Ада Горбачева
Сотрудничество хирургов Владимира Паршина (слева) и Паоло Маккиарини (крайний справа), начинавшееся так многообещающе, видимо, будет приостановлено. Фото с сайта www.thorax-surgery.com
Набирает обороты скандал вокруг знаменитого хирурга Паоло Маккиарини, сделавшего в 2008 году первую в мире операцию по пересадке трахеи, выращенной из собственных стволовых клеток пациентки на основе донорского каркаса. В 2010 году в Москве им совместно с российскими хирургами была произведена успешная трансплантация аналогичной трахеи. Пациентка в настоящее время жива. В 2011–2012 годах Маккиарини в Каролинском университете в Швеции впервые провел три трансплантации биоинженерной трахеи, собранной из синтетического каркаса и стволовых клеток. Операции могли спасти жизнь больным, находившимся в очень тяжелом состоянии. Один из больных умер через несколько месяцев после операции, второй прожил два с половиной года, третий до сих пор находится в больнице в США. В 2011 году Маккиарини вместе с Кубанским государственным медицинским университетом и Краевой клинической больницей № 1 в Краснодаре получил мегагрант правительства РФ на реализацию исследовательского, клинического и образовательного проекта в области регенерации дыхательных путей и легкого. Одна из русских пациенток Юлия Тулик скончалась после операции в Краснодаре. Теперь итальянца обвиняют в том, что он делал рискованные операции, в обмане и даже в шарлатанстве.
Профессор Владимир ПАРШИН в 2010 году выполнил трансплантацию трахеи по методу Маккиарини девушке из Казахстана, которая жива в настоящее время и даже окончила за прошедшие годы университет. С ним беседует обозреватель «НГ» Ада ГОРБАЧЕВА.
– Владимир Дмитриевич, что вы думаете о скандале вокруг Маккиарини?
– Нечто подобное происходило в трансплантологии в широком смысле слова. Первые пересадки органов сопровождались неудачами и скандалами. Советский ученый Владимир Демихов, признанный во всем мире как основоположник трансплантологии, умер на родине в безвестности. Потом это направление в СССР было закрыто, и страна оказалась далеко позади. Сегодня то же самое может произойти с регенеративной медициной.
– На каком этапе мы находимся сейчас?
– Различные варианты регенеративной медицины применяют во многих областях. Что касается трансплантации трахеи, то этот орган имеет, с одной стороны, относительно простую конструкцию, с другой – на сегодняшний день невозможно заменить его ничем. В нем нет собственных сосудов, он имеет связь с внешней средой, а это постоянная инфекция. Именно по последней причине пересадки легких гораздо менее успешны, чем пересадки почек, сердца, печени – органов, замкнутых внутри организма. Трахею на протяжении 100 лет пытались заменить и синтетической, и донорской, и кишкой, французы недавно пытались использовать аорту – все безуспешно.
В Советском Союзе проводилась программа хирургии трахеи, и в 70-е годы был совершен прорыв. В 60-е годы летальность после операции составляла 50%, в 70-е – 24%, в 2015 году – 0,5%. На первых порах можно было бы сказать хирургам: вы что делаете, у вас же каждый второй больной умирает. Но без операции умерли бы все. Кроме того, это позволило накопить опыт и сделать операции безопасными.
Сейчас подавляющее большинство больных можно вылечить без пересадки трахеи. В пересадке нуждаются только те немногие, кто не может жить даже с трубкой в горле. То, что регенеративная хирургия двинулась в сторону замещения трахеи, – шанс для таких больных, потому что альтернативы у них нет.
– Когда вы произвели первую трансплантацию трахеи?
– Наша группа 10 лет назад в РНЦХ им. Б.В. Петровского пересадила донорскую трахею пациенту с полным повреждением собственной. Пока он добирался к нам с Урала, его четыре раза снимали с поезда, отправляли в реанимацию. Но он упрямо вновь садился в поезд. Сделали операцию, и этот обреченный человек начал работать, жив больше 10 лет, бегает по 10 километров в день, вырастил дочерей, имеет внуков. Он получал восемь лет иммуносупрессию для подавления отторжения органа. А два года назад самостоятельно отказался от нее, и произошел так называемый микрохимеризм, тяжелых осложнений не наступило.
– Чем опасна иммуносупрессия?
– Прежде всего она полностью исключена при онкологии: иммунитета не будет, опухоль быстро разовьется, и пациент погибнет. При стенозах трахеи риск развития осложнений и гибель больных от иммуносупрессии тоже не исключены. Поэтому хочется иметь трансплантат, который не требует иммуносупрессии. В 2008 году появилась методика Паоло Маккиарини, который с международной группой ученых сделал в Испании первую пересадку трахеи. Мне тогда показалось, что это утопия. В 2009 году Маккиарини приехал в Москву, и на пресс-конференции я выступил против его методики. Он пригласил меня во Флоренцию, мы пообщались с врачами, которые там работали, я увидел несколько больных после пересадки, и возникла мысль, что в этом что-то есть.
