Роман Христюк
С Владиславом Сурковым мы дружим семьями...
Фото Виктора Мордвинцева (НГ-фото)
Не так давно Игорь Бутман выпустил альбом «Веселые истории», где с самыми известными джазменами мира – пианистом Чиком Кориа, барабанщиком Джеком Деджонеттом, трубачом Рэнди Бреккером и басистом Джоном Патитуччи – играет мелодии из советских мультиков и детских фильмов. С этим диском Игорь собирается серьезно атаковать западный рынок. Игорь Бутман встретился с корреспондентом НГ Романом Христюком, чтобы рассказать о своих «Веселых историях», а также о Владиславе Суркове, корпоративах и джазовых фестивалях.
– Игорь, в октябре вы встречались с Клодом Нобсом, основателем и продюсером знаменитого фестиваля в Монтрё. Значит ли это, что мы увидим вас в составе участников Montreux-2008?
– Надеюсь, но пока никто не звонит. После всех этих замечательных разговоров пока никакого движения не было. Но буду рад, если выступлю.
– Фестиваль в Монтрё изначально был чисто джазовым. Однако сейчас на фестивале джаз представлен минимально, больше рок-исполнителей, а то и хип-хоп с техно. В прошлом году на площадках фестиваля выступали Beastie Boys, Chemical Brothers, Motorhead, Pet Shop Boys, Placebo┘
– Монтрё превратился просто в музыкальный фестиваль. Это уже не джаз-фестиваль в том смысле слова, в котором понимают его джазовые музыканты или любители джаза. Это просто фестиваль. Но он называется джазовым, потому что «джаз» – это уже такое модное словечко. Мне Клод дал записи людей, которые у него выступали – ну, Deep Purple, например┘ Самый джазовый был Джордж Бенсон! Потому что тот джаз, который сейчас звучит в концертных залах, уже не может собрать ту аудиторию, на которую рассчитывают организаторы и сами музыканты.
– То есть такая разнообразная программа свидетельствует об ослаблении позиций джаза в мире?
– В принципе да. Не хватает джазовых музыкантов мирового уровня, которые привлекли бы столько же людей, сколько может привлечь такой вот фестиваль. Вот и подбирают участников по принципу «все, что не попса, – уже джаз».
– Игорь, прошлый музыкальный год прошел под знаком громких «камбэков»: Spice Girls воссоединились, Take That воссоединились, Prince возвернулся┘
– Ну и Return To Forever (выдающаяся фьюжновая группа клавишника Чика Кориа. – «НГ») тоже объединяются. Может быть, это какой-то показатель того, что свежие музыкальные идеи не такие мощные. Поэтому и идет такой возврат к прошлому, ренессанс того, что было. Я думаю, что некоторые коллективы, такие как Return To Forever, точно могли бы записать еще несколько хороших пластинок. Они по ряду причин разошлись, решили делать собственные карьеры, а этот проект – один из самых мощных. А потом люди как-то немножко остепенились и решили вернуться. Spice Girls – я не думаю, что они воссоединились по этой причине. Но есть спрос, покупаются их диски, есть желание у людей видеть этих девочек вместе. А они по отдельности – может, не слишком мощные. И то же самое с Return To Forever. Они сейчас все воссоединяются по той причине, что люди, которые слушали их, просто скучают по этому. Они приходят слушать Чика Кориа – не то, приходят слушать Ленни Уайта – не то, приходят слушать Эла ди Меолу – не то, приходят на Стенли Кларка – не то. Взять тот жe Weather Report Джо Завинула и Уэйна Шортера. Приезжает Уэйн Шортер, играет, все замечательно, и диски записывает – не то. Джо Завинул – ну неплохо, но был бы Уэйн Шортер... Эти два человека создали уникальный тандем. Поэтому и Deep Purple с Гилланом и Блэкмором хочется увидеть.
– Кстати о Deep Purple, частых гостях корпоративных вечеринок в нашей стране. В России сложился мощный рынок корпоративов, стремительными темпами развивается event-бизнес. Как это сказывается на развитии чисто музыкальной индустрии? Есть ли у музыкантов стимул делать что-то новое, если можно просто жить за счет корпоративов?
– В этом есть доля правды: корпоративные праздники действительно дают музыкантам возможность нормально заработать и жить по-человечески, с одной стороны. С другой стороны, творческое начало это немножко убивает. Но в принципе музыкант имеет свои спады и подъемы, поэтому для него не должно иметь значения, много у него корпоративных праздников или мало. Писать что-то новое нужно для того, чтобы продлить свою творческую жизнь. Один раз отыграешь на корпоративах, второй раз, третий, пятый, двадцатый, а потом тебя перестанут приглашать, потому что ты играешь одно и то же. Много компаний, много праздников, но все-таки люди при всем том, что они потребляют, тоже не дураки, они тоже не все «схавают», как у нас говорится. Поэтому, конечно, писать нужно, писать надо вещи еще лучше, чем были.
