Коала с кенгуру вместе с убийцами и сыщиками

Читать я научился рано. Мама говорит, что зачитал в три года. И что первой книжкой был сборник детских стихов Чуковского. Говорит, что сидел на горшке и читал по слогам: «Из окоска вывалился стол,/ и посол, посол, посол, посол». До сих пор помню об этой книжке, что страницы у нее были желтовато-слабо-коричневатого цвета. Следующее детское воспоминание о книжках связано с подарком, сделанным моим дядей, который тогда был главным редактором издательства «Прогресс», моим родителям. Обе книги были мной зачитаны практически до дыр. Одна была про животный мир Австралии (не помню, кто автор). Другая называлась «Сто лет криминалистики». Имя автора помню до сих пор – Юрген Торвальд. Очень привлекали фотографии убийц и их жертв, запомнилась фамилия Ламброзо (потом был эффект узнавания в университете). Было мне лет семь. Дело в том, что отец был военным инженером, переезжали мы с места на место по долгу его службы часто, книг покупали мало, чтобы не возить за собой тяжелых грузов. И вот эти коала с кенгуру вместе с убийцами и сыщиками и сформировали мое детское представление о мире.

Следующей сформировавшей меня книгой была «Книга будущих командиров». Больше всего мне интересны были битвы древности. Гоплиты и легионеры. Греция с Персией и Рим с Карфагеном. В книге были карты, диспозиции битв и героические портреты. Хотел быть военным летчиком и погибнуть в 27 лет. Этот возраст казался мне границей старости, а старым и немощным я стать не хотел. За «Будущими командирами» были «Атлас мира» и «Политический атлас мира», купленные в книжном на Зеленом проспекте в Перове. В какой-то момент представил себя лидером оппозиции в разваливающемся Советском Союзе (в том, что у СССР нет будущего, мне было ясно уже лет в десять), и на меня было покушение, но я выжил. В эти годы я часто проводил лето у бабушки в Перове. На 2-й Владимирской была детская библиотека. Оттуда доставались мне книги из серии «Библиотека приключений и фантастики». Жюль Верн навсегда зарядил мой интерес к новому. Вальтер Скотт заставил поверить в то, что главное в жизни – это благородство, и сделал меня юным джентльменом. Иван Ефремов со своей «Таис Афинской» навсегда сформировал мои эротические мечты и предпочтения.

Потом был санаторий ПВО в Сухуми и его библиотека, где я освоил Шекспира в переводах Щепкиной-Куперник (комедии) и Пастернака (трагедии). Издание было поздних сталинских лет, но практически нечитаное. И еще в сухумском книжном магазине куплен был тоненький сборник Николоза Бараташвили в переводах Пастернака. Потом мне повезло с классным руководителем. Елена Селивановская открыла мне доступ к домашней библиотеке, откуда в мою жизнь вошли Лион Фейхтвангер и Томас Манн.

В университете и вне его я связался с хиппарями. Как-то у меня оказался сборник рассказов Хулио Кортасара «Непрерывность парков» из серии «Библиотека «Иностранной литературы» с репродукцией картины Рене Магритта на обложке. В это же время со мной состоялся Борхес (совсем не помню обложку), а также Герман Гессе со «Степным волком» и «Игрой в бисер». Любопытно, что у книжки Кортасара я помню и обложку, и тексты. У книжки Борхеса я не помню обложку, но тексты помню. Где-то в это же время я за одну ночь прочитал «Мастера и Маргариту», за одну ночь же «Защиту Лужина» и за два-три дня «Доктора Живаго».

В 1987 году в сосисочной у Малого Каменного меня задержали вместе с моим другом Севой Ч. (впоследствии протоиереем, ныне покойным). В рюкзаке, сшитом для меня подругой Анжелой, нашли последний номер «Вестника Московской Патриархии» (по поводу чего отделение милиции на Малой Полянке отправило отчет комитету комсомола МГУ, но тому уже было все равно, ибо я помог ему организовать выставку питерского современного авангарда на втором этаже Второго гуманитарного, куда стекалась вся Москва). Но нашли еще и самиздатный экземпляр «Гадких лебедей» Стругацких и взялись заводить уголовное дело. Повезло, что «Гадких лебедей» принялся в следующем месяце издавать рижский журнал «Даугава». Так и не стал я политическим. Потом я уехал в Америку, где в библиотеках и книжных прочел «Красное колесо» Солженицына и открыл Бродского (что-то из которого я уже прочитал и даже был дружен с его сыном), Соснору и Бахыта Кенжеева. Потом вернулся в совсем другую страну. Сейчас я читаю в основном, но не исключительно, исторические книги английских авторов (Нил Фергюсон, Питер Франкопан, Марк Галеотти). Пытаюсь продраться сквозь книжку Льва Данилкина о Ленине. Иногда, под настроение, зачитываюсь Яном Потоцким. И читаю «Войну и мир».