В облаках душистой пудры / Факты, события / Независимая газета

В облаках душистой пудры

Скоро антология «1001 поэтесса Серебряного века» сменит название на «1500 поэтесс…»

Виктор Кудрявцев представляет антологию
«1001 поэтесса Серебряного века».
Фото Николая Милешкина

В Культурном центре академика Д.С. Лихачева состоялась презентация второго тиража антологии «1001 поэтесса Серебряного века». Куратор арт-проекта «Бегемот Внутри» Николай Милешкин пригласил составителя и автора вступительной статьи поэта, историка литературы Виктора Кудрявцева. Тот подтвердил, что первый тираж этого издания вышел еще в 2019 году (см. «НГ-EL» от 04.10.19) и разошелся очень быстро: «Эта идея ко мне пришла в конце 80-х годов, я тогда делал свою первую антологию «Русская поэтическая миниатюра» и занимался в Салтыковке, в Питере. И помня мои юношеские впечатления от мемуаров Мартына Леонидова… он упоминает Лидию Лесную… я заказал книгу с ее стихотворениями…» Эти строки Лесной из книги 1915 года «Аллеи причуд: стихотворения» можно назвать отправной точкой: «Ау! Ау! Где вы, / Милые девы? / В облаках душистой пудры / Вы нежны и сереброкудры. / Вы легко скользили по паркету / И мечтали о любви в ажурных боскетах. / Вы дарили няне на Рождество душегрейку / И горько плакали, хороня канарейку…»

В 1996 году в Санкт-Петербурге вышла антология «Сто поэтесс Серебряного века» под редакцией Михаила Гаспарова, Ольги Кушлиной и Татьяны Никольской. На тот момент Кудрявцев имел в своем архиве информацию более чем о 300 поэтессах, но идею издания антологии он тогда отложил, выпустил более 10 других антологий, таких как «Белая лира», «Дальние берега», «Кипарисовый ларец» и др. Поворотным моментом стало знакомство с поэтом, прозаиком, переводчиком Евгением Витковским. Тот предложил издать антологию, предложил и это название, созвучное сказкам…

Составитель на вечере декламировал стихи, и тема любви преобладала. «Хочется любви, простой и бесхитростной, / Красных огоньков настурции на окошке; / Выбежать за ворота в платье ситцевом, / В белом платке с голубыми горошками; /… / И можно отдать все мировые трагедии, / Которыми книги поэтов наполнены, / За простую радость – любовь встретить / Под вечер за воротами, грызя подсолнухи», – нежно звучали строки Екатерины Волчанецкой. В стихотворении «Русская» Лидии Литты (Бердяевой) неожиданный поворот событий: «Красным платочком / Мужа провожала, / Красным платочком / Слезы утирала, / Красным платочком / Хоровод водила, / … / Красным платочком / Каюсь, согрешила, / Красным платочком / Мужа удавила».

Поэтесс интересовали разные события жизни. «Старинный суровый хозяин / Приморских сияющих стран, / Из солнечной лавы изваян, / Ты гордо смеешься ветрам…» – восхищалась Вера Клюева Крымом. В 1922 году Любовь Бушканец написала: «Замшевая нежность / Мышью притаилась. / Устало сердце / Кричать с трибуны. / Шептанье на ухо – / Маленький, маленький, / Пушистый зверюшонок…» Мария Моравская в 1911 году посвятила стихи философу Василию Розанову, взяв у него цитату: «…Это он сидел у нетопленного камина… / Это он сказал, когда сердце пустынно, / Это всем, всем немного родное: / «Я не хочу истины, я хочу покоя!»

Вторая половина вечера была посвящена вопросам и ответам. На вопрос Милешкина: «А почему все-таки поэтессы?» – Кудрявцев дал развернутый ответ: «У меня четырнадцать антологий, а поэтессы только в одной… Почему мы говорим, что Надежда Плевицкая великая русская певица, а не певец? Почему мы говорим, что Вера Комиссаржевская великая актриса, а не актер… Это русский язык такой. Поэтому поэтессы, а не поэты… Конечно, женская поэзия немного другая, но это и хорошо, она мягкая, нежная…» На вопрос, как он отбирал поэтесс и стихотворения, он пояснил: «Мне интересно все… Я брал по временным рамкам… Я не выбрасывал никого, даже если мне кто-то не нравился… Я хочу собрать людей, которые писали стихи, чтобы у них был общий дом».

Приятной новостью стало то, что готовится к выпуску четвертый том антологии. Кудрявцев рассказал, что в нем будут стихи поэтесс, которые он нашел за последние годы, и дополнения к уже опубликованным ранее сведениям. Скоро станет не тысяча одна поэтесса, а тысяча пятьсот.