Петр Спивак
Монтсеррат Кабалье достигла вершин славы. Как это делается и чего стоит, мы можем лишь догадываться.
Фото Reuters
Слава (да и просто известность) – материя своевольная, капризная. Пути ее неисповедимы, пути к ней – тоже. Самый ясный и очевидный случай: совершил человек нечто небывалое – и вот она, слава, у его ног. Полетел Юрий Гагарин 12 апреля 1961 года в космос, первым из всего человечества, и никаких специальных усилий по обретению известности уже не требовалось. Но такое – исключение, редкость.
Родившийся 12 апреля 1852 года немецкий математик Карл Луи Фердинанд фон Линдеман (ум. 1939) вошел в историю прежде всего тем, что решил древнейшую задачу, обычно именуемую квадратурой круга (причем произошло это в день его 30-летия). Или, если перевести на более точный язык, доказал трансцендентность знаменитого числа «пи» – отношения длины окружности к диаметру. Стал широко известен, да, но ничего сравнимого с весомостью свершения, увы, не видно.
Есть и другие свидетельства того, что даже этот способ, основанный на беспрецедентности деяния, не гарантирует успеха. В США 12 апреля 1988 года был выдан первый в мире патент на животное, улучшенное методами генной инженерии, – лабораторную мышь. Но что-то фанфар по данному поводу не слышно. Никто не повторяет на каждом углу ни имен ученых Гарвардского университета, которые выполнили эту первопроходческую работу, и нет у модифицированной мыши какого-никакого имени, как было у приснопамятной клонированной овечки Долли. Почему – бог весть.
И вообще – мало попасть в списки тех людей, которым ставят памятники, надо еще в этих списках удержаться. Скажем, 26-летний дивизионный генерал Наполеон Бонапарт одержал 12 апреля 1796 года свою первую большую боевую победу – разгромил австрийские войска при Монтенотте (Северная Италия). Что было потом – хорошо известно, и монументами история его не обделила. Но один из них – Вандомскую колонну, воздвигнутую в честь одной из последующих побед, в 1871 году именно 12 апреля решили снести парижские коммунары. Через месяц они свое намерение исполнили. Потом, правда, колонну восстановили легитимные французские власти. Конечно, она обладала историко-художественной ценностью, и вообще свергать памятники – что называется, не комильфо. Однако, если вчитаться в саму мотивировку декрета Коммуны (а написал его известный художник Гюстав Курбе, не абы кто), то возразить будет нечего. Цитирую: «┘Императорская колонна на Вандомской площади является памятником грубой силы и ложной славы... постоянным оскорблением победителями побежденных...» Менее избирателен, по сути своей нигилистичен и идеологически корыстен аналогичный декрет большевистского Совнаркома от 12 апреля 1918 года «О снятии памятников, воздвигнутых в честь царей и их слуг, и выработке проектов памятников Российской Социалистической Революции», но и здесь что-то созвучное сказанному Курбе все-таки слышится.
Вся соль в том, что памятников «грубой силы и ложной славы» на свете пруд пруди, и они со всей вложенной в них эстетикой и семантикой – тяжкое бремя, переосмысливать и изживать которое придется долго и трудно.
И сами живые люди, которые на тех или иных основаниях, часто самых укоренившихся и надежных, попали в элитарные слои общества, нередко оказываются на его обочине из-за превратностей исторической судьбы. 12 апреля 1850 года родился князь Николай Голицын – довольно заметная звезда на политическом небосклоне последних лет Российской империи, последний председатель ее Совета министров перед Февральской революцией. Старинный княжеский род, из числа семей, состоявших в родстве и с Рюриковичами, и с Романовыми. Принадлежать к элите – его привилегия по праву рождения. До того, как стать главой правительства, Голицын был губернатором в Архангельске, Калуге и Твери, сенатором, членом Государственного совета. С началом февральских событий выступил за диалог с Думой, пытался убедить Николая II, что председателем Совета министров должен быть человек, пользующийся широким авторитетом в стране. А когда революция победила, Голицын ушел из политики. Если бы не большевики, он, наверное, занимался бы юридической или литературной деятельностью. Все-таки талантов и умений у него было для этого достаточно. Но масштабы и характер чистки в отношении старых элит оказались таковы, что бывший глава правительства зарабатывал на хлеб сапожным ремеслом и охраной огородов. А в 1925 году, после очередного ареста, был расстрелян.
Для тех, кто связал свою жизнь с наукой или искусством, служебное положение – вопрос частный, подчиненный по отношению к творчеству. Но полным-полно судеб, на примере которых мы видим, что далеко не всегда общество обеспечивает приемлемые гарантии для творчества самого по себе. И приходится тратить уйму сил на мало-мальскую, убогую с точки зрения вечности чиновную карьеру. Далеко не всегда это плоды корыстолюбия или конформизма. Вряд ли кто-нибудь упрекнет в этом великого русского драматурга Александра Островского, родившегося 12 апреля 1823 года (ум. 1886). В конце концов опыт службы в Коммерческом суде, а еще раньше в канцелярии московского Совестного суда дал молодому Островскому тот запас впечатлений, без которого его пьесы вряд ли были бы возможны. Но бог ты мой, сколько сил было потрачено на обретение материального достатка, – совершенно непропорционально реальной, очевидной роли «Колумба Замоскворечья», отца новой русской драматургии! Получить приличную пенсию и стать заведующим репертуарной частью московских театров ему удалось лишь в последние годы жизни. Причем последняя должность лишь отчасти может быть названа творческой.
Одна сторона творческой карьеры (само это словосочетание внутренне проблемное) – как ее сделать. Другая – на что тратить приобретаемые по ходу этой карьеры блага, материальные и символические. Одно с другим тесно связано; расходная часть, по идее, должна работать на успех доходной (в кавычках и без). В наше время это важнейшая проблема в стратегии творческого поведения. Особенно у тех прославленных людей, чей образ растиражирован всеми средствами современных коммуникаций и, можно сказать, стоит перед глазами каждого из нас. Очень часто такая знаменитость подобна ракете, которая ведь стартует на своей собственной тяге, а не на чьей-либо еще. Пошлым уже сделалось слово «пиар»; вся суть в том, что без него талант погаснет в безвоздушном пространстве. Но слово это – как знак вопроса, занесенный над творческим успехом. 12 апреля 1933 года родилась всемирно известная оперная певица Монтсеррат Кабалье. Классическая карьера исполнительницы, начавшаяся, как это водится у артистов, с подмены заболевшей коллеги. Но вот то, что по оперным ариям Кабалье знают куда меньше, чем по песне «Барселона» в дуэте с Фредди Меркьюри или по великосветскому присутствию, – что с этим делать, как с этим быть? Я – не знаю.
