Петр Спивак
Эрнесту Хемингуэю было что вспомнить и было что сказать читателям.
Геростратова слава, в самом буквальном смысле слова, родилась именно в этот день. В ночь на 21 июля 356 года до нашей эры оный беспутный юноша Герострат сжег одно из семи чудес света – храм Артемиды в Эфесе. Под пыткой признался, что сделал это, дабы имя его осталось в памяти потомков. В пику такому тщеславию был издан сакраментальный указ – забыть. «Дети, кого мы предали забвению?» – спрашивал учитель. И все дружно отвечали: «Герострата!»
А еще – надо же! – именно в день геростратова подвига родился другой, еще более знаменитый античный герой. Если вдуматься, занимался он тем же самым, но более квалифицированно, и сумел растянуть это занятие на годы. Как всякий завоеватель, Александр Македонский жег, грабил, убивал. С младых ногтей он, в 20 лет ставший царем, жаждал покорить мир, сравняться в славе с героями «Илиады». Сетовал: «Во вселенной бессчетное множество миров, а я еще и одного не завоевал!» Впрочем, к достижению этой цели он приблизился, как мало кто, – создал империю от Дуная до Ганга. При этом был вполне себе просвещенным правителем, учеником самого Аристотеля.
Но некоторые древние интеллектуалы, как водится, диссидентствовали. Сенека писал, что честолюбивый и жестокий Александр несчастен – науки могли бы подсказать ему, «как мала земля, чью ничтожную часть он захватил». Ну так это для него не было секретом, как явствует из вышеприведенной цитаты.
В конце концов судьба изменила Александру: тридцати трех лет он умер от малярии. (Потом, через 300 лет, первый римский император Октавиан случайно отломил нос у мумии. Потом мумия и вовсе исчезла.)
Между прочим, сей мир он покинул в один день со своим антиподом – философом Диогеном, основателем школы киников. Тем самым жителем бочки, который сказал пришедшему навестить его (так!) Александру: «Отойди, ты заслоняешь мне солнце»┘
И еще одно случайное пересечение царя и полководца с теми, чье дело – слово. «Войны зависят от славы, и часто ложь, которой поверили, становится истиной», – сказал Александр. Кажется, мысль эта была очень внятна одному из великих писателей XX века. Ровно 110 лет назад родился Эрнест Хемингуэй (ум. 1961).
Хемингуэя у нас захватали, залапали бесчисленными обсуждениями перипетий личной жизни. Его зацитировали – и уподобление хорошей прозы айсбергу, семь восьмых объема которого находятся под водой, и крылатую формулу-девиз о необходимости «простой честной прозы о человеке». Предпочитали не слышать у Хемингуэя нотки этакого мачо, сопутствующие у него и бою быков, и альпинизму, и рыбной ловле, и любви наконец. Но историю отечественного самосознания не перепишешь: некий очень важный для нас витамин в Хемингуэе содержался. Писатель отчетливо экзистенциального толка, один из тех, кого Первая мировая война ткнула носом в неправду, в обман и самообман и сделала потерянным поколением, не мог не быть услышан нашими шестидесятниками, раз уж был у нас издан (за некоторыми исключениями) и сделался им доступен.
Сегодня день рождения еще одного писателя, немецкого. Гораздо менее прогремевшего, чем Хемингуэй. Но по-своему не менее примечательного. Это Ганс Фаллада (1893–1947). Есть у него роман с названием в хемингуэевском вкусе: «Каждый умирает в одиночку». Герой его, живущий в Третьем рейхе, обыкновенный столяр, начинает на свой страх и риск, не связанный ни с какими группами и силами, изготавливать и распространять антинацистские листовки. А дальше – оказывается тем окуджавским бумажным солдатиком, который при всей своей храбрости сгорел ни за грош, потому что был бумажный. В сущности, классическая экзистенциальная проблематика гибели без полезного смысла, как у того же Хемингуэя.
Но первую, главную славу принес Фалладе другой роман, изданный еще до прихода нацистов к власти, – «Что же дальше, маленький человек?» О временах экономического кризиса, о страданиях рядовых людей, не знающих, как им жить завтра.
Вопрос, ставший названием романа, выводит еще на один сюжет.
Есть знаменитый снимок 1945 года, без которого не обходится ни одна энциклопедия или фотоальбом по истории Второй мировой войны: «Что же дальше? Немецкий солдат у разбитого орудия». Держу пари, что подпись под снимком – отсылка к имевшему широкий резонанс роману Фаллады. Это немецкий «маленький человек» бедствовал в годы кризиса, решая, что же дальше, потом пошел за Гитлером, а теперь сидит, обхватив голову, чтобы не видеть ничего вокруг, и проклятый вопрос стоит перед ним снова, еще более грозно. Маленький человек, на которого молилась литература и в Германии, и в России, выбрал зло – и получил возмездие. Он ответствен.
...И еще одна дата. 21 июля 1937 года генеральный прокурор СССР Андрей Вышинский, к тому времени уже выступивший обвинителем на двух «открытых» процессах над шпионами и прочая, был награжден «за успешную работу по укреплению социалистической законности». Казалось бы, дежурная формулировка. Но как раз накануне, 20 июля, исполнилось ровно 20 лет с того дня, когда меньшевик Вышинский, ведавший в аппарате Временного правительства полицейским розыском, отдал распоряжение арестовать Ленина – разумеется, по подозрению в шпионаже. А теперь Сталин, видимо, намекнул Вышинскому: знай, сука, что ты на крючке. И удостоил ордена – какого? – правильно, Ленина. Своеобразный был юмор у эффективного менеджера, ничего не скажешь.
