Андрей Ваганов
В одной из лабораторий Института органического синтеза имени И.Я. Постовского Уральского отделения РАН. Фото с сайта www.ios.uran.ru
11 февраля вице-премьер правительства РФ Юрий Борисов заявил о необходимости поддерживать мало- и среднетоннажную химию и обеспечить технологический суверенитет России. В ситуации пандемии нового коронавируса это становится особенно актуальным для химико-фармацевтической отрасли страны. О перспективах создания отечественных лекарств против COVID-19 в беседе с заместителем главного редактора «НГ» Андреем ВАГАНОВЫМ рассказывает вице-президент РАН, директор Института органического синтеза имени И.Я. Постовского Уральского отделения РАН, профессор Уральского федерального университета имени первого президента России Б.Н. Ельцина, председатель Уральского отделения РАН Валерий ЧАРУШИН.
– Валерий Николаевич, сначала – вопрос общего порядка. На заседании Президиума РАН 23 марта 2021 года, специально посвященном развитию химии и химической промышленности, приводились такие цифры. Россия производит химической продукции примерно на 54 млрд долл., Китай – более чем на 1 трлн, ЕС – 565 млрд, США – 530 млрд. Доля химического комплекса в ВВП России занимает 1,1% (в Китае – 8,9%; Японии – 8,2%; ФРГ – 6,9%; США – 6,1%). Как вы считаете, оправданно ли мнение, что состояние химического комплекса страны, возможно, одна из причин того, что Всемирная организация здравоохранения так упирается в вопросе признания отечественных вакцин от COVID-19?
– Химический комплекс обеспечивает потребности страны во многих видах многотоннажной химической продукции, таких как аммиак, неорганические кислоты, минеральные удобрения, полимеры, продукты основного органического синтеза, связанные с переработкой нефти, природного газа и углехимией. Что касается тонкого органического синтеза и создания малотоннажных производств, к которым относится фармацевтическая отрасль, то здесь действительно есть серьезное отставание, особенно в части синтеза сложных по химическому строению органических субстанций.
Объем мирового фармацевтического рынка превышает сегодня триллион долларов, причем США и Китай занимают более половины этого рынка, а доля России является довольно скромной (менее 30 млрд долл.). Справедливости ради следует отметить, что после полного разгрома в 90-е годы российская фармпромышленность в значительной мере восстановилась и демонстрирует ежегодно устойчивый прирост. Принятая в 2009 году программа «Фарма 2020» стала одной из самых успешных отраслевых программ. Улучшается структура российского фармрынка, однако доля оригинальных, подлинно отечественных инновационных препаратов остается низкой и их создание остается одной из самых актуальных задач. Не думаю, что задержка с признанием Всемирной организацией здравоохранения отечественных вакцин каким-то образом связана с состоянием химико-фармацевтической отрасли России. Тем более что вакцины получают не химическим синтезом, а на основе биотехнологий.
– На декабрьской, 2021 года, научной сессии Общего собрания Российской академии наук, полностью посвященной проблеме борьбы с COVID-19, про конкретные разработки, по которым ведутся исследования лекарств от ковида, сделано три доклада. А всего на сессии было заявлено более 40 сообщений. Среди этих трех докладов – ваше с коллегами сообщение о создании противовирусного средства триазавирин (международное непатентованное наименование риамиловир). Насколько мне известно, работы по химическому синтезу этого вещества начались около 30 лет назад. Не могли бы вы кратко рассказать об истории его создания?
– Триазавирин впервые был получен в лаборатории профессора Владимира Русинова, работающего в Уральском федеральном университете под руководством академика Олега Николаевича Чупахина над созданием широкой серии новых азагетероциклов. Это было действительно более 30 лет назад, еще в прошлом веке. В то время будущий препарат рассматривался лишь как одно из многих перспективных веществ азолоазинового ряда, для которых во ВНИИ гриппа Минздрава РФ под руководством академика РАН Олега Ивановича Киселева и Институте военной медицины (Санкт-Петербург) была установлена достаточно высокая противовирусная активность.
В 2007 году при поддержке Минобрнауки началась целенаправленная работа над созданием препарата, исследованием его токсичности, расширением спектра его противовирусной активности и показаний к применению, в которой кроме УрФУ и ВНИИ гриппа принимали участие сотрудники Института органического синтеза им. И.Я. Постовского Уральского отделения РАН, Уральского государственного медицинского университета, Вирусологического центра МО РФ (г. Сергиев Посад), а также фармацевтический завод «Медсинтез» (г. Новоуральск Свердловской области) и Уральский центр биофармтехнологий (резидент инновационного центра «Сколково»).
Триазавирин был зарегистрирован в реестре лекарственных средств РФ в 2014 году (№ ЛП-002604) как средство для лечения гриппа, а работы по созданию нового поколения противовирусных азолоазинов были отмечены в 2016 году международной премией Galien Prix.
– Именно гетероциклические соединения, к которым относится и разработанный на Урале препарат, играют в медицинской химии важнейшую роль и входят в структуру более 70% всех лекарственных препаратов. Но в чем, по вашему мнению, специфика создания лекарства против COVID-19?
– Создание эффективных противовирусных препаратов является одной из самых сложных задач медицинской химии в силу ряда причин. Одна из которых – высокая изменчивость вирусов, что было наглядно продемонстрировано в ходе пандемии коронавирусной инфекции.
