Ада Горбачева
Система ОМС не обеспечивает качества медицинской помощи. Фото РИА Новости
Неутихающая дискуссия о системе медицинского страхования в нашей стране вновь обострилась после перехода с 1 января 2015 года на одноканальное финансирование – только из Фонда обязательного медицинского страхования (ОМС). Да тут еще подоспел и экономический кризис.
«Мы много лет присматриваемся к тому, что происходит в России с так называемой страховой медициной, – сказал в беседе с обозревателем «НГ» профессор, директор НИИ неотложной детской хирургии и травматологии Леонид Рошаль. – ОМС сегодня превратилось в министерство финансов Минздрава и финансирует все, включая воду, электричество, ремонт. Вызывает сомнение, нужны ли эти страховые организации. Сложившаяся страховая система не удовлетворяет ни врачей, ни пациентов и не привела к улучшению качества оказания медицинской помощи населению. Вероятно, надо менять эту систему. Некоторые страны поменяли страховую модель здравоохранения на государственную. Может быть, есть смысл подумать и нам об этом».
Председатель правления Ассоциации медицинских обществ по качеству профессор Гузель Улумбекова полагает, что роль ОМС сильно переоценивается. Система ОМС в нашей, да и в любой другой стране, это обычный финансовый отдел или фонд, который просто аккумулирует и распределяет средства по установленным государством правилам и не создает никаких дополнительных ценностей для отрасли. Обязательные взносы в систему ОМС – это средства работодателей и региональных бюджетов, то есть фактически налоги. Функции Федерального фонда ОМС (ФОМС) по аккумулированию средств и их дальнейшему перераспределению в территориальные фонды (ТФОМС) может выполнять планово-финансовый отдел при самом Минздраве. Единые способы оплаты медицинской помощи и тарифы по клинико-статистическим группам заболеваний не зависят от наличия или отсутствия системы ОМС.
Профессор, председатель Общества фармакоэкономических исследований Павел Воробьев считает, что почти за 25 лет своего существования система ОМС не оправдала надежд ни в части обеспечения качества, ни в части оптимизации финансирования отрасли. Вся конструкция была изначально запутана. В 1992 году предложили создать независимые фонды ОМС, аккумулирующие средства, начисляемые на заработную плату. Альтернативным было предложение тогдашнего министра здравоохранения Андрея Воробьева создать фонды при минздравах – федеральном и региональных, что спустя много лет и произошло де-факто, но не де-юре.
«Система здравоохранения начала фрагментироваться: финансирование шло из одного маломощного по объемам средств источника (примерно 30% затрат покрывало ОМС), а нормативная документация, требования, приказы по медицинским технологиям из другого источника – Минздрава. При региональных минздравах создали лицензионно-аккредитационные палаты, работающие в сговоре с властью и отжимающие у частников деньги, но покрывающие безобразия в государственных учреждениях. Страховые компании зажили своей жизнью, «переваривая» получаемые ими средства от фондов ОМС и изображая борьбу за качество: проверки, штрафы в свою пользу. А за качество не отвечал никто».
Затраты по ОМС многие годы составляли примерно 30% от бюджета медицинской организации, рассказывает профессор Воробьев. Остальные деньги больницы и поликлиники получали из бюджета плюс к этому государством еще и закупалась дорогостоящая техника. Помимо всяких проектов по модернизации. Поэтому, когда с 2015 года больницы (в том числе и ведомственные) остались без бюджетного финансирования, образовалась финансовая пропасть примерно в 70%. Призывы закрыть ее за счет средств населения бессмысленны: таких денег у граждан не водится.
«И хотя затраты населения на свое здоровье в 1,5 раза превышают совокупные затраты государства, эти деньги тратятся в значительной степени на лекарства, БАДы, всяких околомедицинских жуликов (обороты исчисляются миллиардами рублей). Завернуть этот поток в русло официальной медицины очень трудно», – считает Павел Воробьев.
В ситуации экономического кризиса необходимо прежде всего, полагает он, покрытие затрат на основные лекарства хотя бы по 100 позициям, которые составляют 75% потребности пациентов с хроническими неинфекционными заболеваниями. Пусть не полное покрытие, пусть хоть на 50%, но это значительно снизит нагрузку и на участковую службу и, чуть позже, на стационары. В принципе понятно: эффективное лечение дома очень эффективно по затратам.
Далее, продолжает он, надо передать фонды ОМС в состав органов управления здравоохранением и исключить из цепочки страховые компании, которые потребляют более 10% всех средств ОМС. Эти деньги фактически отбираются у больных. Затем ввести два механизма оплаты за медицинскую помощь: деньги, идущие за больным (стационарная помощь, в больших городах – и амбулаторная тоже), и оплата по смете (скорая помощь, служба крови, врачи общей практики в деревнях и селах, да и в районах тоже, первичная профилактика). «Наша страна не приспособлена для чисто рыночных отношений в медицине, впрочем, таких отношений нет в большинстве развитых стран мира, на которые мы так любим равняться, разве что в США. Да и там реформа Барака Обамы нацелена на сокращение рыночных отношений в медицине».
Незадолго до Нового года Совет при президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека (СПЧ) внес предложение отказаться от чисто страховой модели здравоохранения. Комиссия СПЧ по трудовым отношениям пришла к заключению, что сейчас в России контролируется лишь оформление отчетности и медицинской документации, а не качество оказания медпомощи населению. Как альтернативу можно рассмотреть смешанную бюджетно-страховую или бюджетную модель, принятую в ряде западных стран.
Кстати, о западных странах. Некоторые из них, например, Норвегия, Дания, Ирландия, Финляндия, Италия, Испания, Португалия, сочли рациональным вернуться от страховой модели здравоохранения к бюджетной.
Государственное здравоохранение не мешает развиваться добровольному медицинскому страхованию. Оно не будет в таком случае подменять обязательное.
