Петр Спивак
Юрий Любимов – мастер-универсал. В его видении мира есть все тона и краски.
Фото Сергея Приходько (НГ-фото)
«Есть многое на свете, друг Гораций, что недоступно нашим мудрецам». На четвертом столетии с тех пор, как прозвучало это у Шекспира, до нас стала по-настоящему доходить глубина их смысла. И теперь мы привычно твердим, что реальность превосходит любую, самую изощренную фантазию.
Живем в век информации, в информационном обществе. 30 сентября 1472 года в Майнце Иоганн Гутенберг напечатал первую книгу. Это была Библия, где слова продиктованы озарением. Информация пришла следом. Две стихии сопутствовали друг другу и соперничали все эти годы и века. И у обеих сегодня значимые даты.
80 лет назад, 30 сентября 1929 года, в Англии BBC впервые провела телетрансляцию. А через 15 лет, 30 сентября 1944-го, было основано агентство Франс Пресс, одна из самых авторитетных информационных служб в мире.
Теперь – из летописи театральной и музыкальной. Самая ранняя страница – 30 сентября 1791 года, когда в Вене сыграли премьеру «Волшебной флейты», последней оперы Моцарта. Название – в самую точку, к самой сути нашего разговора. В этот же день 1935 года в Бостоне зрители увидели постановку оперы Джорджа Гершвина «Порги и Бесс». А между двумя этими датами – премьера «Синей птицы» Мориса Метерлинка на сцене Художественного театра в Москве, 30 сентября 1908 года. Долгоживущий, приснопамятный спектакль. «Мы длинной вереницей идем за синей птицей┘» Куда идем мы с Пятачком? Или без Пятачка┘
Но, какой бы ни был здесь секрет Полишинеля, сегодня надо вспомнить еще один не списанный в архив спектакль – «Принцессу Турандот» на вахтанговской сцене, ее манифест. Потому что в этом театре многие годы играл и связан с ним эстетическими нитями режиссер одновременно документальной и условной традиций – Юрий Любимов. Он родился 30 сентября 1917 года. Актер, режиссер, театральный лидер┘ Хочется как-то обобщить эти определения. И на ум приходит странная параллель. Как раз 30 сентября, но далекого 1189 года занял свой трон Ричард Львиное Сердце. Сердце было львиное, воевал он удачно, пока в плен не попал, а кроме войны, не делал как правитель вообще ничего. Даже английского языка не знал. То есть пьесу, которую ставил, не мог прочитать. Провалился, короче, главный режиссер Англии.
Зато в тронный день этого неудачника родился король Таганки.
И опять же парадоксальное наблюдение. Когда-то название этого московского района однозначно ассоциировалось с тюрьмой (о ней даже песня есть), хотя театр формально уже существовал. Пришел Любимов (23 апреля 1964-го, в день 400-летия Шекспира) – и теперь слово «Таганка» означает театр, а все прочее – со словарной пометой «устар.». Вот такое отмывание действительности.
Вся его жизнь состоит из невозможного, невообразимого. Из нескольких едва ли не реинкарнаций. Можно ли себе представить, что режиссер авангардистского театра играл в советских кинофильмах и даже выступал во время войны в Ансамбле песни и пляски НКВД? Сергей Юткевич, который готовил для этого ансамбля программы, оставил на стене любимовского кабинета на Таганке свой автограф: «Не зря мы с тобой плясали восемь лет в органах». Кто бы мог подумать, что будет потом┘
Натан Эйдельман назвал Таганку «островком свободы в несвободной стране». Все так, но почему Любимов так упорно отказывается согласиться с определением его театра как политического? Пожалуй, потому, что выходил за пределы политики, раздвигал ее рамки. Или, лучше сказать, политические суждения и действия были лишь частным приложением каких-то общих ценностей и установок, естественных для тех, кто делал Таганку.
Уже после возвращения, в недавние времена, получивший в период изгнания школу жесткого западного профессионализма Любимов после прогона нового спектакля провозгласил тост: «Я предлагаю выпить за то, чтобы мы не халтурили в стране всеобщей халтуры». Было – «не верь, не бойся, не проси», и осталось, конечно, но добавилось еще и это: «не халтурь»┘
И еще к вопросу об «островке». Островки, как известно, размываются, исчезают. Закон энтропии. Избежать этого можно, лишь расширяясь. А это уже замах нешуточный. Искус величия. Причем все хорошо знают, что таганский король, как и многие режиссеры, авторитарен. Он оправдывается, что каждый актер волен уйти. Да, конечно. Но проблема налицо, и дело здесь не в Любимове. Он знает, чего хочет, и в отличие от многих умеет это сделать. А будет ли удачным его противостояние страстям актеров и давлению времени – вопрос открытый.
Тому, что делает Любимов на таганской сцене, можно подыскать разные аналогии в мире искусств. Но как раз сегодня исполняется 85 лет со дня рождения американского писателя Трумэна Капоте (ум. 1984), который к театру, в общем-то, отношения не имеет. Но вот к тому сосуществованию и соперничеству между достоверной информацией и художественной фантазией, о котором шла речь выше, – имеет, как и Любимов, который, будучи адептом сценической условности, ставил спектакли и документальные (начиная с «Десяти дней, которые потрясли мир»), и, напротив, впрямую поэтические, и полуцирковые, и какие угодно. Трумэн Капоте, автор почти лирической прозы о странностях человеческой души, стал основателем целого литературного направления – «новой журналистики». Он написал целое документальное исследование – историю одного убийства. У нас эту книгу перевели и опубликовали под названием «Обыкновенное убийство»; примерный перевод английского заголовка – «Хладнокровно». То есть это та черта жестокости, в которую поверить труднее всего.
Реалистическая фантастика и фантастическая реальность – сквозная тема новейшей истории. Той, где были хотя бы такие события, потрясшие современников, как мюнхенский сговор 30 сентября 1938 года, или вынесение приговора Нюрнбергским военным трибуналом 30 сентября 1946-го. А для американско-еврейского писателя Эли Визеля, родившегося 30 сентября 1928 года и чудом выжившего в Освенциме, автора классического романа «Ночь», – обвинения нацистским преступникам были частью личного опыта. И вымысел ему ни к чему.