В принципе это очень скучно – играть только на корпоративах. Мне лично нужны гастроли, люди, зрители, аплодисменты. Ну а с другой стороны, немного развращают эти корпоративные праздники, особенно молодых музыкантов, которые не хотят работать за небольшие деньги в клубах. 20–25-летние музыканты, в общем-то еще ничего не добившись, проявляют какие-то необъятные аппетиты. То ли они учатся у старших, и, может, мы такими стали, может, просто у нас такие разговоры идут┘ Но мне это кажется странным. Не потому, что мы такими не были, просто нужно чего-то добиться, добиться своим мастерством, чтобы о тебе заговорили. А так вроде ничего не умеют, три джазовых стандарта знают, но ничего собой не представляют как музыкальная личность, так, еще один неплохой музыкант. А вот найти себя они не хотят. И допустим, ему 20 лет, и он говорит: «Я не хочу играть, потому что мне платят мало денег». Причем мало денег – это 100–200 долларов. Потому что на «халтурах» должны платить больше. Ты играешь джаз с хорошими музыкантами, тебе 20 лет, и 200 долларов – это не такие уж плохие деньги. На эти деньги можно четыре раза сходить в хороший японский ресторан поесть. Мне все равно, пускай они зарабатывают деньги. Но они себя считают звездами. Но на самом деле, где они, что они, почему они звезды? Потому что они могут сказать, что Бутман плохой? Или Гаранян плохой? Или Козлов плохой? Я играл за гораздо меньшие деньги, за еду в Нью-Йорке. Я сейчас бы заплатил Херби Хэнкоку, чтобы он меня взял на гастроли, ездил бы и играл бесплатно. Только чтобы набраться опыта, чтобы было о чем рассказывать совсем на старости лет.
– Игорь, в конце 80-х ваши альбомы выходили на «Мелодии», в СССР вас считали лучшим тенор-саксофонистом, казалось бы – все в ваших руках. Что вас сподвигло уехать, бросив все, учиться в США?
– Осознание того, что тебя признают лучшим в Советском Союзе, а реально ты играешь не на том уровне, на котором должен играть лучший саксофонист. Поэтому я понимал, что нужно ехать учиться и просто иметь конкурентов рядом с собой. Нужно уметь оценивать свои силы – да, я самый крутой, да, я лучше всех – как бы. Но кто рядом со мной? У меня не было таких конкурентов, как сейчас. Например, Дима Мосьпан, Станислав Должков, саксофонист из оркестра Гараняна, – такой был бы парень, неизвестно, кто был бы лучшим тенор-саксофонистом. Те же Олег Грымов, Андрей Красильников, Сережа Головня – и молодые, и постарше, они все замечательно играют. Были такие музыканты в мое время? Не было. В общем, сложно быть вторым, когда первого нет.
– Ну а как же Алексей Козлов?
– Алексей Козлов, во-первых, играет на альте. И он был конкурентом, как композитор, как организатор ансамблей. Его «Арсенал» гремел, собирал больше людей, чем «Аллегро», который мне очень нравился и в котором я играл. С точки зрения коммерческого успеха он был тогда самым успешным джазменом. Но реальным конкурентом, как саксофонист, он мне никогда не был.
– То есть сейчас можно смело утверждать, что в России появилась серьезная джазовая школа?
– Появились музыканты. И музыканты хорошие. Педагоги Геннадий Гольштейн в Петербурге и Александр Осейчук в Москве выпустили много джазовых музыкантов, у которых есть шанс проявить себя на сцене, им надо только теперь определиться, что они хотят делать в этой жизни. Ситуация осложняется тем, что у нас почти нет джазовых групп, которые постоянно ездят и выступают и куда можно стремиться попасть. На Западе тоже немного таких групп, куда могут взять молодого музыканта. Хорошо, если к Херби Хэнкоку попадаешь, если к Хорэсу Силверу или Рою Хэйнсу попадаешь, тоже хорошо – здесь можно показать себя и начать карьеру. Или нужно лидером становиться, организовывать концерты. Но у наших ребят немного выступлений. По разным причинам. Одна из них – то, что они уже думают о корпоративах. Но не то чтобы они их ищут, находят и работают. Они просто думают о них. Они мечтают, как они будут зарабатывать кучу денег. А им надо просто делать свое дело.