– С 2014 года триазавирин был зарегистрирован в реестре лекарственных средств РФ как средство для лечения гриппа. И только 17 февраля 2022 года препарат был включен в федеральные клинические рекомендации по лечению от респираторных заболеваний, в том числе – вызванных коронавирусами. Причем рекомендации носят обязательный характер. Почему так долго, по сравнению даже с вакцинами, препарат не регистрировался в качестве терапии против COVID-19?
– Один из главных принципов медицины – «не навреди» требует обстоятельной оценки лекарственного средства на основе данных его клинического изучения. За прошедшие два года накоплен значительный опыт применения препарата (через аптечную сеть реализовано более 3,6 млн упаковок), разрешена его свободная продажа как средства для лечения гриппа, ОРВИ и коронавирусной инфекции.
Важно отметить, что широкое распространение препарата в амбулаторной практике не выявило серьезных побочных эффектов. В ряде медицинских центров страны, включая Военно-медицинскую академию им. С.М. Кирова (Санкт-Петербург), поликлинику № 3 Управления делами Президента РФ, НИИ пульмонологии Федерального медико-биологического агентства России, клиниках Красноярского, Самарского и Уральского государственного медицинского университетов, а также в городской клинической больнице № 14 Екатеринбурга накоплен значительный положительный опыт применения триазавирина в лечении пациентов с COVID разной степени тяжести. Полученные данные по применению триазавирина и отсутствие побочных эффектов позволили рекомендовать этот препарат в качестве первой ступени амбулаторной терапии.
– Препарат действительно можно отнести к новому семейству?
– Да, именно триазавирин является одним из тех немногих отечественных препаратов, которые смело можно отнести к инновационным в отличие, кстати, от созданного в Японии в 2014 году препарата фавипиравира, какие бы новые торговые названия ему ни давали в России (коронавир, ареплевир и др.). Триазавирин принадлежит к семейству соединений азолоазинового ряда, которые можно рассматривать в качестве аналогов гуанина (одного из гетероциклических оснований нуклеиновых кислот). Структуры триазавирина и его аналогов, а также методы их синтеза защищены несколькими десятками патентов, как российских, так и международных.
– Считается – по крайней мере считалось до начала процесса стремительной регистрации вакцин против новой коронавирусной инфекции, что создание новых лекарственных препаратов занимает 7–10 лет. Значит ли это, что еще столько же нам придется ждать «волшебной таблетки» от ковида? И вообще, возможно ли ее создание?
– Создание новых лекарственных препаратов действительно занимает 7–10 лет, как это было и с активной фазой изучения триазавирина (2007–2014), поскольку необходимо довольно много усилий и затрат, чтобы провести в определенные эпидемиологические периоды три фазы рандомизированных, плацебо-контролируемых, а также многоцентровых клинических испытаний.
Создать за короткое время «волшебную таблетку» для лечения ковида или другого нового вируса не представляется возможным. Об этом свидетельствует мировой опыт. К примеру, один из самых эффективных препаратов против коронавируса ремдесивир (по своей структуре он также принадлежит к азолоазиновому ряду) разрабатывался в середине 2010-х годов для борьбы с эпидемией вируса Эбола в Западной Африке, то есть задолго до пандемии COVID-19. Однако затем этот препарат был успешно репозиционирован для борьбы с коронавирусной инфекцией. Об этом же свидетельствует и история с репозиционированием фавипиравира, о чем я уже сказал выше.
– Вакцинация в общественном сознании сегодня ассоциируется с лекарством от COVID-19. Но это не так. Вакцина – это эффективный, но всего лишь один из важных элементов в борьбе с пандемией. Между тем в мире, судя по всему, постепенно набирает обороты гонка именно лекарственных препаратов. В декабре прошлого года как о прорыве в лечении ковида сообщалось, что компания Pfizer заявила об эффективности своего лекарства – PAXLOVID. Отмечалось, что в случае одобрения PAXLOVID станет первым лекарством для лечения COVID-19 в виде пилюль. Каковы перспективы отечественной медицинской химии на этом фоне?
– В последнее время растет понимание того, что в арсенале противовирусных средств обязательно должны быть эффективные лекарственные препараты. Исключительно важным является также создание средств для купирования таких нежелательных постковидных явлений, как цитокиновый шторм, тромбоцитопения, и других осложнений. В этой связи заслуживают внимания работы в области медицинской химии, ведущиеся в рамках недавно созданного консорциума, который объединяет ученых Москвы, Черноголовки, Казани, Волгограда, Новосибирска и Екатеринбурга, работающих в области тонкого органического синтеза.
Кроме того, для усиления работ по созданию лекарственных препаратов при трех министерствах (Минздрав, Минобрнауки и Минпромторг) в 2021 году создана межведомственная рабочая группа с участием академиков РАН Александра Габибова, Алексея Егорова и Сергея Кочеткова, которая поддерживает перспективные проекты по созданию лекарственных препаратов мишеньориентированного действия, то есть способных ингибировать главную протеазу коронавируса или воздействовать на РНК-полимеразный комплекс и препятствовать репликации вирусной РНК.
На мой взгляд, сделан первый важный шаг. Однако задача создания противовирусных средств является настолько масштабной, что требует участия более широкой группы химиков-синтетиков и биологов, координаций их действий, расширения испытательной биологической базы, а также клинического сопровождения проектов. Только объединив усилия химиков, биологов, медиков и фармацевтических предприятий можно решить эту сложную задачу.
комментарии(0)