Петр Спивак
Махатма Ганди шел против течения, и отсюда его всегдашняя печаль.
Кадр из фильма «Мой отец Ганди»
Иногда реальное событие из исторической хроники становится многозначной по смыслу метафорой, на многое проливающей свет.
Начну издалека. Началом космической эры считается 4 октября 1957 года – в этот день в СССР был запущен первый в мире искусственный спутник Земли. По недоступной для рядового советского человека технической документации он назывался ПС-1 (простейший спутник первый). Содержательной информации он передавать не мог, только прерывистое «бип-бип». В общем, это был знак, преддверие чего-то большего.
И ровно через два года, 4 октября 1959-го, стартовала станция «Луна-3», которая облетела Луну. Как известно, Луна всегда повернута к Земле одной и той же своей стороной – так сказать, лицевой. А «Луне-3» удалось впервые сфотографировать оборотную сторону нашего естественного спутника. Что наводит на мысль о познании скрытой от людей стороны жизни, белых пятен на карте пространства и времени.
Неизвестность пугает. 3 октября 1533 года жители одной из немецких деревень близ Виттенберга продали все свое имущество, поскольку нашелся проповедник, который предсказал конец света. 4 октября 1582 года Папа Римский Григорий XIII ввел новый календарь, который называется григорианским; конца света не последовало, но целых 10 дней провалились в никуда – наутро сразу наступило 15-е число. А без малого через столетие, 4 октября 1675 года, голландский физик Христиан Гюйгенс запатентовал карманные часы. Люди освоились во времени, стало уютно. То же и в пространстве: 4 октября 1883 года вышел в первый рейс поезд Париж–Стамбул, – тот самый «Восточный экспресс», воспетый Агатой Кристи.
Но все это было все-таки не более чем лицевой стороной действительности. За ней (или под ней) таилась теневая, оборотная. Родившийся 3 октября 1904 года английский писатель Грэм Грин (ум. 1991) однажды признался: «Писательский труд ≈ это форма терапии, и мне непонятно, как спасаются от безумия, тоски и панического страха, которые подстерегают человека на каждом шагу, те, кто не пишет книг, не сочиняет музыки, не рисует картин».
Речь вовсе не обязательно о пустых страхах, как у жителей той немецкой деревни. Насилие, будучи тенью, по-хозяйски распоряжалось в мире. Вскрылись злодейства помещицы Дарьи Салтыковой, она же Салтычиха, и 2 октября 1768 года ей был вынесен приговор – пожизненное заточение. Удалось доказать убийство ею по крайней мере 38 крепостных крестьян. Далее. 2 октября 1792 года при французском Конвенте был создан Комитет общественной безопасности – будущий орган массового террора. В СССР же 2 октября 1936 года максимальный срок заключения был увеличен с 10 лет до 25.
А что же ненасилие? Оно притулилось где-то на краешке. 2 октября 1924 года Лига Наций утвердила Женевский протокол о мирном разрешении международных споров. Но обязательной юридической силы он не имел.
Были, однако, люди, которые на проблемы насилия и ненасилия смотрели иначе. 2 октября 1869 года родился духовный лидер Индии Мохандас Карамчанд Ганди, он же Махатма Ганди, автор философии ненасилия (на языке хинди – сатьяграха, то есть твердость, основанная на истине). За ним – десятилетия борьбы за свободу и независимость Индии, десятки кампаний ненасильственного сопротивления. Но он был не политик и не святой. Духовный лидер, официальных партийных постов он не занимал. И при этом был убежден, что «ненасилие – это оружие сильных┘ Каждая проблема поддается разрешению, если мы решительно настроены сделать закон правды и ненасилия законом жизни». «Правда и ненасилие для меня, – говорил он, – стороны одной медали. Сила ненасилия безгранично более тонка и чудесна, чем материальные силы природы, как, например, электричество». Фанатик, убивший Ганди в 1948 году в уже независимой Индии, этого не опроверг.
Джордж Оруэлл, который относился к Ганди с огромным уважением и в то же время критически, написал о нем отдельное эссе. Он не принимал логику его учения, считал его противоречащим принципу гуманизма – «человек есть мера всех вещей» и чуждым современной проблематике, связанной с тоталитаризмом. Но не укладывающийся в политические рамки Ганди был для него предпочтительнее любого политика.
Наверное, так можно сказать и о современнике Ганди – немецком публицисте, борце за пацифистские идеи Карле фон Осецки. Он родился 3 октября 1889 года. «Осецкий не принадлежит ни к одной политической партии и не руководствуется партийными предрассудками», а его действия «характеризуются «горячей любовью к свободе мысли» и «идеей мира». Это – из рекомендации, после которой ему, заключенному нацистского концлагеря, была присуждена Нобелевская премия мира. А был он не просто пацифист, но пацифист, выступавший за разоружение своей страны, которая нарушала условия Версальского мира. Идейно убежденный изменник! Таких травят с чувством собственной правоты. Дожить до всеобщего признания своей антипатриотической правоты ему не удалось – он умер под надзором в 1938-м.
Такая естественность противостояния окружающему миру бывает еще у поэтов. Не у всех, конечно. У Сергея Есенина, родившегося 3 октября 1895 года, мотивы отверженности, неприятия современного уклада хорошо известны и вполне объяснимы. В сочетании с богемным, «хулиганским» жизненным укладом – привели его в 1925 году к трагическому концу. Но вот передо мной совсем другой случай.
Сергей Наровчатов родился 3 октября 1919 года и был одним из самых «системных», самых процветающих советских поэтов. Герой Соцтруда, что уж говорить. Но в 1970 году в одном стихотворении, красноречиво названном «О главном», вспомнил фронтовое свое прошлое и признался, «Что ничего не приключится,/ Чего б я лучше сделать смог». Понятна мысль о значении Победы, но невольно сказалось и совсем иное. Жизненный итог – как приговор самому себе.
