Нужно суметь стать Незнайкой

Первой книгой, которую я прочитал самостоятельно, были «Приключения Незнайки и его друзей» Николая Носова, и вся моя жизнь оказалась предопределена этой книгой. Незнайка был уверен, что ему по силам все, за что он ни возьмется, – он и поэт, и музыкант, и художник-карикатурист. Он просто верил в свой талант, а если его музыки не понимали – то, значит, «еще не доросли до нее». Благодаря Незнайке я никогда не сомневался в себе в отношении любой деятельности, связанной с искусством. И не только в себе, но и в других. Я абсолютно уверен, что каждый человек будет гениален, если сумеет стать Незнайкой, то есть ребенком. Тут надо вспомнить, что среди коротышек Носова, хотя они и символизируют детей – это такой мир детей без взрослых, – единственным настоящим ребенком является Незнайка. У всех остальных есть работа, социальные функции, картина мира, и только Незнайка как бы познает мир с нуля. Его инструменты – непосредственность, фантазия и бесстыдство ребенка. Незнание продуктивно, потому что искусство, и в частности поэзия, которой я занимаюсь, – это попытка нащупать живое в мире мертвечины. Но поэту, конечно, нужно совмещать в себе Знайку с Незнайкой. Знать, но делать так, как будто впервые.

Надо сказать, что я взял у Незнайки не только хорошее, но и все плохое. Например, Незнайка – хвастунишка, и я люблю прихвастнуть. В отсутствие Знайки, который прыгает с парашютом, Незнайка с удовольствием становится самозваным генералом коротышек, и я периодически превращаюсь в литературного генерала на фоне тотальной некомпетенции в литературном мире. Незнайка влюбляется в Синеглазку, но возвращается домой и пишет ей письма. То же самое произошло со мной. А недавно я заметил еще одну забавную параллель: в конце первой книги Незнайка превращается в защитника малышек, то есть девочек: «Незнайка подружил с Кнопочкой, и с тех пор, если замечал, что кто-нибудь обижает малышек, он подходил и говорил: «Ты зачем обижаешь малышек? Смотри, чтобы я этого больше не видел! Обижать малышек у нас не принято». За это малышки стали его уважать и говорили, что Незнайка совсем неплохой коротыш. Остальным малышам, конечно, было завидно, что хвалят Незнайку, и они тоже стали защищать малышек». Так и я к 40 годам подружился с одной Кнопочкой и стал профеминистом. Как предсказуемо устроен человек!

Второй книжкой, которая на меня повлияла больше других, были, конечно, «Три мушкетера» Александра Дюма. Честолюбивый гасконец д`Артаньян приезжает из захолустья в Париж, там всех задирает, раздражает, дерется на бесчисленных дуэлях и воюет с самим кардиналом Ришелье. Я, уроженец молдавского поселка Рышканы, принялся покорять литературную Москву, и я тоже был человек-скандал. Я ниспровергал авторитеты и воевал с актуальными поэтами, в которых видел гвардейцев кардинала Дмитрия Кузьмина. Но во втором романе – «Двадцать лет спустя» д`Артаньян признается в огромном уважении к Ришелье, а сам становится агентом другого кардинала – Мазарини. Собственно, и я в конце концов образумился и стал популяризатором актуальной поэзии, да так, что теперь ее противники вовсю воюют со мной. В «Виконте де Бражелоне» неуемный и глупый граф де Вард пытается вызвать д`Артаньяна на дуэль, но тому уже все это совсем неинтересно. Я тоже больше не дуэлянт, жизнь поставила передо мной более серьезные задачи. Я столь же беден и несчастлив в любви, как д`Артаньян, и чувствую себя старым воякой, который все ждет, когда его произведут в маршалы Франции. Все это невероятно тупо, поэтому главный урок, который я извлек из всего этого: надо вовремя распознавать литературные паттерны. Читая, мы отыгрываем реальность, но увидеть границу между игрой и реальностью – необходимый этап взросления, который наступил у меня довольно поздно.

Ришон-ле-Цион (Израиль)