Петр Спивак
Каждый экранный миг Ролана Быкова и его партнера Евгения Евстигнеева был мгновением живой, бесконечно изменчивой жизни.
Кадр из фильма «По семейным обстоятельствам»
«Лицо» и «личность» – однокоренные слова, а в определенном контексте и синонимы. Второе когда-то произошло из первого – из лица в самом буквальном физическом смысле.
Есть много поводов об этом вспомнить. В том числе дни рождения, исполняющиеся сегодня, прежде всего актерские. Ведь, наверное, ни для какой другой профессии эта старая истина не является столь насущной и очевидной.
В один и тот же день 12 ноября 1929 года, ровно 80 лет назад, родились американская кинозвезда Грейс Келли, в замужестве принцесса Монако, и актер и режиссер Ролан Быков, российско-советская звезда экрана. Грейс Келли в 1982 году стала жертвой автомобильной катастрофы, Ролан Быков умер в своей постели в 1998-м. Уже есть дистанция времени, и с этой дистанции заново подводятся итоги. Но как бы там ни было, лица, запомнившегося миллионам зрителей, не отменить.
На счету Грейс Келли немногим более десятка фильмов. Качество превалирует над количеством: есть «Оскар», вошли в историю кино роли в лентах Альфреда Хичкока. Ну а к этому было соответствующее сопровождение в СМИ, усиленное великосветским романом с князем Монако и по-новому звездным статусом после окончания артистической карьеры (о более раннем опыте работы манекенщицей я не говорю). Королева экрана, икона красоты, талисман, предмет подражания. Во всем этом есть какой-то недостаток индивидуальности. Неповторимости то бишь. Подражание – это уже немного о другом.
Соизмерять степень популярности трудно, но мне почему-то кажется, что Ролану Быкову не очень-то стремились подражать. Его любили, ходили на его фильмы, вспоминали и цитировали запомнившиеся фразы его персонажей. Но как подражать актеру, чей облик такой бесконечно подвижный, текучий, меняющийся каждое мгновение? В том-то и было волшебство быковского дара. Не «хлопотать лицом», как говорят актеры о ремесленничестве, а лицом, личностью – быть и нам, зрителям, являться в неказенном значении этого глагола.
Давайте сегодня вспомним лица – и лицо – Ролана Быкова, его роли. Его работу актера и режиссера. Он ведь был еще и режиссер, поставивший два таких непохожих друг на друга фильма, как скорбное «Чучело» и свободно-веселый «Айболит-66». «Айболита», эту вольную экранизацию сказок Корнея Чуковского, цитируют чаще, чем показывают. Теперь вошли в фольклор изречения оттуда: «Нормальные герои всегда идут в обход» (это Бармалей, которого играл сам Быков) и «Это даже хорошо, что пока нам плохо» (Айболит, которым был Олег Ефремов). У Бармалея, кстати, подобных афоризмов куда больше, чем у Айболита. Добрый лекарь просто фиксирует: все как обычно, добро не может быть безнаказанным, такая уж у него планида. А фонтанирующий остроумием Бармалей потому в ударе, что видит: карта легла так, как ему нужно. Его пафос можно сформулировать так: «Давайте не будем стесняться!» А в его исполнении – «И мы с пути кривого обратно не свернем», «Знаешь, какой я подлый? Я обещаю одно, а делаю совершенно другое!» и одновременно «Я гениальный!» В «Айболите» с меткой 1966 года добро еще может шутить и веселиться, но уже ясно, что линия поведения зла куда результативнее. Конформист все видит, многое понимает, но не додумывает до конца и не делает выводов. Эффективные менеджеры уже маячат на горизонте.
Ну а мне, зрителю, куда податься? Кого любить в этом экранном сонме? Не как художественное создание (тут и Бармалей на месте), вернее – как создание не только художественное? От Айболита не уйдешь. Живой все-таки, человек, а не преподнесенный нам в укор образ страдающей добродетели.
Сегодня, между прочим, день рождения одного великого художника, чья пластическая выразительность, по-моему, очень сродни быковской. Это скульптор Франсуа Огюст Рене Роден (1840–1917), который ведь берет именно умением ухватывать и сохранять на века переменчивость человеческого лица, облика, позы, жеста. Не победительной силой берут герои этого гения дегероизации, а индивидуальностью, углубленностью в свои переживания и мысли. Его хрестоматийный «Мыслитель» – то, что называется человек par excellence. Даже «Человек со сломанным носом» – на чем хотите, на том и делайте ударение. Ну а с памятником Бальзаку вышла история, напоминающая казус с рембрандтовским «Ночным дозором»: неудовлетворенность заказчика (правда, не самого объекта изображения, как было в старой Голландии). Ну что ж, все идет своим чередом, старая притча остается в силе.
И здесь мне хочется вспомнить одну не слишком заметную дату. 12 ноября 1970 года в Свердловске были приговорены к трем годам лагерей диссиденты Лев Убожко и Андрей Амальрик. Недостаточная внятность следов первого из них не позволяет мне о нем говорить. А вот Андрей Амальрик в истории нашей общественной мысли фигура крупная. Автор «Записок диссидента», «Нежеланного путешествия в Сибирь» и прежде всего трактата «Просуществует ли СССР до 1984 года?» (1969). Он почти предвидел момент, когда стронется с места лавина, хотя возможный источник первотолчка для ее движения назвал другой (войну с Китаем). И ставил вопросы, умел их ставить и делать выводы из ответов на них. То, что называется интеллектуальной честностью. Гражданин «будущей России честных людей», как выразился когда-то Достоевский. Тому вряд ли понравился бы амальриковский тип или круг этих будущих граждан. Но мечты гениев нередко сбываются очень прихотливым образом.
День в день через 10 лет, 12 ноября 1980 года, Андрей Амальрик погиб в автомобильной катастрофе в Испании.
