Петр Спивак
Блогер с блогером празднуют Хеллоуин. Брэд Фицпатрик и Сиерра Слеттвет.
Фото с сетевой страницы brad.livejournal.com
Творчество, как известно, дело одинокое. С другой стороны, одинокому творцу необходимо быть услышанным, поддерживать реальный или воображаемый диалог с другими творцами, – этакое сообщество одиночеств. В безвоздушном пространстве ни ученый, ни художник существовать не могут. Как тут не вспомнить тысячекратно цитированные слова Блока о том, что Пушкина убила не пуля Дантеса, его убило отсутствие воздуха. Не было среды, адекватной поэту. 7 февраля 1837 года Пушкин отправил нидерландскому посланнику барону Геккерену письмо с отказом от дома ему и его приемному сыну Дантесу. Это было накануне дуэли.
В советское время существовали дома творчества, дома ученых, литераторов и т.д. Государство стремилось организовать объединения интеллигенции, чтобы держать ее под контролем. Иначе обстоит дело в более-менее свободном обществе, где подобного рода клубы создает сама интеллигенция в процессе самоорганизации. К примеру, в Праге 7 февраля 1885 года открылся для публики Дом мастеров искусств – Рудольфинум (по имени наследника австро-венгерского престола). Там помещалась сначала картинная галерея, потом Чешская филармония с концертным залом, а с 1918 года – парламент независимой Чехословакии. Преемственность, заслуживающая внимания.
Рудольфинум – здание специально построенное. Случай нечастый. В России Серебряного века, 5 февраля 1912 года, первая выставка Общества художников-авангардистов «Бубновый валет» начала работу в зале Экономического общества Московского военного округа – то есть в помещении явно случайном. Но это не помешало ни успеху выставки, ни влиянию бубнововалетцев. А такое заметное течение авангарда, как дадаизм, родилось в Цюрихе в кабаре «Вольтер», которое 5 февраля 1916 года приютило самую разношерстную богему, устремившуюся в нейтральную Швейцарию из воюющих стран Европы┘
У художников, актеров, музыкантов прямой контакт с публикой входит в условия задачи. Литераторы куда менее публичны (если они, конечно, не живут в телевизоре), и у них формы институционализации другие, закрытые для посторонних глаз, – журналы и издательства прежде всего. А людям, работающим в редакционных кабинетах, тем более не под силу соперничать известностью с писателями, чьи рукописи проходят через их руки. Но бывают исключения.
Когда мы говорим о традициях русской литературы, непременно заходит речь о вкладе, который внесли в ее развитие толстые журналы – что в XIX столетии, что в XX. А из самих журналов первым вспоминают «Современник». Тот, что был основан Пушкиным, позднее продолжен Некрасовым и его сподвижниками. 5 февраля 1836 года родился ведущий критик и идеолог этого журнала – ушедший из жизни в 25 лет Николай Добролюбов.
Парадокс: понятие «реализм» ввел в литературный оборот юноша с по-классицистски прямолинейной фамилией, как у Правдина со Стародумом, фонвизинских героев – авторских рупоров. Сам он, однако, своей фамилией статьи не подписывал – обычно -бов или Н.Лайбов. Но добро действительно любил. И имя осталось полное – и полнозвучное. Всякий школьник знает, пусть превозмогая тоску. Остывшие страсти, канон┘ Между тем при жизни Добролюбова у многих классиков при его имени, что называется, шерсть дыбом вставала. Тургенев, прочитав статью «Когда же придет настоящий день?» о своем романе «Накануне», разорвал отношения с «Современником». (Вот что такое журнал как значимая институция и инстанция.) Не какой-нибудь реакционер, а Герцен считал Добролюбова опасным ригористом и фанатиком. А уж о добролюбовской «реальной критике» последняя волна споров пока не всеми забыта. И, думаю, будут спорить еще.
Главная идея Добролюбова – демократическая личность в демократически организованном обществе, – сформулировал Юрий Буртин, продолжатель добролюбовской традиции, начиная ту самую, пока последнюю волну. Метод «реальной критики», рассматривающей литературу лишь как источник знаний об обществе, себя исчерпал, возразил тогда Игорь Виноградов, товарищ Буртина по «Новому миру» Твардовского. Правы, думается, оба. В полугласности 60-х шло тихое преодоление конфликта между эстетикой и социальностью. «Реальная критика» новомирского извода стала постигать по книгам не столько общество, сколько авторский мир. И Добролюбов найдет способ напомнить о себе. Как и всякого рода журналы – наследники давнего счастливого изобретения, старомодные, но бесконечно гибкие по своей природе, способные принимать любую форму, как Протей, и оставаться при этом верными себе.
Знаменательное совпадение: в один календарный день с «журнальщиком» Добролюбовым родился «книжник» Иван Сытин (1851–1934), классик русского издательского дела. Он ведь помимо книг выпускал множество журналов. От одного перечисления названий дух захватывает: «Вокруг света», «Северное сияние», «Вестник спорта и туризма», «Заря», «Модный журнал», «Вестник школы», «Для народного учителя», «Нужды деревни»┘ А если перешагнуть границы родного отечества, то вот еще одна дата: 5 февраля 1922 года в Нью-Йорке вышел первый номер карманного журнала The Reader’s Digest, который с годами стал одним из самых многотиражных в мире. Еще одна непривычная форма периодического издания.
А сейчас на дворе XXI век. Взошли иные имена. И опять-таки в журнальный день календаря, 5 февраля, но в 1980 году родился американский программист Брэд Фицпатрик, создатель известного всем пользователям Интернета сетевого дневника – Живого Журнала. Начало ему Фицпатрик положил в 1999 году, будучи еще студентом. А сегодня яснее ясного, что его виртуальное детище из очередного способа общения сделалось явлением и культурным, и политическим. И, вне всякого сомнения, живым.
