Елизавета Неклесса А в сюрреалистической поэтике решающее значение имеют сны. Они играют в «Зависти» важную роль, рождая возможность различных трактовок сюжета – сродни двойственности концовки «Мастера и Маргариты» Михаила Булгакова, вместе с которым Олеша начинал литературную деятельность в газете «Гудок». В романе много снов – это и сны рассказчика, и Ивана Бабичева, образу которого с самого начала сопутствуют мотивы сновидения. Со сном сравниваются его изобретения – зыбкая в сомнительности своего существования машина «Офелия», созданный им в детстве прибор для заказа сновидений – «нечто вроде абажура с бахромой из бубенчиков». Введение в повествовательную структуру романа снов и видений обусловливает его форму – обилие вставных эпизодов, нарушенное течение времени.
Нельзя не отметить и сходство «Зависти» с другим прекрасным и также любимым романом XX века – «Школой для дураков» Саши Соколова. Тут и появление персонажей из речевых лавин, и библейские аллюзии, да и Насылающий ветер, которого призывает Савл, чем-то напоминает «Офелию»…
Дарья Гармоненко