомеровского эпоса художник увидел такими, какими раньше их никто не видел.
Питер Пауль Рубенс. Суд Париса. 1639. Музей Прадо
Заложена ли в человеке от природы потребность трудиться, можно ли на эту потребность полагаться – большой вопрос. Одни доверяют частному интересу, материальной заинтересованности, другие нет. В обществе может доминировать то ли одно умонастроение, то ли другое. Если не надеяться на личность, то экономикой должно руководить государство. 28 июня 1918 года в советской России были национализированы тяжелая промышленность и железнодорожный транспорт. «Командные высоты» экономики – так это называли большевики на своем языке, тоже командном. Система, при которой экономическую активность надо поддерживать искусственно, путем принудительных мер. И главным стимулом оказывается не доход, а страх, главным инструментом управления – репрессивные меры.
Нравилось это жизнеустройство не всем, особенно там, где оно было в новинку. В Польше 28 июня 1956 года начались волнения среди рабочих Познани. А ровно за три года до этого в Берлине были расстреляны 18 советских солдат, которые отказались стрелять в немецких рабочих во время беспорядков.
При этом приходится считаться с очевидностью: работать человек не хочет. Некоторые меры, которые применялись при социализме для того, чтобы эту как бы лень преодолеть, могут повергнуть в изумление. Например, 28 июня 1946 года в советской промышленности провели массовое увольнение некомпетентных работников. Можно себе представить, как это выглядело, какой означало произвол.
Чрезвычайно значимое понятие в той картине мира, которая связана с административной экономикой, – «асоциальный элемент». Разные категории граждан подпадали под это определение. 28 июня 1933 года в Москве началась операция по аресту и выселению цыган. При том что именно в советское время доля кочевых цыган возросла – зажиточные цыгане (а они вели оседлый образ жизни) оказались причислены к враждебному классу, к буржуазии.
Понятно, что цыгане жили главным образом не в Москве. «Цыганы шумною толпой/ По Бессарабии кочуют┘» Привычные, с детства памятные строки. И тут, кстати, наготове историческая рифма: ровно 70 лет назад, 28 июня 1940 года, советские войска вошли в Бессарабию, и она была присоединена к СССР – это предусматривалось секретным протоколом к пакту Молотова–Риббентропа. То же самое заодно проделали с Буковиной, хотя это уже никакими договоренностями санкционировано не было. Ну а потом там начались аресты и депортации – по уже опробованной методе.
«Жить – это не значит дышать, это значит действовать, – говорил Жан-Жак Руссо (1712–1778), у которого сегодня день рождения. – Не тот человек больше всего жил, который может насчитать больше лет, а тот, кто больше всего чувствовал жизнь┘»
Да, в зависимости от социальных обстоятельств хомо сапиенс может свое активное, деятельное начало и не проявлять, даже скрывать. И все же трудно отделаться от ощущения, что в нем, в этом начале, естество и норма. В противном случае – разве были бы столь убедительны, жизненны, полнокровны люди на картинах родившегося 28 июня 1577 года фламандского художника Питера Пауля Рубенса (ум. 1640). В Средние века в изобразительном искусстве царила аскеза, а Рубенс, классик стиля барокко, не просто восстанавливал в правах плоть, как это делали мастера Возрождения, но пестовал, лелеял ее. Жанры, сюжеты были нередко те же – например, аллегории, сцены из античных мифов. Радикально сменилась эстетика, и эта смена получила признание, потому что изменился общественный вкус. В наше время сказали бы, что Рубенс принадлежал к мейнстриму. О том свидетельствует социальный статус великого художника: он выполнял заказы нескольких королевских домов и получал от них почетные титулы, его мастерская была чем-то вроде художественного комбината, где работали рубенсовские ученики и подмастерья. Во многом именно этим объясняется обширность наследия Рубенса – одних картин свыше двух тысяч. Энергия художника и энергия как объект изображения питают друг друга.
Причудливая, но показательная ассоциация – та манера, в коей поставил в 1936 году свой фильм «Строгий юноша» (по мотивам романа Юрия Олеши «Зависть») советский кинорежиссер Абрам Роом, родившийся 28 июня 1894 года (ум. 1976). Там – будущее как мир богов и героев, материализация идеальных представлений. То есть эстетически лента Роома – полная противоположность Рубенсу, возводящему в степень красоты материальный мир. Не барокко и не Ренессанс явлены в этом фильме, а странное смещение античной мифологии в какое-то новое средневековье.
Ну а если приблизиться к времени Средневековья не метафорического, а самого что ни на есть натурального?
Вот два уроженца календарного дня 28 июня, два современника. Папа Римский Павел IV (1476–1559), если принимать во внимание лишь его бившую через край энергию безотносительно к тому, на какие цели она была направлена, мог бы сравниться с персонажами Рубенса. Но беда в том, что он вошел в историю как основатель папской инквизиции. И развернул борьбу со всяческой ересью и со всем, что так или иначе можно было к ереси приравнять. Его понтификат стал временем ярко выраженной репрессивной морали – из Рима изгоняли епископов, оставивших свои епархии, монахов, пойманных вне монастырей, а также проституток, комедиантов и шутов. Исправились ли в результате всего этого общественные нравы – вопрос риторический.
А вот Альбрехт II, маркиз Бранденбургский (1490–1545) видится, по-моему, фигурой более сложной, объемной и потому по-человечески более привлекательной. Он не остался в стороне от противодействия протестантам. И индульгенции продавал с подачи Ватикана, да. И собор Святого Петра в Риме, со всеми своими художественными сокровищами, был построен отчасти на доходы от их продажи. И вообще Альбрехт был одним из крупнейших меценатов того времени, так что мы обязаны ему шедеврами, которые созерцаем, а их авторы – своей самореализацией. Для него самого это было способом спасения души. О спасении которой ему был резон задумываться┘
Выходит, недостаточная последовательность и принципиальность не всегда выглядит ущербной с этической точки зрения. В логике поведения Альбрехта было, по-моему, что-то от протестантской этики, которая в ту пору еще только нарождалась. А в чем ее главное преимущество перед навязчивым, тяготеющим к репрессивности стремлением к моральной чистоте во чтобы то ни стало? В том, что повседневная наша жизнь не подвергается высокомерному третированию. Она, как человеческая телесность у Рубенса, обретает красоту и смысл.
