Петр Спивак
Хуго Де Фриз создал первую концепцию генов – носителей передаваемых по наследству признаков.
Для начала – нечто вроде эпиграфа. 400 с лишним лет назад, 16 февраля 1659 года, в Англии имел место, как говорят в объявлениях по финансовым делам, существенный факт: некий Николас Ванакер выписал первый в мире чек – на 400 фунтов стерлингов. Так появилась процедура, благодаря которой сделать распоряжение об оплате может не только чиновник, банкир или бухгалтер, но вообще любое частное лицо. Это стало важнейшим институциональным обеспечением прав и свобод человека. Права и свободы у него есть тогда, когда он может решать.
Иное дело, когда отдельный индивидуум оказывается лишь объектом решений, принимаемых кем-то со стороны, прежде всего государством. При этом списки тех, чьи права утесняются по государственной воле, могут определяться двумя противоположными способами. Первый – четко ограниченный список; все прочие свободны. Свобода безусловна, и только при определенных условиях вводится ее ограничение. Второй – ограничение распространяется на всех как норма, а свобода дозволяется (даруется) в порядке исключения. Яркий пример – указ императора Павла I от 16 февраля 1797 года: все типографии в России подлежат закрытию, за исключением зарегистрированных правительством.
Если вдуматься, именно такой принцип, только доведенный до гротеска, был воплощен в смертном приговоре, который вынесла инквизиция всем жителям Нидерландов 16 февраля 1568 года – за непокорство этой провинции испанской короне. Подобным образом действовали и позднейшие тоталитарные режимы, репрессируя и уничтожая целые общности людей по какому-либо признаку. И возникает непростой вопрос: как соотносятся права человека как такового и права той или иной категории людей?
16 февраля 1946 года, когда структура ООН еще только формировалась, было принято довольно курьезное постановление – об учреждении в числе прочих комиссий двух параллельных: по правам человека и по правам женщин. О логической несуразности такого разделения предметов ведения пусть думают философы и юристы┘
Можно позавидовать людям искусства – ведь у них в центре внимания отдельный человек, а не группа по признаку пола, расы, этноса, класса и т.д., вообще не статистическое множество. Но в социальном устроении все не так. Хорошо еще, если за группами и множествами не пропадает из виду человек вообще, то есть просто личность. А противоположная, внеличностная картина очень часто бывает связана с биологической, природной стороной хомо сапиенса.
И в день – 16 февраля, словно по волшебству, совпали дни рождения сразу нескольких известных людей, занимавшихся генетикой, наследственностью, антропологией. Многозначительный, тревожный получился ряд.
Голландский ботаник Хуго Де Фриз (1848–1935) стал одним из первых генетиков, одним из основоположников этой новой науки. Собственно, он создал первую концепцию генов – носителей передаваемых по наследству признаков. Тех, которые не зависят от воли индивидуума, даются ему, если угодно, «свыше». Изменяться они, по мнению Де Фриза, могут лишь путем внезапных мутаций.
Эрнст Геккель (1834–1919), немецкий естествоиспытатель и мыслитель, стремился совместить взгляд биолога на конкретные факты и философское их обобщение. Ему принадлежит такое высказывание: «Если чистый эмпирик наваливает беспорядочную груду камней, то, с другой стороны, чистый философский ум строит воздушные замки, не выдерживающие, однако, ни малейшего дуновения опыта». Совмещение же этих сторон познания достигалось у него в контексте эволюционной теории Чарлза Дарвина. Геккель обратил внимание на то, как развивается зародыш в утробе матери: он повторяет все стадии биологической эволюции – от одноклеточного существа к человеку. Биогенетический закон – красивое название, вполне подходящее к этой картине, сводящей воедино частное и универсальное. Но где-то в опасном соседстве здесь оказывается идея природной иерархии. А вдруг внутри рода человеческого тоже происходит эволюция от простого к сложному, от низшего к высшему?
И вот приходит английский психолог и антрополог, Фрэнсис Гальтон (1822–1911), от «воздушных замков» вроде бы гарантированный – он занимался такими практическими задачами, как измерение слуховой чувствительности, дактилоскопия и психологические тесты. Но, обратясь к изучению человеческой наследственности, он заинтересовался тем, как передаются из поколения в поколение интеллектуальные способности, а эмпирические данные об этом возвел в философскую степень, в учение о наследственном здоровье человека и путях улучшения его наследственных свойств – евгенику. Известная коварная ловушка: когда биологические, вообще природные закономерности переносятся на социальную, социокультурную реальность – жди беды. Ведь в природе все идет от надындивидуального начала, а в обществе точка отсчета – отдельный индивид. В самом деле: совершенствование человеческой природы – это для чего? По логике евгеники – для блага общества. Государства. Великого Целого┘
А потому вряд ли стоит удивляться тому, как тихо и незаметно вслед за учеными, воспитанными в старом добром XIX веке, возникает соткавшаяся из воздуха фигура деятеля новой, катастрофической эпохи. Вот он, рожденный опять-таки в день 16 февраля, – Ганс Фридрих Карл Гюнтер (1891–1968). Немецкий антрополог, и не только антрополог, но уже и вполне усвоивший последние веяния евгенист, более того – автор расовой теории нацистов, хотя в их партии не состоявший. «Краткая расология немецкого народа» – так назывался его главный труд, изданный в 1929 году, еще в Веймарской республике. По словам Альфреда Розенберга, главного идеолога нацистской Германии, Гюнтер «заложил духовные основы борьбы нашего движения и законодательства Рейха». К вопросу о смысле истории и смены поколений: стоило для этого быть выходцем из потомственных музыкантов по отцовской линии и родичем Иоганна Кеплера по материнской┘
Нет повести печальнее на свете.
