Алина Витухновская Если говорить о моих любимых книгах, то очень эклектичный набор авторов, например – Набоков. Он отличается тонкостью, изысканностью, «несоветскостью стиля». Он абсолютно Другой и он автор идеальных текстов. А меня всегда интересовало в первую очередь качество текста.
А вот Карл Шмидт – это уже идеальный политический текст, причем независимо от коннотаций и интерпретаций. Его пытался переложить на русский агитпроповский новояз один евразийский деятель, не будем называть его фамилию. Но вышло это очень по-советски, как будто бы в свое время человек поимел доступ к пыльным гебешным библиотекам и интерпретировал его в рамках советского строя и того, что было нужно той же самой «томатной гебне». На самом деле Карл Шмидт совершенно иной, академически красивый автор.
Мамлеев. Недавно умерший Юрий Витальевич, который был представлен как автор концепции «Россия вечная», на самом деле, конечно, был куда выше и тоньше подобных интерпретаций. Для меня Мамлеев в первую очередь связан с экзистенциализмом и с пониманием природы вещей как она есть.
Французские экзистенциалисты Сартр и Камю. В 14 лет я писала о них школьное сочинение, и в первую очередь как о повлиявших на меня авторов. Тогда мне в первый раз поставили не «отлично», а «хорошо» и подписали: «экзистенциализм» – непонятное слово.
Бродский. Глубина мысли и качество текста – это опять-таки, как и Набоков, совершенно не ассоциируется ни с советским миром, ни с русским миром, ни в его «хорошей», ни в «плохой», то есть нынешней, интерпретации. Это такой «английский профессор» в таком высшем смысле, не буквальном, очень отстраненный и очень умный человек.
Дарья Гармоненко