Библия – это образцовый рассказ

Помню, как родители мне читали. Дома было много книг, и сколько я себя помню, у меня был свой личный книжный шкаф, полный книг. Мой отец часто покупал мне книги – очень часто с прицелом на будущее, то есть книги, не совсем подходящие для ребенка. Он также очень серьезно относился ко мне при наших разговорах, как будто я был несколькими годами постарше. Не было никаких табу.

Я довольно быстро начал читать сам. И я думаю, что первой была самая толстая книга у нас дома – Универсальная энциклопедия. В каком-то смысле я учился читать по энциклопедии. Полная маленьких рисунков и загадочных схем, цветных и черно-белых фотографий, эта книга стала для меня приключением, манящим своим непонятным содержанием. Мои родители шли в кино, я оставался с энциклопедией, и они были уверены, что ничего плохого не случится. Мне нравилось читать словари и энциклопедии и позже, когда я вырос. Думаю, мне это нравится и сегодня.

Самые важные из моих детских книг – это «Винни-Пух» Алана Александра Милна (главный герой, Кристофер, был моим тезкой) и «Король Матиуш Первый» Януша Корчака. Винни был вулканом эмоционального интеллекта, а Круль Мачуш преподнес урок социального и историософского реализма и гуманизма.

В детстве я читал по 10 часов в день. Буквально проглатывал книги – по несколько в неделю. С самого начала у меня была привычка читать много книг одновременно. Примерно в девять лет мне не хватило книг в детской библиотеке. В 10 лет пошел в библиотеку для взрослых. Там я нашел книги из разных областей знаний. По сути, я повторял схему чтения энциклопедии. Со временем стал выбирать книги по музыке: например, «Разговоры с Кшиштофом Пендерецким».

Когда мне было 12, я погрузился в прозу Станислава Лема. Но не скажу, чтобы я всерьез интересовался научной фантастикой – книги других авторов меня часто разочаровывали. Немногие авторы могли составить конкуренцию Лему. К концу начальной школы я прочитал все его книги, да и потом каждая новая книга Лема была событием. Лем оказал неоспоримое влияние на мое развитие. Под влиянием его книг я много читал о современной физике и серьезно намеревался изучать теоретическую физику.

Позже, в 16 лет, я влюбился в философию. Важное место занимали Кьеркегор и Витгенштейн, Сартр и Ницше. В течение нескольких лет я читал меньше, более важной для меня стала музыка (но я читал о музыке все, что смог найти в библиотеках и профессиональных журналах).

К постоянному чтению я вернулся уже во время военного положения. Внутренняя эмиграция и отсутствие доступа к новым текстам способствовали восполнению пробелов. Я читал ежегодные литературные журналы – в основном Literatura na świecie («Мировая литература»). Именно тогда я открыл для себя Библию: я увидел в ней не священную книгу, а скорее историческую, образовательную, мифологическую и философскую. Если бы мне пришлось указать на одну, самую важную книгу, это была бы Библия – это образцовый рассказ.

Есть много книг, без которых мой мир был бы неполон. Хочу отметить «Замок» Франца Кафки и «Улисса» Джеймса Джойса, «Мастера и Маргариту» Михаила Булгакова, «Сто лет одиночества» Габриэля Гарсия Маркеса и в целом все книги магического реализма – Хуана Рульфо, Карлоса Фуэнтеса, Хулио Кортасара, Алехо Карпентьера, а также писателей-экспериментаторов, таких как Раймонд Федерман, Жорж Перек, Гарри Мэтьюз, Томас Пинчон, Итало Кальвино. Я всегда понимал формальный эксперимент как элемент когнитивного дискурса, продолжение того, что Толстой и Манн выражали в традиционных повествовательных формах. С возрастом я стал менее радикален, начал ценить хорошую повествовательную прозу, однако мои старые читательские симпатии все еще освещают библиотеку волшебным светом.

Ольштын, Польша