– А почему Маккиарини приехал в Россию?
– Потому что в России больных со стенозами трахеи, которых нельзя вылечить методами обычной реконструктивной хирургии, относительно много. Причины – черепно-мозговая травма при ДТП. Больной долго находится на искусственной вентиляции легких, и трубка, которая стоит у него в горле, со временем может повредить и разрушить трахею. Таким пациентам надо либо делать трансплантацию, либо они погибнут в ближайший срок.
– Но пишут, что девушка, которую оперировал Маккиарини, могла жить с трубкой...
– Так сейчас говорит мать девушки. Понятно ее горе. Но я очень сомневаюсь, что она могла бы жить, у нее трахеи практически уже не было. Варианта выполнения какой-то другой операции не было.
Что касается самой методики, то очень заманчиво вырастить орган, который можно было бы трансплантировать. На первых этапах Маккиарини использовал коллагенный каркас, то есть донорский орган. Клетки трахеи донора вымываются, остается только каркас, на который имплантируются новые собственные клетки пациента. В специальной среде они размножаются и создают трубку, которую можно будет пересадить больному. Она приживется, поскольку клетки собственные. Именно так была проведена трансплантация нашей пациентке шесть лет назад.
– Почему ей пришлось делать пересадку трахеи?
– У нее была тяжелейшая черепно-мозговая травма, травма скелета, четыре года ей пришлось провести в клиниках в Израиле, в Китае, приезжали консультанты из США. Ей пытались поставить и стенты, и трубки – ничего не получалось. К нам ее привезла мать, уже отчаявшись в спасении дочери. Полтора месяца назад девушка приезжала на очередное обследование в наше отделение. За прошедшие годы она получила образование, работает на компьютере. В результате полученных травм (ее собирали буквально по кусочкам) она инвалид – но не по дыханию. Вопреки всему она не только жива, но и нашла свое социальное место в обществе. Жива уже шесть лет. Для трансплантологии это достаточно много.
Вот, обвиняют Маккиарини, что двое больных в Швеции после пересадки умерли. Но один больной прожил два года. Для сравнения. Сейчас в ведущих клиниках мира делается в год более 3 тысяч пересадок легких. В течение первого года умирают 30–40% оперированных. В течение пяти лет выживает 25–30%. Заметьте, никто не обвиняет выполнивших операцию хирургов, не запрещает пересадки легких.
Если можно вылечить больного без пересадки, ее не делают. У нас опыт более 2,5 тысячи операций, 50–70 новых больных в год. Пересадки требуются от силы одному-двум из многих сотен.
Двое наших больных ждали трансплантацию трахеи. Один не дожил. У второй девушки даже трубку в трахее ставить некуда, трубка стоит в бронхе, в легком. Она надеется на трансплантацию, но в создавшейся ситуации вряд ли кто решится ее делать.
– Чем отличается ваша методика от методики Маккиарини?
– Мы отказались от использования синтетики для каркаса. Из-за инфекции, которая «садится» на синтетику, возникают смертельные осложнения, и выбить ее оттуда ничем невозможно. Остановились на коллагене, который лишен этих недостатков, в лаборатории создали трахею более жесткой конструкции, чем у Маккиарини. Готовы были продолжить исследования. Собирались в октябре-ноябре делать трансплантацию нашей пациентке. Но после скандала в Швеции – уже не знаю... В Краснодаре тоже остановили программу. «Самоубийцами» в своей профессии становиться не хочется.
Мне кажется, что скандал в Каролинском университете никакого отношения к медицине не имеет. Все это произошло после первых операций по совершенно новой методике, и неудачи возможны. На самом деле Маккиарини до клинического применения проводил эксперименты на животных, на крысах, статьи об этом публиковались в авторитетнейшем медицинском научном журнале «Ланцет». Может быть, это такой повод изменить устав Нобелевского комитета. Думаю, скандал будет длиться долго, программы будут свернуты. Скорее всего эти программы подхватят в Китае. И в конечном счете через несколько лет будет создан трансплантат трахеи, но уже не европейский, а китайский.
Паоло Маккиарини – суперхирург, ни в коем случае не шарлатан. Принципиальная ошибка его в том, что результаты он обнародовал слишком рано, когда они были предварительными, исследования не закончены. Соблазн сенсации преодолеть трудно. Методика же Маккиарини в том или ином варианте найдет применение. Это единственный шанс продления жизни больных.
