Ада Горбачева
Машина-спаситель не должна застревать в пробках.
Фото Артема Житенева (НГ-фото)
«Дважды помог, кто скоро помог» – это латинское изречение напрямую относится к «Скорой помощи».
Перед Новым годом организации скорой медицинской помощи был посвящен круглый стол, проводившийся комитетом Государственной Думы по охране здоровья. Председатель комитета Татьяна Яковлева обратила внимание на то, что, с одной стороны, за последнее десятилетие количество вызовов «Скорой» увеличилось на треть, количество госпитализированных по экстренным показаниям – втрое, а с другой – финансирование «Скорой медицинской помощи» ухудшилось. Один вызов «Скорой» стоит около тысячи рублей – это самый дорогой вид медицинской помощи. И при этом финансирование ее переложено на плечи муниципалитетов с их нищим – большей частью – бюджетом.
Факты таковы. Почти 70% машин «Скорой» чаще находятся в ремонте, чем на вызовах. Многие станции «Скорой помощи» расположены в неприспособленных для этого помещениях. Никто не хочет идти на «Скорую» – зарплата маленькая, работа тяжелая и опасная: неизвестно, в какую ситуацию попадешь, спасая чужую жизнь, можно лишиться собственной, которую, кстати, государство не страхует. Даже повышение зарплаты, обещанное медицинским работникам первичного звена с 1 января 2006 года, распространится на сотрудников только с 1 июля. Нет стандартов по оказанию скорой медицинской помощи. Нет даже такой специальности, как врач «Скорой медицинской помощи». На вызовах часто работают фельдшера или студенты медицинских институтов.
Количество больниц скорой медицинской помощи уменьшилось за 15 лет больше чем втрое – со 112 в 1990 году до 46 в 2005 году. Куда же везут «скорые» больных и кто их лечит?
Директор Института скорой помощи им. Склифосовского академик Александр Ермолов говорит, что, если на «Скорой» неквалифицированный специалист оказывает помощь при тяжелых отравлениях, то летальность больше, чем у квалифицированного специалиста, в три раза, а если этого пациента привозят в стационар, который не готов оказывать помощь, то летальность возрастает в 10 раз. При отравлениях важно также, чтобы были в наличии противоядия, с чем тоже большие проблемы. Юрий Остапенко, директор токсикологического центра Минздрава, главный токсиколог Москвы, говорит, что арсенал антидотов, то есть противоядий, пополняется в России очень скудно, целый ряд выпускавшихся нашей промышленностью антидотов перестали производить, потому что нет госзаказа. Приходится покупать за рубежом. Как противоядие необходимо вещество галантомин гидробромид. Препараты на его основе у нас уже не выпускаются. В Москве бригады «Скорой» и токсикологические стационары смогли оснастить препаратом болгарского производства, который существенно дешевле зарубежных аналогов, регионы же противоядиями не обеспечены – нет денег. Да не только антидоты – каждый, вызывавший «Скорую» даже в столице, знает, что часто у бригады нет элементарных медикаментов. Ситуация с нашей «Скорой помощью» в российской глубинке, в общем-то, известна: машины – рухлядь, врачи измотаны, на бензин нет денег, лекарств и соответствующего оборудования тоже нет.
По мнению академика Ермолова, передавать всю «Скорую медицинскую помощь» в руки регионов очень опасно, потому что возможности финансирования у регионов не равнозначны. Если в Москве не хватает тысячи сотрудников «Скорой помощи», то что же говорить о регионах, о селах, где на 10 тыс. населения в 4 раза меньше врачей, чем в городах. При этом в России есть такие регионы, где для того, чтобы попасть к больному, нужен вездеход, а кое-где только самолетом можно долететь.
Нет в стране важнее проблемы, чем скорая помощь, считает доктор Леонид Рошаль, с этим напрямую связана смертность. В 2003 году в приказе Минздрава РФ констатировалось, что 90% больных, умерших в больницах, были доставлены туда по «Скорой». Уровень смертности в России превышает аналогичные показатели в развитых странах на 30–50%. С 2003 года, если что и изменилось, так не в лучшую сторону. Гибель при инфарктах, инсультах, травмах часто вызвана несвоевременной или неквалифицированной помощью.
На прошлой неделе ситуация со «Скорой» обсуждалась на заседании правительства Российской Федерации, где делал доклад министр здравоохранения и социального развития Михаил Зурабов. Он, как и положено, заверил, что все будет хорошо, что закупаются реанимобили. Однако присутствующих оптимизм министра не убедил. Герман Греф заметил, что на национальный проект «Здоровье» выделяется более 70 миллиардов рублей, однако пока это не приводит к существенному изменению итоговых количественных показателей. Обновление парка автомобилей «Скорой помощи» – это, конечно, здорово, но гораздо важнее говорить о качестве медицинской помощи вообще, призывал Греф. Населению все равно, сколько денег будет потрачено из бюджета на зарплату врачам и на то, на каких машинах ездят врачи, его волнует, как это повлияет на уровень медицинских услуг. Иногда элементарного укола дождаться так же трудно, как жизненно необходимой операции.
Сегодня, когда увеличивается число техногенных катастроф, террористических актов и других трагических событий, невольно или сознательно вызванных деятельностью человека, «Скорая помощь» приобретает особое значение, становится одним из факторов национальной безопасности.
