Пять книг недели

Нобелевский лауреат Герман Гессе (1877–1962) известен читателю в первую очередь как мастер изысканной прозы: «Игра в бисер», «Паломничество в Страну Востока», «Нарцисс и Гольдмунд»… Сборник стихов заставляет по-новому взглянуть на немецкого классика. В нем он предстает тонким лириком: «Чуть слышно сыплет легкая капель/ Случайный всплеск, прерывистая трель –/ И вновь молчит канал: ни голосов,/ Ни звуков лютни, ни ночных шагов,/ Ни шелеста гондол, ни пенья птиц!/ На хладном ложе распростершись ниц,/ Я словно в дивной, сказочной дали/ На острове, отрезан от земли» («Венеция»). Одновременно Гессе выступает как художник-мыслитель: «Бреду на ощупь в тишине ночной,/ Магический во тьме пылает круг,/ Протоптанной иль проклятой тропой –/ Иду, куда укажет сердцу дух» («Потерянность»).

В предыдущем выпуске «НГ-EL» от 18.05.23 мы писали о рукописной книге поэта, ответственного редактора «НГ-EL» Евгения Лесина «Россия будет кошачьей», изданной московским художником Александром Лаврухиным. Не ограничиваясь Лесиным единым, Лаврухин обратился и к творчеству заместителя ответственного редактора «НГ-EL» Андрея Щербака-Жукова. Восьмистраничная «Сказка», выпущенная в черно-белой гамме, состоит из одноименного стихотворения: «Белое биться решило с Черным,/ Вконец извести черноту проклятую./ Пусть белыми станут вороны и вороны,/ А черные точки – белыми пятнами!..»

«Армастан» переводится с эстонского как «люблю». И новый сборник рассказов и повестей прозаика Анны Матвеевой – автора романов «Перевал Дятлова, или Тайна девяти», «Завидное чувство Веры Стениной» и «Есть!», сборников рассказов «Катя едет в Сочи», «Спрятанные реки» и других, финалиста премий «Большая книга» и «Ясная Поляна» – о любви. Причем о любви в широком понимании: к семье, к дому, к своему призванию… У произведений, вошедших в книгу («Сима, держащая котенка», «Птица за окном», «Утренний сон в Минске» и др.), есть еще одна общая тема – визуальная: картины, фотографии, интерьеры… «У каждого человека есть набор бесценных живых картин, возникающих перед глазами при мысли о дорогих ушедших. Лица, голоса, жесты, запахи, увы, забываются быстрее, чем хочется – и не всякой фотографии, даже не всякому видео под силу сделать воспоминания объемными. Лишь эти живые картины вспыхивают в памяти без усилий, лишь музыка вмиг переносит нас в прошлое. Уж куда там машине времени».

Исследуя деятельность японской военной разведки сначала против Российской империи, а потом и Советской России, кандидат исторических наук Александр Зорихин рассматривает такие аспекты, как «Первые шаги: страна «рос» в лучах восходящего солнца (1874–1899)», «В эпоху перемен: странный альянс (1906–1916)», «Военная разведка Японии против Советской России: периферия и Запад» (названия глав и параграфов книги) и др. «Как правило, большинство исследователей оперируют российскими архивными документами и добросовестно тиражируют миф о широком размахе работы японских разведывательных органов против России, бездоказательно утверждая, что в отдельные годы численность их агентов на Дальнем Востоке, в Северной Маньчжурии и Забайкалье доходила до 4000 человек.  Однако феномен японской военной разведки заключается в том, что, используя ограниченный арсенал форм и методов деятельности и испытывая острый кадровый голод, она сыграла ведущую роль в выработке внешнеполитического курса империи и в реализации экспансионистских замыслов Токио в 1894–1922 гг.».

Как справедливо заметил отечественный классик, «В мире есть царь: этот царь беспощаден,/ Голод названье ему». Еда необходима людям всегда, однако современный человек, как правило, воспринимает ее как нечто само собой разумеющееся. Американский журналист и писатель, автор поваренных книг Марк Биттман прослеживает истоки, эволюцию и влияние еды, чтобы понять, как мы дошли до жизни такой, когда ради прибыли человечество пичкают опасными суррогатами, и что с этим делать. «Еще каких-то 100 лет назад мы знали лишь два типа еды: растения и животные. Однако когда сельское хозяйство и переработка продуктов питания превратились в промышленные производства, они создали третий тип «еды», больше похожей на яд, – «вещества, способные вызвать болезнь или смерть». Эти суррогатные, сконструированные съедобные вещества, почти ничего общего не имеющие с тем, что порождает земля, часто называют «джанкфуд». Джанкфуд подчинил себе наш рацион и породил кризис здравоохранения, сокращающий жизнь, возможно, у половины всего человечества». Подробнее – в главах «Почва и цивилизация», «Рукотворный голод», «Соя, курица и холестерин», «Как в нас пихают суррогаты», «Сопротивление» и др.