Петр Спивак
Владимир Вернадский в своей лаборатории в Петрограде. 1922.
Фото из книги «Вернадский: жизнь, мысль, бессмертие»
Как бы ни чтили на свете равенство, среди людей всегда найдутся избранные – в разных смыслах этого слова. В электоральном смысле – так даже равенству благодаря.
При этом процедура выборов используется даже там, где о равенстве думаешь в последнюю очередь. Скажем, 27 февраля 1598 года Земский собор избрал русским царем боярина Бориса Годунова. Оно понятно: Смутное время, отход от сложившейся традиции престолонаследия. А в разгар следующей смуты, 27 февраля года 1918-го, в Большой аудитории московского Политехнического музея своего «монарха» выбирали русские поэты (еще не успевшие понять, что они уже советские). Первое место и мантия Короля поэтов достались Игорю Северянину, второе и третье места заняли Владимир Маяковский и Василий Каменский. И, конечно, сторонники – или лучше сказать поклонники – последних двух были недовольны состоявшимся, как и обещали устроители, «всеобщим, прямым, равным и тайным голосованием».
Что ж, практика избрания часто бывает очень уязвима. Вот пример, дальше которого ехать некуда: 28 февраля 1908 года Альберт Эйнштейн, к тому времени уже автор частной теории относительности, получил должность приват-доцента в Бернском университете лишь со второй попытки.
Но постепенно все становится на свои места. У каждой нации складывается свой пантеон – в фигуральном значении этого термина. А нередко он получает и материальное воплощение. 28 февраля 1066 года в Лондоне открылось Вестминстерское аббатство, являющееся ныне британским национальным пантеоном. С давних пор оно стало местом коронации монархов, местом их захоронения. Сегодня кроме них в этих стенах покоятся избранные гении – писатели, ученые, люди такого ранга, как Ньютон, Диккенс, Дарвин. В обществе созрело понимание равноправия элит.
Чем дальше мы заглядываем в прошлое, тем больше видим иерархических строгостей, зависимости творцов от властителей. А о неравенстве сословий нечего и говорить. Преодоление его всегда является и сопровождается шоком. Во Франции, например, дворянские звания были упразднены 26 февраля 1848 года, для этого потребовалась революция. В России, когда началось распространение телефонной связи, пришлось 27 февраля 1882 года специальным решением установить, что частным лицам дозволяется пользоваться телефонами.
Понятно, что знатные люди минувших веков жили особой жизнью, по большей частью закрытой для тех, кто попроще. И когда 28 февраля 1840 года в Петербурге на одном из великосветских балов произошла ссора между знаменитым русским поэтом и сыном французского посланника, которая привела к первой дуэли Лермонтова, то репортеров на месте не было. Сравните, например, с 28 февраля 1996 года, когда британская принцесса Диана дала согласие на развод со своим мужем – принцем Уэльским Чарльзом. Что тут началось, какая буря во всех средствах массовой информации┘
Это, упрощенно говоря, начальная и конечная точки одного процесса демократизации и десакрализации жизненного уклада, культуры. Одну из промежуточных стадий мы можем видеть на примере творчества Оноре Викторьена Домье, французского художника-карикатуриста, родившегося 26 февраля 1808 года (ум. 1879). Прославился он своей творческой плодовитостью и даром смехового видения людей и мира. Он утвердил в культуре свою особую, усвоенную и выученную роль, позволявшую карикатурно изображать, например, пафосного Виктора Гюго (тот, кстати, родился тоже 26 февраля, но в 1802-м), а короля Луи-Филиппа превращать то в Гаргантюа, то вообще в грушу┘
Культура – это пространство смыслов, которое живет по своим прихотливым законам и имеет подвижную границу с тем, что обычно принято считать находящимся уже за пределами культуры. На самом деле граница эта постоянно размывается – и прочерчивается заново. И мысль современного гуманитария работает во многом похожим образом, для нее равенство самой себе – смерти подобно. Так понимал свою исследовательскую методологию литературовед и культуролог Юрий Лотман, который родился 28 февраля 1922 года (ум. 1993). В СССР для него не нашлось другого места, кроме кафедры в Тартуском университете, в соответствии с формулой Бродского: «Если выпало в империи родиться,/ Лучше жить в глухой провинции, у моря». Там и угнездились наш структурализм и наша семиотика, неформальная, но неоспоримо реальная школа. И приснопамятные, ставшие уже частью предания «летние школы», и «Труды по знаковым системам». Там собиралась творческая элита в полном смысле слова. И постепенно изменяла состав воздуха, анатомировала и перерабатывала образы окружающего нас вещного мира, которые Лотман изучал, и витающие в нашем сознании идеи и понятия, которые он изучал тоже. Чем-то это напоминает поиски сближения природы и культуры – ту задачу, которую начал решать великий русский ученый Владимир Вернадский (1863–1945). Его день рождения приходится опять-таки на последний день февраля.
Про академика Вернадского слышали все (не в последнюю очередь благодаря московскому проспекту его имени). Всем известно и всеми используется слово «биосфера», введенное Вернадским в обиход. Довольно приблизительно представляют люди область его научных занятий, но некоторые все же перечислят: геохимия, радиобиология и далее различные сочетания «био», «радио», «гео», «гидро»┘ А уж что был он один из лидеров Конституционно-демократической партии, то бишь кадетов, не знает почти никто. Все это – отдельные, на ощупь взятые, почти угаданные точки и узлы огромного явления – Вернадского. Ученого и философа, одной из заглавных фигур русского космизма. Судить об этом философском течении, ярком и спорном, – не здесь и не сейчас. О Вернадском же можно сказать с уверенностью: наука и культура после него уже не такие, как были до его прихода. А может быть, природа и космос тоже.
