Геомифологии античности

КНИГА Дмитрия Торшилова "Античная мифография: миф и единство действия" при том, что написана она филологом-классиком и посвящена исследованию древних литературных феноменов, необычайно "вкусна" для географа и человека, просто интересующегося географией. Читая ее, можно впервые ясно и отчетливо понять, насколько античное мышление коренилось в географическом пространстве, придавая всем своим произведениям поистине географическую форму. Такова античная мифография.

Географические образы - в том виде, в котором они предстают в описаниях и систематизациях античных мифов, - фактически сама реальность. Окружающая местность, пространство осознаются античным человеком постольку, поскольку они населены мифическими героями и богами, дающими названия родникам, горам, скалам, рекам, водопадам, городам etc. От того, насколько данная местность представлена в хорографических сочинениях (а именно они были одним из главных источников классической античной мифографии), зависел своего рода ее метагеографический "имидж" среди других местностей, областей и стран античной Ойкумены. "Хорографическим лидером" древней Греции была, естественно, Аттика, немногим уступали ей Беотия, Аркадия и Фессалия. На периферии хорографического интереса находились Мессения, Фокида и дикая Этолия...

Характерно, что эпонимы (собственные имена богов и героев), раскрываемые в своем генеалогическом и хорографическом значениях через местные локальные мифы, очень хорошо систематизировались, каталогизировались, образуя последовательные и подробные генеалогические таблицы и описания мифо-географических карт. Хорографические сочинения образовывали ту пространственно-географическую плазму, посредством которой античное сознание "опространствляло" себя, используя мифы и их содержание как первичную систему географической ориентации в окружающем мире. Но сами мифы еще не расчленяли отчетливо пространство и время, в результате чего их структуры представляли собой синкретическое слияние генеалогических и географических элементов. В их основе лежали простейшие литературные формулы, например: "такой-то, сын такого-то и такой-то, дочери такого-то, основал такой-то город (или: "дал свое имя такому-то городу").

Благодатна почва систематизированной мифографии - сами хорографические сочинения никоим образом не могли систематизировать мир. Системы мифов, организованных географически, никогда не существовало, ибо они естественно ложились на карту, сосуществовали друг с другом, не требуя иной организации, кроме хорологической. Это-то и создавало известные зазоры геомифографического пространства: оно всегда неполно, всегда можно найти место, не покрытое мифом или слабо осмысленное мифологически. Чем дальше от центра античной Ойкумены, тем более вариативным становилось это пространство, тем более оно отходило от мифографических канонов, обслуживавших, например, большинство известных областей материковой Греции. И здесь, параллельно с мифологами, добросовестно работавшими на базе уже канонизированной хорографии, появлялись авторы, измышлявшие как бы из себя целые лжехорографические сочинения, покрывавшие недостаточно мифологизированные области Ойкумены. В подобных сочинениях сталкивались и накладывались порой совершенно далекие географические образы, соединявшиеся в причудливые мозаичные образно-географические системы. Так, река Фасис (современная Риони на Кавказе) в лжемифографическом сочинении "О реках" сдвигается с Кавказа в холодную Скифию, и ее описание пронизано северным колоритом.

Одно из явных достоинств книги Торшилова - это включение в нее впервые переведенных мифографических сочинений, одно из которых - "О реках" Лжеплутарха является шедевром древней географической фантазии, которому мог бы позавидовать и сам Мюнхгаузен. Огромный труд переводчика, качественные примечания к самому переводу создают ощущение пространственности самой книги: образы описываемые и образы "сами по себе" (как-они-есть) хорологически сосуществуют.

Мышление человека невозможно оторвать от Земли. В той мере, в какой оно промысливает, продумывает пространство совершенными и несовершенными географическими образами, человек обживается и устраивается внутри него. Античные хорографические сочинения и, шире, античная мифография - прекрасный пример образно-географической организации мира, синкретической по существу, но не менее от этого интересной. Самоорганизация мифов продолжается, и современный географ в известном смысле также и мифограф, пространственный демиург, создатель разнообразных геомифологий.