Андрей Явный Помню мое случайное/неслучайное знакомство с книгой, которая повлияла на мою жизнь и изменила сам принцип личного восприятия – успех/не успех, понял/не понял и получилось/не получилось. Помню ее на ощупь, в ушах до сих пор шелест страниц и запахи типографской краски, клея и яблок. Обложка была словно тканевая, она имела льняную структуру. Методом тиснения на первой странице обложки были нанесены фамилия и имя автора, название произведения и с обратной стороны, на последней странице обложки – цена руб./коп.
Мне было 12 лет. Я не то чтобы очень любил читать.
Меня больше радовали реакции окружающих на сам факт моего увлечения чтением и, конечно, списком авторов, которых я читал на глазах изумленной публики: Ницше, Набоков, Булгаков, Петроний, Катулл, Папюс...
Так вот, однажды вечером папа, вернувшись с дачи с яблоками, приволок (в той же сумке) шесть томов книг из какой-то серии. Я взял том, что лежал сверху, провел раскрытой и почему-то влажной от волнения ладонью по корешку, раскрыл, уже заходя в свою комнату, и, садясь за фортепиано, где я любил зависать с книжками, прочел: «Старик и море» Эрнест Хемингуэй».
До утра я не уснул. Пока не прошел вместе с рыбаком долгий путь в море, влекомый большой рыбой, и не менее долгий и в обоих случаях безнадежный путь к берегу с добычей, которую акулы обглодают до остова, оставив нетронутыми лишь голову и хвост...
С этой ночи все, что было мною прочитано «до», и все, что мною было прочитано «после», осмысливалось и продолжает осмысливаться через текст Хэма. Сокровище, которое я обрел благодаря Хемингуэю, сравнимо лишь с последним центом, который Хэм отдал Полли, и та сохранила его, сохраняя все.
Львов
Дарья Гармоненко