Петр Спивак
Театр с чайкой на занавесе создала сама русская интеллигенция, без участия власти. А.П.Чехов с артистами Художественного театра. 1899.
Фотография Павлова. Государственный литературный музей, Москва.
Бывают такие дни, когда нет вопроса, о ком писать в календарных заметках. Как-никак, 29 января юбилей Чехова, 150 лет со дня рождения. Какая разница, что поток приуроченных к этой дате публикаций уже и так исчисляется тысячами, да и сам писал о нем в календаре год назад. Мне кажется, любому образованному человеку в России всегда есть что сказать о «Вишневом саде» или о «Палате № 6», как и о пушкинском «Медном всаднике», например, – а такие писатели и такие произведения всегда наперечет.
Много чем отмечены эти дни, но вот что любопытно: нередко расстояние от смысла той или иной годовщины до чеховских мотивов, чеховского контекста оказывается минимальным, в считанные ходы.
Скажем, поборники твердой руки и Третьего Рима могли бы 29 января отмечать свой важнейший праздник: в этот день в 1547 году в Москве был венчан на царство Иван IV, будущий Грозный. «Нам нового начальника назначили – / Сказали, что умнее не найти». Или грознее, страшнее? Ведь был он антиподом Чехова, носителем качеств, прямо противоположных чеховской фирменной сдержанности, интеллигентности.
Кстати, вопрос с ходу: что Чехов и в искусстве, и в людях, в стиле их поведения больше всего не любил? Да именно невыдержанность, разнузданность, буйную страсть. И это не просто каприз, а выношенная эстетика. По его собственным словам, воспитанные люди «не говорят: «Меня не понимают!» или: «Я разменялся на мелкую монету! Я б<┘>!!», потому что все это бьет на дешевый эффект, пошло, старо, фальшиво».
Вспомним полемику между Миланом Кундерой, современным чешским классиком, и Иосифом Бродским. По сути дела, Кундера упрекал русскую классику и особенно Достоевского в тех же самых погрешностях против вкуса, о которых пишет Чехов в письме своему брату Николаю, только что процитированном. «Мир Достоевского с его выходящими из берегов жестами, мутными глубинами и агрессивной сентиментальностью отталкивал меня», – пишет Кундера. Он отвергает все это с чисто чеховской мотивацией, одновременно эстетической и этической, – как черты людей недостаточно воспитанных. (Интересно, кстати, было бы сравнить подобное неприятие с укорами, которые адресуют Достоевскому и отчасти Толстому герои Василия Гроссмана в эпизоде «казанских ассамблей» из романа «Жизнь и судьба».)
Спор этот, разумеется, двояковыпуклый: ведь самого Чехова бранили и отвергали те современники, кому его персонажи виделись унылыми неврастениками, а стилистика – холодной и серой. И он отвечал тем читателям, критикам и писателям, с которыми расходился не по идеям даже, а по картине мира. В том числе и самому Толстому, чье назидательное авторское послесловие к «Крейцеровой сонате» заставило Чехова записать: «Чорт бы побрал философию великих мира сего! Все великие мудрецы деспотичны, как генералы, и невежливы и неделикатны, как генералы, потому что уверены в безнаказанности┘»
Еще раз сделаю акцент на новизне чеховской эстетики: вежливости и деликатности – вот чего он ждет от гения. Здесь, думается, глубокая и далеко идущая трансформация мировой культуры, которая по большей части еще впереди. Трансформация, коротко говоря, посттоталитарная┘
Контраст между Чеховым и литературно-философским, как сейчас говорят, мейнстримом неудивителен. Но и достаточно «штучные» творцы, оказавшиеся соседями Чехова по календарю, рядом с ним начинают смотреться представителями многочисленного отряда «анти-Чеховых». Скажем, родившийся 29 января 1866 года французский классик Ромен Роллан (ум. 1944) вошел в историю литературы не только как поклонник индийской философии, друг Максима Горького и публицист, один из лидеров мирового пацифистского движения, но и как автор биографических книг о великих людях – художниках, музыкантах, революционерах. Наконец, его самый известный роман «Жан Кристоф» – книга о музыканте. А в конечном счете все это у него суммировалось в сосредоточенность на «великих мира сего», которые «деспотичны, как генералы». И не только условно, как Лев Толстой или Горький, но и буквально, как Сталин, с которым Роллан встречался и к которому – как и к возглавляемому им государству в героическом ореоле – испытывал интерес.
Можно вспомнить здесь и Бориса Савинкова, русского писателя и революционера. Он родился 31 января 1879 года и умер – или был убит при неясных обстоятельствах – в 1925 году в советской Москве, во внутренней тюрьме ВЧК на Лубянке. Террорист, он в писательской своей ипостаси шаг за шагом, книга за книгой создавал исповедь террориста, причем не какого-то механического убийцы, а интеллигента с навыком рефлексии и раскаяния. В общем, словно бы явившийся в реальную жизнь персонаж Достоевского┘
Заучено, затвержено, зацитировано чеховское – про человека, выдавливающего из себя раба. Это одна из граней, одна из форм процесса, именуемого в интеллигентской традиции выделкой. И я снова не могу не процитировать письмо Чехова о воспитанных людях: «Чтобы воспитаться и не стоять ниже уровня среды, в которую попал, недостаточно прочесть только Пикквика и вызубрить монолог из «Фауста»┘ Тут нужны беспрерывный дневной и ночной труд, вечное чтение, штудировка, воля┘» С этим, как известно, у наших соотечественников издавна были проблемы. Девиз подразумеваемого Чеховым интеллектуала (употребляю это слово по контрасту с интеллигентом из традиционного общества) можно было бы сформулировать так: неуклонность и неустанность. В чем? Прежде всего в личностном самосовершенствовании, конечно (и здесь Чехов протягивает руку Толстому). И в участии в самосовершенствовании общества, в его самоорганизации. Многие сегодняшние даты связаны именно с этим.
29 января 1816 года было создано Вольное общество любителей российской словесности. А как не вспомнить в чеховский день другой пример такого рода – Московский Художественный театр? Однако это еще не все. Чеховские воспитанные люди, как известно, «уважают человеческую личность». Но тогда одно из проявлений этого уважения – автомобиль. Немецкий механик Карл Бенц запатентовал его в чеховский день, 29 января 1886 года. А еще уважение к личности предполагает, что за отдельным человеком признается не только право на автономное передвижение, но и право на индивидуальное спасение. 30 января 1790 года в Англии была испытана первая в мире спасательная шлюпка. 30 января 1872 года родился русский инженер Глеб Котельников (ум. 1944) – создатель авиационного ранцевого парашюта. Показательно, что именно парашютов не было у его соотечественников – стратонавтов из экипажа стратостата «Осоавиахим», упавшего с 22-километровой высоты и разбившегося 30 января 1934 года. Типичный случай из советских «героических будней», где отдельная человеческая жизнь не значила ничего...
