There nowhere

ОДНА моя знакомая, убежденная горожанка, волей случая впервые побывав в самой настоящей Деревне, оставила о ней письменные воспоминания: "┘меня поразило отсутствие не только кинотеатров, но и обыкновенных выставочных залов". Забавно, но факт. Что поделать, культура двух последних столетий действительно крайне урбанизирована. Городская культура, которая во времена средневековья существовала только на рыночной площади и только по праздникам, в наши дни стала основным прибежищем Искусства. Никогда за историю человечества города не росли так быстро, создавая абсолютно новый культурный слой, по мощности и согласованности которого археологи будущего будут судить о нас, сегодняшних.

По замыслу составителей этого номера "ХЖ", целиком посвященного культу урбанизма в искусстве и искусства в урбанизме, нет более Города и Деревни как двух различных пространственных и культурных субстанций. Остались только Город и "Смычка" в виде "поездок за город" (А.Монастырский, "КД" и "Поездки за город"). В действительности, оглядываясь на все, что произошло в искусстве за последние полвека, невольно убеждаешься: почти все это произошло в Городе.

Из пестроты публикаций номера то воспевающих Город, то низводящих его до "среды обитания", понятно, какую благодатную тему затронули издатели журнала. Почти все тексты так или иначе перекликаются, однако, до повторения дело не доходит. Стиль изложения также един: пресыщенный постмодернизм с болезненным оттенком манерности. Актуальные термины: перфоманс, хэппенинг, инсталляция - еще резче очерчивают без того броский антураж отдельных публикаций. Основной жанр - эссе. Тематика самая разная: от отвлеченных исследований-полетов над Городом до путевых зарисовок и репортажей из действительной урбанистической среды.

Как и полагается, авторы видят Город слишком по-разному. Причина в том, что Город многолик. Отсюда и бесконечное множество эпитетов, которыми авторы характеризуют объект своего "текстовыделения". Город актуален. Поэтому все, что происходит в современном искусстве, просто должно произойти в Городе. Город динамичен. Поэтому его неосознанная реальность суетится где-то между воображаемым и фикцией (М.Оже, "От города воображаемого к городу-фикции"), а зрительское восприятие - между эстетикой коммерческих палаток (А.Осмоловский "Критическая тавтология, или критика тавтологии"), лужковским домостроем (И.Базилева "Тотем и табу московской фотографии") и проникающим всюду граффити (Р.Зеннет "Граффити: Мы существуем и мы повсюду"). Город романен. Поэтому существует "Петербург Достоевского" и "Лос-Анджелес Терминатора" (О.Туркина, В.Мазин "Заметки о жизни города Лос-Анджелеса"). Город - космополитичен. Поэтому "москвичи не ассоциируют себя с русскими, скорее с жителями Европы и американцами" (В.Сальников "Столица мира, сердце всей России").

Но самое главное, что городская среда географична. Поэтому небезынтересно направиться в джунгли Амазонии с картой лондонской подземки. Однако и здесь все не так однозначно. Если о малых городах говорится, что "there is no there there" ("там нет ничего, о чем можно было бы сказать, что оно там есть"), то для определения узника мегалополиса придуман другой, не менее емкий слоган: "You"re everywhere and nowhere. That"s where you"re" ("Ты повсюду и ты нигде. Вот где ты находишься") (Л.Лапшина, "Искусство и город: Ты повсюду и ты нигде"). Но все же от плана города слишком далеко до его географии. Городская география - новая урбанистика - это "изучение всей суммы возможных влияний местности на человека" (Г.Дебор, "Введение в критику городской географии"). Кстати, увлечение урбанизмом в искусстве уже оказало неоценимую услугу географам. Ситуационисты, "дети и пасынки Города", еще в 50-е годы предсказали урбанизационный бум, последующее бегство из городов в субурбию, сопровождаемое смертью городов, и, наконец, современное возрождение городских ядер (А.Тарасов, "Ситуационисты и город").

За перечислением ослепительных идей о пространстве, заключенных в настоящем издании, мы как-то совсем забыли, что никто из двух десятков авторов этого номера никогда не был замечен в ряду корифеев географической науки. Напротив, написав о географии, они писали об искусстве. Поэтому самое важное, что должны почерпнуть для себя читатели-географы, это уверенность в бесконечной мощи географической науки, которая, будучи правильно примененной на непаханом поле пограничной области знаний, может принести неведомые доселе плоды. Читатели-искусствоведы, наоборот, получат еще один повод убедиться в великой силе искусства. Все остальные - повод позавидовать первым и вторым.