22.09.2016 00:01:00
Главкнига чтение, изменившее жизнь
Тэги: книги, детство, мировоззрение, литинститут, блок, заболоцкий, некрасов, мандельштам, северянин, моцарт, ходасевич, пастернак
Я уже почти полвека с переменным успехом пытаюсь сочинять стихи. Литинститутов не заканчивал, так что – чистый самоучка. Бывало, открываешь книгу и начинаешь умирать от восторга, зависти, а главное – от того, что можно писать, совершенно не считаясь с затверженными тобой правилами. Первым (в 12, кажется, лет) стал невыразимо пошлый, затравленный при жизни и быстро забытый после смерти Надсон – идеальный гражданский поэт для подростка. («Пусть разбит и поруган святой идеал,/ И струится невинная кровь –/ Верь, настанет пора, и погибнет Ваал,/ И вернется на землю любовь!») В 15 лет – Игорь Северянин, печальный мастер, кажется, навсегда сросшийся со своей любовно разработанной маской поэта для курсисток и просвещенных галантерейщиков («В парке плакала девочка – посмотри-ка ты, папочка,/ У хорошенькой ласточки переломлена лапочка…»). В 16 лет – Блок, поэт столь же гениальный, сколько безвкусный («Ты послала мне черную розу в бокале/ Золотого, как небо, аи…»). Нравоучительный, до оскомины политически корректный, а все-таки великий Некрасов («Там били женщину кнутом,/ Крестьянку молодую»). В 18 – безумный Заболоцкий («Прямые лысые мужья/ Сидят, как выстрел из ружья») и Пастернак – вдумчивый многословный, и тоже по-своему Моцарт («Пью горечь тубероз, небес осенних горечь…»). Потом ранний Мандельштам, хрустальный и простодушный («Неужели я настоящий/ И действительно смерть придет?»). Потом Ходасевич – бедные рифмы и накрахмаленная белая рубашка, отданная накануне в прачечную на последние эмигрантские сантимы. Потом – Мандельштам 20-х годов, пытающийся убежать от судьбы на каменные отроги Пиерии, потом – он же 30-х годов – чистое отчаяние, перелагаемое в бессмертные стихи. Всем этим подвижникам (и многим другим) я бесконечно благодарен – ибо они не только стали моими учителями, но и сделали меня – по большому счету – чрезвычайно счастливым человеком, наглядно показав, что поэзия есть искусство невозможного.
Комментарии для элемента не найдены.
Бахыт Кенжеев 
