Петр Спивак
Борис Карлофф вошел в историю кино как классический образец актера, всем своим обликом пугающего зрителей.
Кадр из фильма «Франкенштейн», 1931
И снова над строкой исторической хроники вспоминается сказанное Блоком: «День проходил, как всегда, в сумасшествии тихом». Проходил, как всегда, в веках.
Родились в один и тот же день 23 ноября – разве что с интервалом в три века с лишним – два славных короля: Оттон и Альфонс. Первый прозван был Великим, а второй, напротив, Мудрым. «А за что они получили эти прозвища?» – это уже, конечно, вспоминается Шварц. И четко отвечает: «За свои подвиги». Да-да, так оно в веках всегда и было.
Оттон I Великий (912–973) – германский король, который стал первым императором Священной Римской империи, им же основанной. Правил исходя из стандартных представлений о величии: расширял имперскую территорию, боролся с феодальным сепаратизмом, раздавал полномочия и привилегии. На такую же корону претендовал Альфонс X Мудрый (1221–1284), король Кастилии и Леона. Но дела, с которыми связано обладание ею, ему не давались. Крестовый поход не завершил, систему законов к единообразию не привел, налоги не повысил. В конце концов был свергнут собственным сыном Санчо IV. Зато остались после неудачливого монарха свод законов, астрономические таблицы, стихотворные хвалы Деве Марии (почти что пушкинский «рыцарь бедный»!). И названный в его честь кратер на Луне.
На первый взгляд вполне благообразная история получается. Но на самом деле что только не вершилось в этот календарный день. В Париже в 1670 году дали премьеру мольеровского «Мещанина во дворянстве», а в 1793-м закрыли все церкви. В Петербурге в 1725 году провели первое заседание Академии наук, а в 1880-м забаллотировали на выборах в эту самую академию не кого-нибудь – самого Менделеева. В 1903 году в нью-йоркской Метрополитен-опера Энрико Карузо дебютировал в партии Герцога в опере Верди «Риголетто». И ровно через три года, в 1906-м, Карузо был оштрафован на 10 долларов за сексуальные домогательства┘
Между тем в эту самую Америку, столь опасную для артистической натуры, спустя недолгий срок после этого эпизода прибыл английский молодой человек из хорошей семьи, мечтавший о театральной карьере, странствовавший по Канаде и даже Австралии. Он родился 23 ноября 1887 года, звали его Уильям Генри Пратт. И именно как голливудскую звезду его узнал весь мир, запомнив под экзотическим псевдонимом Борис Карлофф (ум. 1969). Фильм, в котором он сыграл главную в своей жизни роль, назывался «Франкенштейн» (1931) – по старому английскому роману. Роль Чудовища в этой картине, потом много ролей в разных фильмах ужасов и негласное звание короля этого жанра┘ Но когда ужас становится жанром, ужас в собственном смысле слова исчезает непонятно куда. Нас пугают, а нам... уже не очень-то страшно.
Иное дело, когда не с литературно-экранным монстром имеешь дело, но с вполне реальным историческим деятелем, задумавшим осуществить «общество совершенного равенства». 23 ноября 1760 года родился французский утопист Гракх Бабёф (казнен в 1797 году). Он считал необходимым заменить частное хозяйство единой «национальной коммуной» и «коллективными фермами», вызывающими очевидные ассоциации с нашими колхозами. Даже Маркса и Энгельса покоробила его грубая уравнительность. Пожурили слегка.
Или когда вполне легитимный испанский король Фердинанд 23 ноября 1492 года, сразу после открытия Америки, объявляет имущество своих подданных-евреев собственностью короны. До нацистских «нюрнбергских законов» четыре века с половиною. А в Мексике в этот же день 1936 года на волне социалистических увлечений принимают закон о праве правительства на экспроприацию частной собственности. Так один тип тоталитарного подавления переходит в другой.
Что при этом происходит с реальными живыми людьми – стало предметом рефлексии для одного из самых крупных и оригинальных поэтов столетия Пауля Целана, родившегося 23 ноября 1920 года в Черновцах (тогдашняя Румыния) и покончившего с собой в Париже в 1970 году. Как еврей он прошел немецкий лагерь, после войны бежал из Румынии. Писал на немецком языке (кстати, прекрасно знал русский и с него переводил), и уже названия его книг – это «поэзия после Освенцима»: «Решетка языка», «Насильственный свет». И, разумеется, у незадачливого Франкенштейна увидеть изображенный поэтом ужас не было никакой возможности. Даже теоретической.
