Елена Кутловская
Критик Аарон Бецки считает, что архитектуре должна быть присуща недосказанность.
Фото Григория Тамбулова (НГ-фото)
В 1968 году под влиянием волны массовых политических волнений архитекторы из венского офиса «Куп Химмельблау» водрузили под крышу одного из городских дворов самодельную конструкцию, напоминающую крыло. Завернули ее в полотенце и демонстративно подожгли, анонсировав таким образом недвусмысленное заявление: архитектура должна пылать! Более 30 лет спустя один из самых радикальных и экстравагантных архитектурных критиков, куратор Художественного музея в Цинциннати, Аарон Бецки вынес эту фразу в заголовок своей книги-манифеста. Амбициозный Бецки уверен, что архитектура должна не строиться на века – это слишком скучно и неактуально. Смысл архитектуры быть незаконченной, недосказанной и незавершенной. Бецки пропагандирует архитектуру в виде конструктора частиц и фрагментов окружающего нас мира, который можно перебрать как-нибудь иначе, буквально или воображаемо. Бецки убежден, что главное для современного архитектора – умение организовать хаос всех эффектов во что-нибудь предчувствующее и откровенное. Нематериальность архитектуры – новая черта современности. Иначе говоря – нет классики, нет традиции, нет домов, нет ничего вне интеллектуальной фантазии, интеллектуальной изобретательности, вне странных, почти нематериальных ощущений. Постройки (Дома) в классическом их понимании и существовании, с его точки зрения, – это «могилы архитектуры». Именно эту идею Бецки пытается навязать участникам предстоящей Венецианской биеннале, куратором которого он назначен в этом году. Недавно известный арт-критик побывал в Москве, где прочел лекцию на Винзаводе. К сожалению, из-за довольно сумбурного поведения организаторов данного мероприятия интервью с корреспондентом «Независимой газеты» было сорвано и нам не удалось побеседовать с господином Бецки в Москве. Но при содействии Центра современной архитектуры и личной помощи Ирины Коробьиной куратор Венецианской биеннале ответил на наши вопросы уже будучи в Америке.
 Красивейшие символы власти и безрассудства. Фото Романа Мухаметжанова (НГ-фото) |
– Когда Мик Джаггер впервые попал на Красную площадь и увидел храм Василия Блаженного, он воскликнул: «Вау! Это же самый лучший в мире Диснейленд, который я когда-либо мог себе представить!» Как вы относитесь к архитектуре Красной площади?
– Я думаю, что архитектура Красной площади олицетворяет абсолютную власть и безрассудство Российского государства. Я люблю совмещение крепости, Мавзолея и собора Василия Блаженного, но я скучаю по гостинице «Россия»┘
– Человек – самая значимая и значительная часть пространства – по-прежнему классически «сконструирован». Его форма (часто и содержание) – ретро, ретро и еще раз ретро: две ноги, две руки, два глаза и так далее. Если эту классику удастся изменить, очевидно, архитектура (Дом) как вместилище человека тоже кардинально изменит все структурные элементы. Как скоро вы ожидаете подобных изменений? И радует ли вас подобная перспектива?
 Аарон Бецки скучает по гостинице «Россия». Фото Романа Мухаметжанова (НГ-фото) |
– Я готов признать, что человек «сконструирован» только в том случае, если я верю в бога или злого гения, явившегося дизайнером живой плоти. Как я сказал в своей лекции на Винзаводе, архитектура должна откликнуться на тот факт, что границы человеческого тела все больше и больше находятся под вопросом. Мы все больше и больше состоим из дополнительных деталей: это и очки для чтения, и краска для волос, и даже наркотики. Архитектура может быть только продолжением всей этой технологии, протезом, искусственной частью нашего тела. И даже странно, что до сих пор этого признания в полной мере не случилось. Я настаиваю: архитектура должна осознаваться нами лишь как некое продолжение, дополнение и расширение нас самих.
– Молодой российский архитектор Борис Бернаскони довольно категорично заявил, что стиля больше нет – есть только интерфейс. Ваш комментарий?
– Я не знаю, что сказал Борис Бернаскони. Стиль до сих пор существует, у всех он есть, и некоторые люди его даже продают. Благодаря стилю создается то, что сегодня мы могли бы назвать интерфейсом, то есть создается некая маска, позволяющая каждому – мне, к примеру – играть свою роль в мире. И эта же маска позволяет другим использовать меня, тебя, нас всех┘
 Дерзкая архитектура Фостера. Знаменитый «огурец» в лондонском Сити. Фото с сайта www.ru.wikipedia.org |
– Как вы относитесь к антикварным вещам? Готовы ли вы обменять, скажем, булавку Людовика XIV на дешевую, но непостижимо интересно, оригинально сконструированную новую вещь?
– Я люблю прекрасные старые вещи, а как же их не любить! Настоящий качественный дизайн – всегда выражение культуры в объекте! Старые вещи помогают нам понять, откуда мы пришли, так же как новые вещи помогают понять нашу собственную культуру.
– «Огурцы» и «Апельсины» Фостера с точки зрения нового тысячелетия – скучно и банально или это по-прежнему проявление изощренного вкуса?
– «Огурцы» Норман Фостер – уж не знаю, к счастью или напротив, – не выращивает у себя на грядке. Но его дерзкая архитектура позволяет людям ассоциировать все, что он делает, и с овощами в том числе. Что же касается фостеровского «Апельсина», я думаю – это очень интересный урбанистический проект со странным названием и пока неопределенным местом положения┘
