Всё небо в веревках

Алексей Черемисин рассказал о своем друге Алексее Морозове.  Фото Николая Милешкина

О поэте и музыканте Андрее Жукове (1977–1998), начавшем «писать стихи и песни еще в старших классах школы», рассказал сам Милешкин, поскольку был знаком с ним лично. Как музыкант Жуков был участником нескольких рок-групп, среди которых «Пожарный кран» и «Цветные сны». Отметив достоинства поэзии Жукова и прочитав несколько его стихотворений, в том числе двустишие «С миру по нитке – / Всё небо в веревках», Милешкин заметил: «Мы с Андреем дружили, но все-таки истина дороже: из-под влияния Егора Летова он так и не вышел». К своему здоровью Жуков «был безжалостен».

О поэте Виталии Козлове (1979–2009), который жил в «по-настоящему глухой деревне» (Мариновка Волгоградской области) и с шестого класса из-за «прогрессирующей болезни позвоночника» был прикован к постели, рассказала Елена Кукина. По ее мнению, у любого, кто читает и любит стихи, «вырабатывается какое-то свое личное отношение не только к поэзии, но и к каждому из поэтов». У Кукиной «больше всего сочувствия и интереса» вызвал именно Козлов, у которого «очень маленькая и очень скудная жизнь, в которой нет достижений, нет премий, нет публикаций, нет информации о том, где он учился и работал», а все, что он написал, было сделано «в маленьком домике в деревне», в который специально приходила учительница. Кукина прочитала несколько стихотворений поэта: «И любовь безумной птицей / Мне нагадила на грудь». Умер он в 30 лет.

О личной жизни поэта Алексея Морозова (1973–2005) рассказал его друг детства Алексей Черемисин: они вместе запускали самолетики в сторону Ленинградского шоссе, ходили на шашлыки и катались на лыжах. Поскольку у Морозова родители были незрячие, у них были собаки-поводыри – выступающему запомнилось, как в детстве отец его друга запрягал собак в санки. Черемисин хорошо знал своего друга именно как музыканта (тот сотрудничал с несколькими рок-группами), а как поэта знал плохо, поскольку стихи тот стал писать поздно и стеснялся их, а свою книжку однажды даже вырвал из рук товарища.

О поэте Константэне Григорьеве (1968–2008), входившем в «Орден куртуазных маньеристов», рассказала Наталья Рожкова. Поскольку на прежних вечерах «о личной жизни и поэтическом творчестве» много рассказывал его коллега по ордену Виктор Пеленягрэ, Рожкова сделала «акцент на его музыкальной деятельности»: «с 13 до 16 лет он играл на клавишных в школьной группе «Телефон» и вместе с Денисом Розадеевым являлся автором песен». После службы в армии (в духовом оркестре) в жизни Григорьева были группы «Бахыт-компот», «Творческое Бессилие» (где он написал свою знаменитую «Хуаниту»), «ЛосьОн» (тяжелый панк-рок с русскими народными мотивами и стебными текстами), «Константэн Григорьев Бэнд» (проект, приостановившийся, а затем возобновившийся под названием «Идолы молодежи»). Рожкова прочитала только одно большое стихотворение поэта, состоящее из 11 четверостиший: «Если выдать пьянице с утречка пол-литру, / Пьяница хоть что-нибудь должен учудить. / Если дать художнику новую палитру, / Он шедевр неслыханный может сотворить...» По ее словам, «Григорьев не был музицирующим поэтом, пишущим мелодии к своим стихам; он не был бардом; он был просто настоящим поэтом и, отдельно, настоящим музыкантом».

Рассказы о каждом авторе были дополнены видеозаписями композиций в исполнении ушедших… нет, не рок-поэтов, а поэтов, связанных с рок-музыкой.