Петр Спивак
Петр Капица и Николай Семенов. Они молоды, все еще впереди...
Портрет работы Бориса Кустодиева
«И вечный бой, Полтавский бой,/ Россия, Лета, Лорелея/ Плетется рысью как-нибудь┘» Дмитрий Александрович Пригов, если бы был жив, наверное, написал бы какие-нибудь вариации на эту тему. Дата ведь серьезная – 300 лет со дня Полтавской баталии. 8 июля 1709 года свершилось – с победой над Карлом XII и примкнувшим к нему Мазепой Петр I ввел Россию в круг мировых держав, а Швецию из оного круга вывел. И мы сегодня сравниваем – что у них и что у нас, и первого русского императора всячески благодарим. По принципу героя Юза Алешковского: «Вы здесь из искры раздували пламя –/ Спасибо вам: я греюсь у костра».
Или в переводе на строгий язык сегодняшнего ученого: «Преобразования, проводившиеся ради победы над шведами, в конечном счете привели к расширению пространства несвободы в русской жизни». Укрепилось государство, смысл существования которого – мобилизация.
По случайному совпадению аккурат в полтавскую годовщину, 8 июля 1740 года, были казнены государственный деятель и дипломат, автор проекта реформ Артемий Волынский, архитектор Петр Еропкин, составитель генерального плана Петербурга, и горный инженер Андрей Хрущов, один из тех, кого Петр послал учиться за границу.
На эшафот были отправлены люди практического знания, на чьем труде молодая империя строила свое могущество. Новая, подрастающая элита.
По ассоциации: в викторианской Англии 8 июля 1884 года было основано Национальное общество за предотвращение жестокости к детям.
┘Разные таланты бывают у вступающих во взрослую жизнь. Одни – их, наверное, больше всего – скорее склонны к технике или бизнесу. Другие – к естественным наукам. А у кого-то вдруг прорезаются артистические, художественные или литературные способности. Но далеко не все они идут по этой дороге. Некоторые из них потом, правда, возвращаются к своему настоящему призванию.
Так сложилась жизнь одного из самых популярных людей нашей страны – актера Андрея Мягкова, родившегося 8 июля 1938 года. Технические и артистические увлечения существовали у него в юные годы во многом параллельно. Ведь он был сыном профессора Политехнического института. И уже окончил химико-технологический институт, работал инженером. В конечном счете искусство пересилило. Таких историй много – ведь в сверхиндустриальном советском обществе преобладание людей технического труда было разительным.
Смешно было бы с моей стороны с ученым видом знатока напоминать о ролях и свершениях Мягкова. Я лишь позволю себе напомнить одну реплику из «Иронии судьбы». Все, конечно, помнят не вяжущего лыка Женю Лукашина, который мычит что-то не очень связное в квартире Нади. Так вот, одна из его реплик гениальна: «Зачем вы меня так часто роняете?» По-моему, это вариация на тему знаменитого «гуманного места» из «Шинели» Гоголя: «Оставьте меня, зачем вы меня обижаете?» И кажется мне, что это у хирурга Лукашина, героя безоблачно-новогоднего фильма, голос служилого русско-советского интеллигента, со всей его трогательной инфантильностью (увы, не только трогательной, но то уже особая тема). Его стон от выпавшего ему бытия.
Среди известных людей России и СССР XX века, родившихся 8 июля, – длинный список крупных инженеров и ученых-естественников. Список, который во многом мартиролог.
Николай Поликарпов (1892–1944) – авиаконструктор, один из творцов советской авиации. «Кукурузник», он же «небесный тихоход» – его работа: У-2, позже переименованный в По-2. «Ястребок» – поликарповский истребитель И-16. Если у самолета есть прозвище – значит, он стал фактом культуры. Но за всем этим – незримая оборотная сторона. Поликарпов – ученик Игоря Сикорского. Тот уехал, реализовался в США. Поликарпов остался здесь. Тоже реализовался, но и посидеть успел, а в последние годы жизни стал жертвой интриг со стороны других гигантов советского авиастроения, раскурочивших его КБ.
Георгий Лангемак (1898–1938) – один из создателей реактивных минометов («катюш») и пионеров ракетной техники. Именно ему, кстати, принадлежит авторство русского слова «космонавтика» – на эту тему он переписывался с Циолковским. Но ракетное направление в военной технике опекал Тухачевский, в 1937 году уничтоженный. И на судьбе создателей первых советских ракет это сказалось непосредственным образом. Лангемака тоже арестовали и расстреляли. Заслуги создания «катюш» присвоили другие.
И у двух наших великих физиков сегодня день рождения. Оба – нобелевские лауреаты.
Игорь Тамм (1895–1971) учился и в Москве, и в Эдинбурге. Одно время был членом Партии меньшевиков. Сделал важнейшие открытия в квантовой теории, физике элементарных частиц, физике твердого тела. Совместно с Андреем Сахаровым участвовал в создании водородной бомбы и разработке принципов термоядерного реактора. И был одним из неоспоримых авторитетов не только для физиков, но вообще в научной среде.
Как и Петр Капица, который был ровно на год старше и умер в 1984 году. Его биография – на мой взгляд, одна из самых поразительных русских биографий прошлого столетия.
Сын царского генерал-майора инженерного корпуса. Первая жена – дочь одного из деятелей Кадетской партии (он расстрелян, она и двое их детей умерли от испанки). Вторая – дочь Алексея Крылова, академика-кораблестроителя. В 20–30-х годах Капица работал в Кембридже у Резерфорда; потом его заставили вернуться. Он был возмущен, хотел уйти из науки; потом пришлось смириться, но в ядерной программе участия не принимал. Лабораторию пришлось устроить у себя на даче под Москвой, в Николиной Горе┘
Есть книга Капицы, посмертно вышедшая, «Письма о науке». По ней будут изучать, как общались великие ученые с миром больших и малых вождей.
В 1966 году эти вожди соблаговолили выпустить Капицу в Англию на три недели, впервые за 32 года. Там он прочел лекцию «Мои воспоминания о Резерфорде», тогда же напечатанную Твардовским в «Новом мире». Там он сказал, что со смертью Резерфорда (1937) «безвозвратно ушла та счастливая и свободная научная работа, которой мы так наслаждались в годы нашей молодости. Наука потеряла свою свободу. Она стала производительной силой. Она стала богатой, но она стала пленницей, и часть ее покрывается паранджой. Я не уверен, продолжал ли бы сейчас Резерфорд по-прежнему шутить и смеяться».
