Петр Спивак
Кафкианская картинка. Джон Малкович как бы внутри себя самого.
Кадр из фильма «Быть Джоном Малковичем»
Человек широк и многообразен. Противоречив до полной неразберихи включительно. А запоминается обычно чем-нибудь одним. И это обедняет.
Кто бы сегодня помнил родившегося 9 декабря 1748 года французского химика Клода-Луи Бертолле (ум. 1822), если бы не одно открытое им вещество – хлорноватокислый калий, названный в его честь бертолетовой солью? Но и это всего лишь главка в школьном учебнике. Он определил состав природного газа – но нет что-то памятника ему во дворе «Газпрома». И многочисленные советские ученые-оборонщики вряд ли задумывались о том, что идут по пути, проложенному без малого 200 лет назад каким-то французом. А между тем это именно так. Опыты Бертолле с селитрой и другими взрывчатыми веществами имели прямое отношение к военному делу, и государственные мужи тех времен не обходили своим вниманием химика, который вряд ли был бы ими замечен, если бы занимался только хлорным отбеливанием тканей. Пусть даже к моменту начала Великой Французской революции служил правительственным инспектором государственных красильных фабрик. Это стало отправной точкой, а дальше были должность главного смотрителя монетного дела и участие в египетской экспедиции Наполеона Бонапарта в качестве научного консультанта. Из чего можно сделать вывод, что уже в ту эпоху таковые требовались. Во всяком случае, при Наполеоне Бертолле удостоился графского титула и стал сенатором, а в эпоху Реставрации – пэром Франции.
Когда общество переживает войны и революции, важно не только оказаться в нужное время в нужном месте, но и вовремя оттуда┘ я чуть не сказал «смыться» – нет, у Бертолле все серьезно и респектабельно, но и здесь он был, судя по всему, везунчиком. Шел 1807 год, Наполеон еще одерживал победу за победой, а Бертолле уже вышел в отставку. И оказалось, что частная жизнь и общение в ученом кругу – это дар и счастье. Во всяком случае, в академическом мире получили признание «Мемуары Аркёйского общества», издававшиеся в парижском предместье Аркёй, где Бертолле поселился и основал что-то вроде научного клуба.
А вот младший современник Бертолле и его собрат по дню рождения, наш соотечественник Алексей Оленин (1763–1843) был не химик, а гуманитарий – историк, археолог, художник. И государственный чиновник высокого ранга – действительный тайный советник, государственный секретарь, а затем член Государственного совета. От слова «государство» уже рябит в глазах, и для полноты впечатления надо сказать, что был он послан в Германию учиться военным наукам и словесности. Да-да, именно в таком сочетании. Есть легенда, что своего недоросля Фонвизин писал с юного Оленина, и тот потом, узнав себя, устыдился настолько, что исправился. Но это именно легенда, не более того. И – неожиданная параллель с Бертолле: связь с монетным делом. В Государственном ассигнационном банке Оленин ведал закупками золота, серебра и меди «на преобразование государственных ассигнаций в монеты», а позднее стал управляющим Монетного двора. Дальше было много всякого, неизменным оставался военный и государственный акцент. Оленин был помощником государственного секретаря и реформатора Михаила Сперанского. Когда умер Александр I, именно Оленин вынес из архива и зачитал членам Государственного совета завещание императора и отречение цесаревича Константина.
В николаевское царствование Оленин прослужил недолго. И, вновь подобно химику Бертолле, сделался частным лицом. Что не помешало ему, например, консультировать Огюста Монферрана при оформлении пьедестала Александровской колонны, написать «Письмо к графу А.И.Мусину-Пушкину о камне тмутараканском┘» и стать автором первого исследования по истории русского костюма.
Бог любит троицу, и сейчас речь пойдет о третьем в нашей сегодняшней мини-галерее ученых людей, так или иначе связанных с государственным служением. Этим третьим будет┘ противник государства вообще, анархист.
Князь и генеральский сын Петр Кропоткин, всемирно признанный географ и геолог, родился 9 декабря 1842 года. Окончил Пажеский корпус. Кто знает, насколько далеко простиралась бы его известность и вообще много ли бы он совершил в науке, в исследовании гор и ледников, если бы не революционная деятельность, арест, тюрьма. Мне почему-то кажется, что все эти обстоятельства его лишь стимулировали как ученого и укрепляли его убежденность в верности избранного революционного пути. Кстати, еще до ареста он участвовал в подготовке тюремной реформы и пришел к убеждению в том, что тюрьма как институт вообще не имеет права на существование в цивилизованном обществе. К анархизму Кропоткина подтолкнул именно этот нравственный импульс. Петропавловская крепость, долгие годы эмиграции – все это было уже после того. Но вот что значит ирония истории: теоретик анархизма и враг тюрем, вернувшись в Россию, дожил здесь до Октября, до диктатуры пролетариата и зарождения ГУЛАГа. Он умер в 1921 году.
В идеях анархизма существенное содержание до сих пор находят многие – например, участники экологических движений. Американский актер Джон Малкович, родившийся 9 декабря 1953 года, по образованию как раз эколог. Но существеннее этого, существеннее его взглядов, как к ним ни относись, присущее Малковичу актерское многообразие. Он из тех, кто может сыграть кого угодно и что угодно. При условии, конечно, что это близко и важно ему самому, Джону Малковичу. Мало того, он сам стал героем кинофильма («Быть Джоном Малковичем»), причем весьма необычным. Там в некоей странной, почти кафкианской конторе имеется дверка, ведущая в сознание актера Малковича, и туда попадает некий незадачливый кукольник. А потом через эту дверку в свое сознание проникает сам Малкович и видит одних только Малковичей вокруг себя. В общем, фильм о человеческой самоидентификации и о том, как быть самим собой. О разнообразии людей.