– Игорь, скажите, а сами вы никогда не хотели преподавать?
– Надо же методику разрабатывать, надо семинары проводить, головы людям ставить. Надо же личным примером. А как-то личным примером не получается.
– Ну, например, многие участники вашего биг-бенда считают вас учителем.
– Думаю, они от меня хватают и что-то хорошее, и иногда плохое. Я сам удивляюсь, как некоторые мои музыканты играют, а потом понимаю, что они это хватают от меня, пытаюсь что-то изменить. Но и я тоже что-то от них беру, поэтому они тоже в какой-то степени мои учителя.
– Игорь, давайте поговорим о вашем последнем альбоме «Веселые истории». Почему вы доверили продюсирование альбома именно Джеку Деджонетту, в принципе авангардному музыканту?
– Я его взял как продюсера скорее из-за его авторитета и имени, чем человека, который мне может что-то подсказать с точки зрения саунда. Мне нужно было, чтобы на этой записи был продюсером человек, который имеет большой авторитет у людей, с которыми я записываюсь, во всяком случае, у Чика Кориа. Ими управлять, с ними разговаривать не так легко, я могу что-то сказать не так, могу их случайно обидеть. Поэтому я решил доверить это более опытному человеку.
– Деджонетт вам нужен для того, чтобы вы могли провести в жизнь свои музыкальные идеи?
– Не то чтобы у меня было столько много музыкальных идей, чтобы музыканты обязательно именно вот так и так сыграли. Я хотел, чтобы музыканты внесли как раз те идеи, за которые их считают действительно выдающимися музыкантами. Мне было важно, что они могут предложить.
– Наверно, самая известная фигура из аккомпанирующего состава – Чик Кориа. Расскажите, как родилось ваше сотрудничество.
– Сотрудничество родилось давно, в Питере в 1981 году, я проявил недюжинный организаторский талант и организовал джем-сейшен (смеется). Я подошел к Чику – он был в Питере с гастролями – и попросил его: «Можно, я сыграю с вами один блюз, на память, на всю жизнь». И Чик сказал: «Почему один блюз? У нас есть целый час времени, давай поиграем».
– На презентации вашего диска в Bosco Cafe пришло довольно много высокопоставленных чиновников, в том числе и сам Владислав Сурков. Джаз действительно так популярен в высших эшелонах власти?
– С Владиславом Юрьевичем у нас сложились хорошие, дружеские отношения. Я его очень уважаю, очень его люблю. Он ко мне прекрасно относится, как к товарищу. Мы дружим семьями. Слава любит хорошую, сделанную мастерски музыку. Он сам человек, который не очень далек от искусства, от музыки, сам пишет стихи, он эрудит. Диск ему очень понравился, поэтому он пришел меня поддержать. Я даже не ожидал, что его приход произведет такой эффект, потому что для меня он в первую очередь мой друг. А вообще в высших эшелонах джаз любят. Любит и председатель Верховного суда Вячеслав Лебедев, и Алексей Кудрин, и Сергей Нарышкин, и Андрей Фурсенко, и министр культуры Александр Соколов – ну он просто обязан любить всю музыку (смеется).
– Говорят, продажи диска в России очень впечатляют. Но диск выпущен еще и в США – как ситуация обстоит там?
– Продажи в Америке пока, конечно, не самые большие. Но в связи с мировым релизом 19 мая (диск дополнительно выпустят еще и в Европе) – и PR-кампания будет проводиться в Америке более серьезно. Поэтому надеемся на хорошие продажи диска в Штатах. До этого никакого промоушна в США не было. Сейчас будут намечены туры в Америке либо с моим квартетом, либо с американской ритм-секцией – сейчас мы решаем этот вопрос. Вообще эта пластинка дает нам возможность чуть-чуть больше просунуть плечо в дверь: есть очень много хороших артистов, которые пытаются пробиться в джазовом шоу-бизнесе, занять свое место под солнцем, но и мы тоже не оставляем надежды действительно завоевать мир.
– Лейбл Sony BMG пока не собирается выдвигать «Веселые истории» на премию «Грэмми»?
– Был разговор с российским отделением Sony BMG о том, чтобы подать заявку на «Грэмми». Мы рассчитываем на какой-то интерес в Штатах. На этой неделе в США начинается рассылка дисков на радио, будут их крутить, будут отзывы в прессе, будут ревью в Jazziz, Jazztimes, Downbeat. Потом после всего этого можно будет суммировать впечатления, хорошие или не очень, а потом российский офис будет смотреть, можно ли диск выдвигать на премию. Я думаю, что выдвигать нужно обязательно, музыка интересная, играют великие мастера.
