Ада Горбачева
Деревенская идиллия дает основной вклад в статистику самоубийств в России.
Фото Артема Чернова (НГ-фото)
В прошедшем году Япония заняла первое место среди стран «большой семерки» по числу самоубийств. В то же самое время там – самая высокая в мире средняя продолжительность жизни – 82,6 года (в России 67 лет). Парадокс. О причинах этого явления рассказывает профессор Борис Положий, руководитель отдела экологических и социальных проблем психического здоровья ГНЦ «Судебной и социальной психиатрии имени Сербского».
– Борис Сергеевич, может быть, в Японии харакири – национальная традиция?
– Это не общенациональная традиция. Харакири – традиция самураев, узкого круга лиц, занимающих высокое положение, где свой кодекс чести, а в культуру основной массы населения это не вошло. Но действительно, в последние годы Япония входит в число неблагополучных стран с частотой суицидов, превышающей так называемый критический уровень по определению ВОЗ: 20 случаев на 100 тысяч населения в год. В Японии же в 2008 году этот показатель составил 24,4.
Однако в мире это – совсем не первое место. На первом в течение 20 лет – Литва, где в 2008 году частота суицидов составила 30,4 на 100 тысяч населения, на втором – Белоруссия: 27,5 на 100 тысяч. На третьем месте в этом печальном списке Россия – 27,1. То есть по частоте самоубийств мы обогнали Японию. Но при этом в Японии за последние годы показатель суицидов значительно вырос (в 1995 году он составлял 17 на 100 тысяч), тогда как в России с начала 2000-х годов частота самоубийств постепенно снижается. А в 1995 году эта цифра была очень высокой – 42 случая на 100 тысяч – пик за все время существования нашего государства как в советский период, так и в постсоветский.
– Есть ли какие-нибудь закономерности в частоте самоубийств?
– Суицид – явление очень сложное. Собственно говоря, это последняя стадия суицидального процесса, который может протекать довольно длительно. Дойдет ли этот процесс до заключительной стадии, зависит во многом не только от биологических факторов.
Изначально предрасположенность к суицидальному поведению связана, по современным представлениям, с биологическими факторами. Сейчас идут активные исследования с поиском гена, отвечающего за развитие депрессии и ее наиболее тяжелого проявления – суицидального поведения. Чтобы это проявление реализовалось, требуется достаточное число факторов, которые ведут человека по жизни, начиная с его воспитания в детском возрасте и заканчивая так называемыми стрессами личной жизни. Но не бывает такого: абсолютно здоровый человек ни с того ни с сего, даже в самой тяжелой ситуации, решается наложить на себя руки.
Один из факторов, существенно повышающих частоту суицидов, – крупномасштабные социально-экономические перемены, естественно, не в лучшую сторону, разнообразные общественные кризисы. Это и переживала наша страна в первой половине 90-х годов, когда был кризис и экономический, и политический, и самое главное, кризис в сознании многих людей. Часть из них была совершенно не готова к такому развитию событий, часть была категорически не согласна с ними, часть приветствовала их, но не ожидала таких трудностей. И вот именно те, у кого была предрасположенность к суицидальному реагированию, пополнили печальный список покончивших с собой. По мере социальной стабилизации в начале 2000-х годов частота суицидов в нашей стране пошла на убыль.
– А как сейчас, с началом финансово-экономического кризиса?
– Достоверных данных из всех регионов мы еще не получили. Возможно некоторое повышение. Не думаю, что будет существенное повышение по итогам этого года: кризис не настолько широко, как мы опасались, задел все население.
– Может, потому, что нынешний кризис – только материальный, а не идеологический?
– Материальный – не менее серьезная причина. Конечно, тяжелее всего, когда происходит кризис во всех сферах, как было у нас в начале 90-х годов. Но и в таких случаях реакция бывает очень разная. Вот в центральноазиатских республиках СССР – в Узбекистане, Туркмении, Таджикистане – частота суицидов во все времена была очень низкой и со сменой политического, экономического устройства никак не менялась. А для славянских, балтийских народов это была серьезная проблема. Недаром Литва уже в течение почти 20 лет на первом месте в мире по самоубийствам, а Латвия и Эстония входят в первую десятку.
– Почему?
– Дело в том, что помимо воздействия кризисных неблагоприятных факторов большое значение имеет этнокультуральный, социокультуральный факторы, которые отражают вошедшее в культуру тех или иных народов отношение к самоубийству. На основании наших собственных и ряда зарубежных исследований в Европе можно выделить три этнические группы, отличающиеся повышенным риском суицидального реагирования: прежде всего финно-угорская (эстонцы, венгры, финны, удмурты, коми, марийцы); балтийская (литовцы, латыши) и восточнославянская (русские, белорусы, украинцы).
Тяжелая ситуация воздействует на все народы, но у каждого свой градус реакции: у финно-угорских, балтийских, восточнославянских он выше, а на центральноазиатские кризис почти не повлияет. В культуру стран Ближнего Востока, Центральной Азии, где доминирует ислам и где высока доля не показного, а достаточно ортодоксального верования в него, вошло в привычку и в традицию очень жесткое отношение к суициду. Для мусульманского сознания это немыслимо. Поэтому мусульманские страны всегда отличаются низкой частотой самоубийств, что бы там ни происходило.
Это относится и к России. У нас самая благополучная ситуация по суицидам в далеко не самых благополучных регионах – на Северном Кавказе: в Дагестане, Карачаево-Черкесии, Ингушетии, Чечне. А самые высокие показатели – в финно-угорских регионах (республиках Коми, Марий Эл) и в регионах, где проживают малочисленные народы Севера (Корякском, Чукотском, Коми-Пермяцком округах). Там совершенно иное культуральное отношение к самоубийствам. Поэтому в России не сравнимый ни с какой-либо другой страной разрыв в частоте суицидов между регионами: в 2008 году в Северной Осетии, например, всего два случая на 100 тысяч населения, в Дагестане – три, а в Ненецком округе – 102, в Корякском – 98 на 100 тысяч.
Кстати, вопреки распространенному мнению, что самоубийства совершаются чаще в городах, в России преобладают суициды в сельской местности. Еще одна распространенная, бытовая точка зрения – очень часто накладывают на себя руки жители мегаполисов. Но, оказывается, наоборот, и Москва, и Петербург в спокойной зоне в этом отношении: в Москве восемь суицидов на 100 тысяч населения, в Петербурге – 13. А по стране в целом, повторяю, – 27,1.
– Значит, предрасположенность к самоубийству «зашита» в генах?
– По современным воззрениям, в момент совершения самоубийства пусть кратковременное, пусть преходящее, но имеет место психическое нарушение. Ведь один из мощнейших барьеров у человека – инстинкт самосохранения, который работает помимо воли. Чтобы прорвать этот барьер, необходимо хотя бы минутное нарушение психической деятельности. А развиться оно может с большей вероятностью при биологической предрасположенности. Но наличие такой предрасположенности вовсе не фатально. Человек может дожить до 100 лет, умереть своей смертью и не знать о своей предрасположенности к суициду.
