Петр Спивак
Обыкновенный костромской крестьянин стал канонизированным героем.
Иван Сусанин. Портрет работы М.И.Скотти. 1851
Все мы к чему-то принадлежим – к той или иной общности. Лишь бы не принадлежать кому-то или чему-то.
Это очень существенная грамматическая тонкость. Без предлога получается крепостное право, рабство. С предлогом – просто коллективная идентичность, с которой, впрочем, тоже могут быть связаны большие проблемы и беды.
30 марта 1282 года на Сицилии, королем которой был тогда граф Карл Анжуйский, началось восстание против французов, а если называть вещи своими именами – просто их избиение. Повод был самый что ни на есть бытовой: французский солдат на местном празднике оскорбил девушку. Взрыв уже назрел: сицилийцы были недовольны тем, что Карл раздавал землю не им, а своим сородичам. Сигналом к выступлению послужил колокольный звон к вечерне, и резня вошла в историю как «Сицилийская вечерня». Несколько тысяч французов уничтожили под лозунгом: «Morte Alla Francia, Italia Anela» («Смерть Франции, вздохни, Италия»), сокращенно MAFIA. Оттуда это слово и пошло.
Необязательно столь брутальные, нередко вполне осмысленные и обоснованные формы приобретала борьба за национальную независимость у многих народов. Но общий знаменатель был неизменен: за своих, против чужих. В Ольстере ирландцы 30 марта 1603 года сразились с британцами близ аббатства Меллайфонт и потерпели поражение; противостояние продолжалось почти до конца XX века. 30 марта 1905 года греки Крита подняли восстание против турецкого владычества. А в Петрограде Временное правительство 30 марта 1917 года признало право на независимость Польши, которая в течение одного лишь XIX столетия трижды восставала против власти Российской короны.
Сама эта корона появилась на свет, как известно, при обстоятельствах, донельзя мифологизированных официальной пропагандой и историографией. Из бульона реальных фактов была выпарена легенда с ее героями и антигероями. В качестве последних выступили тогда еще независимые иноверцы-поляки, а положительными примерами для воспитания православных подданных стали подвиги гражданина Минина, князя Пожарского и костромского крестьянина Ивана Сусанина – последний 30 марта 1613 года, спасая новоизбранного царя Михаила Федоровича, завел в болото отряд поляков и был ими за то замучен. Очень стройная история, по всем правилам составленная. Православие, самодержавие, народность.
Здесь вспоминается не только эта гегельянская триада графа Уварова, но и более близкое к нам словечко «культовость», причем повод для обращения к нему возникает по довольно прихотливой логике. Невинное вроде бы событие: 30 марта 1970 года, 40 лет назад, вышел на экраны советских кинотеатров фильм Владимира Мотыля, Валентина Ежова и Рустама Ибрагимбекова «Белое солнце пустыни». Такие фильмы как раз культовыми теперь и называют. Очень хорошо сделанный отечественный вестерн про борьбу с басмачами. Подоплека, изнанка этой гражданской войны на окраине бывшей/возрождающейся империи – разумеется, побоку. Народ был в восторге: не просто хорошая кинолента, но и очень лояльная к народному менталитету, к массовому сознанию. Все, конечно, помнят ходячие и летучие цитаты. И прежде всего главную: «За державу обидно». Любимую цитату любимого народом Андропова. Ведь наш человек – это тот, кто за державу. За то, что выше личности и представляет собой сакральную форму государства. И народ как идея – это, по словам философа Владимира Библера, противоположность отдельной личности. Увы, не лучшие струны духовной жизни ненароком затронули авторы фильма.
И по знаменательному совпадению ровно через год, 30 марта 1971 года, в первый день XXIV съезда КПСС, товарищ Брежнев заявил о том, что у нас сложилась новая историческая общность людей – советский народ. Увы, не врал, хотя и представление об этом народе было у него, скажем так, поверхностное. Ну и заодно возвестил: «Сделать Москву образцовым коммунистическим городом – дело чести всего советского народа».
Какая знакомая грамматика и стилистика. «Труд – дело чести, дело доблести и геройства», «Arbeit macht frei»┘ Страна как Большая зона. Так ее ведь и именовали обитатели просто зон, по ту сторону колючей проволоки.
От зон естественно перейти к проблеме территории. Она обычно воспринимается народным сознанием опять-таки как объект сакральный. Практическое следствие этого таково: ее надо застолбить. Право личной (частной) собственности на землю воспроизводится на уровне национальном, государственном. Веками землепроходцы, мореплаватели так и поступали. 30 марта 1840 года американец Чарльз Вилкс, путешествуя по Антарктиде, объявил ее часть территорией США. Потом, понятно, получился сбой: сегодня Антарктида принадлежит мировому сообществу. Зато во владение США перешли Аляска и Алеутские острова – на основании русско-американского договора, подписанного 30 марта 1867 года в Вашингтоне. Получилось что-то вроде имперской отрыжки: Россия, не в силах эти далекие северные земли осваивать и контролировать, продала их – за 7,2 млн. долларов (в тогдашних ценах). До сих пор наши патриотические умы и души не могут царизму этого простить. Вот только чукча из анекдота сокрушался, что продали Аляску, – не могли американцам еще и Чукотку продать.
Да еще и календарь подскажет две даты, подходящие к случаю. 30 марта 1856 года император Александр II, выступая перед московским дворянством, выразил твердое намерение отменить крепостное право. То есть тот порядок, тот уклад, в котором больше было сходства с рабовладением, чем с европейским феодализмом. А в США, которым освобождение негров-рабов стоило гражданской войны, 30 марта 1870 года вступила в силу 15-я поправка к Конституции: граждане «не могут лишаться права голоса или ограничиваться в нем┘ по признаку расы, цвета кожи или прежнего нахождения в рабстве». Вот вам и мерки для оценки государств и государственных деятелей.
И, как и год назад, не могу не вспомнить родившегося 30 марта 1746 года великого художника Франсиско Хосе де Гойя (ум. 1828). Он, кстати, французскую оккупацию своей родной Испании переживал как настоящий патриот. Но ведь это было следствие более глубоких черт его личности. Хосе Ортега-и-Гассет писал о нем: «Он вышел из среды, которая отличалась грубыми манерами, непритязательным вкусом и необразованностью, и стал величайшим художником, из картин которого, подобно вспышке молнии, рождаются идеи, устремленные к самым сложным и возвышенным вопросам, поднятым человеческим разумом». А вот его собственные выношенные слова: «Фантазия, лишенная разума, производит чудовище; соединенная с ним, она – мать искусства и источник его чудес». Глаза Гойи были открыты и просвещенности аристократов, которые ему покровительствовали, и порокам общества сверху донизу. Его «Бедствия войны», «Капричос», «Диспаратес» – это свобода от силы и лжи, как сказал Чехов.
